Самоубийство Пушкина. Том первый

Воспоминания Ф. Толстого о М. И. Глинке. Русская старина, 1871 г.

Скажи от меня Козлову, что недавно посетила наш край одна прелесть, которая небесно поёт его Венецианскую ночь на голос гондольерского речитатива – я обещал известить о том милого вдохновенного слепца. Жаль, что он не увидит её, но пусть вообразит красоту и задушевность – по крайней мере дай бог ему её слышать!

Пушкин – П. А. Плетневу. Июль 1825 г.

Всё Тригорское поёт «Не мила ей прелесть ночи», и у меня от этого сердце ноет, вчера мы проговорили с Алексеем 4 часа подряд. Никогда ещё у меня не было такого продолжительного разговора. Угадайте, что нас так вдруг сблизило…

Пушкин – Ал. Н. Вульф. 21 июля 1825 г.

На другой день я должна была ехать в Ригу вместе с сестрою Анной Николаевной Вульф. Он пришёл утром и на прощанье принёс мне экземпляр 2-ой главы Онегина, в неразрезанных листках, между которых я нашла вчетверо сложенный почтовый лист бумаги со стихами:

Я помню чудное мгновенье

и проч., и проч.

Когда я собиралась спрятать в шкатулку поэтический подарок, он долго на меня смотрел, потом судорожно выхватил и не хотел возвращать; насилу я выпросила их опять; что у него промелькнуло тогда в голове, не знаю. Стихи эти я тогда сообщила барону Дельвигу, который их поместил в своих Северных цветах. Михаил Иванович Глинка сделал на них прекрасную музыку и оставил их у себя.

А.П. Керн. Воспоминания…

Вот все, что рассказывает Анна Петровна о своём пребывании в Тригорском… Но Анна Петровна умалчивает о многом: она не говорит ничего о тех чувствах, которые она пробудила в душе и в сердце Пушкина и которые живо выразились как в стихотворении, ей посвященном, так, ещё больше, в письмах, которые последовали за её отъездом из Тригорского в Ригу, к мужу, эти чувства были настолько сильны и, по-видимому, обоюдны, что, например, Анненков (а за ним и другие биографы поэта) прямо говорят, что П.А. Осипова «увезла» Анну Петровну, «красивейшую из своих племянниц», в Ригу— «во избежание катастрофы».

Л.Б. Модзалевский, стр. 105

Да и вообще, как считает Вересаев, тогда в Михайловском до интима не дошло, поскольку у Керн были в разгаре два других романа: с Алексеем Вульфом и соседом-помещиком Рокотовым.

Ю. Дружников. Узник России. По следам неизвестного Пушкина. Изд. Книговек. 2020 г

Я в совершенном одиночестве: единственная соседка моя, которую я посещал, уехала в Ригу, и у меня буквально нет другого общества, кроме моей старой няни и моей трагедии (Пушкин работал в это время над Борисом Годуновым), последняя двигается вперёд, и я доволен ею… Я пишу и думаю. Большая часть сцен требует только рассуждения; когда же я подхожу к сцене, требующей вдохновения, я или выжидаю, или перескакиваю через неё. Этот приём работы для меня совершенно нов. Я чувствую, что духовные мои силы достигли полного развития и что я могу творить.

Пушкин – Н.Н. Раевскому, в конце июля 1825 г., из Михайловского.

Сверчок (салонное прозвище Пушкина) прочёл нам очаровательные свои стихи, написанные им для мадам Керн; он хочет, чтобы Глинка положил их на музыку…

А.О. Смирнова. Записки. СПБ, 1894, с. 51

Знакомство (А.П. Керн) с Глинкой продолжалось в течение многих лет и ознаменовалось тем, что знаменитый композитор написал гениальную музыку к стихотворению «Я помню чудное мгновенье» и влюбился в дочь Анны Петровны – Екатерину Ермолаевну, когда она, по окончании курса в Смольном институте («монастыре»), в 1836 г. жила с матерью,– и едва на ней не женился.

Л.Б. Модзалевский, с. 108

Она была не хороша, даже нечто страдальческое выражалось на её бледном лице… Мой взор невольно остановился на ней; её ясные глаза, необыкновенно стройный стан и особого рода прелесть и достоинство, разлитые во всей её особе, всё более и более меня привлекали.

М.И. Глинка. Записки. Русская старина. Ежемесячное историческое издание. 1870 г. Том I. Санкт-Петербург, 1870, стр. 313-389

В эту же зиму Глинка и написал для Екатерины Ермолаевны Керн свой знаменитый романс на слова Пушкина…

Л.Б. Модзалевский, с. 108

«Я помню чудное мгновенье» одно из гениальнейших стихотворений Пушкина, изумительно прекрасное по музыкальности стиха, по изяществу формы, по глубине содержания, возвышенности и искренности чувства. Если бы Пушкин ничего не написал, кроме этой очаровательной пьесы, его нельзя было бы не признать первоклассным поэтом. Доколе будет… звучать и изучаться русский язык… послание «К А.П. Керн» будет читаться и перечитываться, вызывать восторги и удивления, смягчать, трогать и умилять человеческие сердца, вдохновлять талантливых композиторов и вызывать соревнование даровитых актёров, способных истолковывать великие создания великих поэтов посредством дикции, мимики и жеста. «Я помню чудное мгновенье» может выдержать любое сравнение. Это такой дивный гимн в честь возрождающего и облагораживающего влияния одухотворенной красоты, которым могла бы гордиться любая литература. Своим посланием «К А.П. Керн» Пушкин обессмертил её так же, как Петрарка обессмертил Лауру, а Данте – Беатриче. Пройдут века, и когда множество исторических событий и исторических деятелей, которые представляются нам очень крупными, будут забыты, – личность и судьба Керн, как вдохновительницы Пушкинской музы, будут вызывать большой интерес, вызывать споры, предположения и воспроизводиться романистами, драматургами, живописцами и скульпторами…

Н.И. Черняев. Послание «К А.П. Керн». Критические статьи и заметки о Пушкине. Харьков, 1900, стр. 34

Я имел слабость попросить у вас разрешения вам писать, а вы – легкомыслие или кокетство позволить мне это. Переписка ни к чему не ведёт, я знаю; но у меня нет сил противиться желанию получить хоть словечко, написанное вашей хорошенькою ручкой.

Пушкин – А.П. Керн. 25 июля 1825 г.

Прочитав его письма, каждый скажет, что их пишет не только влюблённый до безумия человек, но и человек необыкновенный. Тут раскрывается вся душа его, как у всякого в порыве страсти. Все вообще его приятельские письма отличаются необыкновенным остроумием, неожиданными оборотами речи, шутливым тоном даже и тогда, когда, кажется, совсем бы и не до шуток; но в письмах к любимой женщине всё это ещё усиливается, а между тем здесь слышится и бешеная любовь, и нежность, и опасения и подозрения, и ревность,– и ничего нет натянутого, фальшивого, придуманного.

В.Я. Стоюнин А.С. Пушкин. «Исторический вестник», 1880, № 6, стр. 217—254

…Пишите мне обо всём, что придет вам в голову, – заклинаю вас. Если вы опасаетесь моей нескромности, если не хотите компрометировать себя, измените почерк, подпишитесь вымышленным именем, – сердце моё сумеет вас угадать. Если выражения ваши будут столь же нежны, как ваши взгляды, увы! – я постараюсь поверить им или же обмануть себя, что одно и то же. Знаете ли вы, что, перечтя эти строки, я стыжусь их сентиментального тона, что скажет Анна Николаевна? Ах вы, чудотворка или чудотворица!

Пушкин – А.П. Керн. 25 июля 1825 г.

Уже в этом первом письме мы слышали совсем не те ноты, которые так определённо и цинично звучали в приведённом выше письме Пушкина к Родзянке: личное знакомство с молодою женщиною, в деревенской глуши, в обстановке, пропитанной поэтическими настроениями и обаянием юного женского общества,– её ум, обольстительная, цветущая красота при известной доле кокетства и скрытности своих личных чувств заставили теперь поэта говорить совсем другим языком.

Л.Б. Модзалевский, Пушкин. Изд. «Прибой», Л., 1929, стр. с. 62

Анна Петровна не замедлила с ответом и с нетерпением ожидала второго письма; но Пушкин имел неосторожность вложить его в пакет, адресованный на имя тетушки. Прасковья Александровна Осипова не только не отдала письма, но даже не показала его племяннице.

П.А. Ефремов. Русская старина, 1879 г., т. 26, с. 506

Перечитывая снова ваше письмо, я нахожу в нём ужасное если, которого сначала я не приметил: если моя кузина останется, то осенью я приеду и т.д. Ради бога, пусть она останется! Постарайтесь развлечь её, ведь нет ничего легче; прикажите какому-нибудь офицеру вашего гарнизона влюбиться в неё, а когда настанет время ехать, досадите ей, отбив у неё воздыхателя; опять-таки нет ничего легче. Только не показывайте ей этого; а то из упрямства она способна сделать как раз противоположное тому, что надо.

Пушкин – А.П. Керн. 13—14 августа 1825 г. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: В 10 т. – Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1977—1979. Т. 10. Письма. С. 126

А главное, не лишайте меня надежды снова увидеть вас. Иначе я, право, постараюсь влюбиться в другую. Чуть не забыл: я только что написал письмо Нетти. Письмо очень нежное, очень раболепное. Я без ума от Нетти. Она наивна, а вы нет. Отчего вы не наивны? Не правда ли, по почте я гораздо любезнее, чем при личном свидании; так вот, если вы приедете, я обещаю вам быть любезным до черезвычайности – в понедельник я буду весел, во вторник восторжен, в среду нежен, в четверг игрив, в пятницу, субботу и воскресенье буду вам чем угодно, и всю неделю – у ваших ног.

Пушкин – А. П. Керн. 28 августа 1825 г.

Когда же он решался быть любезным, то ничего не могло сравниться с блеском, остроумием и увлекательностью его речи.

Керн (Маркова-Виноградская) А.П. Воспоминания о Пушкине. Сост., вступ. ст. и примеч. А. М. Гордина. – М.: Сов. Россия, 1987. С. 128

Захотите ли вы, ангел любви, заставить уверовать мою неверующую и увядшую душу? Но приезжайте, по крайней мере, в Псков; это вам легко устроить. При одной мысли об этом сердце у меня бьётся, в глазах темнеет, и истома овладевает мною. Ужели и это тщетная надежда, как столько других?.. Перейдем к делу; прежде всего нужен предлог; болезнь Анеты – что вы на это скажете? Или не съездить ли вам в Петербург? Вы дадите мне знать об этом, не правда ли? Не обманите меня, милый ангел. Пусть вам буду обязан я тем, что познал счастье, прежде чем расстался с жизнью.

Пушкин – А.П. Керн. 22 сентября 1825 г.

Лучшее, что я могу сделать в моей печальной деревенской глуши, – это стараться не думать больше о вас. Если бы в душе вашей была хоть капля жалости ко мне, вы тоже должны были бы пожелать мне этого, – но ветреность всегда жестока, и все вы, кружа головы направо и налево, радуетесь, видя, что есть душа, страждущая в вашу честь и славу.

Пушкин – А.П. Керн. 1825 г.

Снова я берусь за перо, чтобы сказать вам, что я у ваших ног, что я по-прежнему люблю вас, что иногда вас ненавижу, что третьего дня говорил о вас гадости, что я целую ваши прелестные ручки и снова перецеловываю их, в ожидании лучшего, что больше сил моих нет, что вы божественны и т.д.

Пушкин – А. П. Керн. 1825 г.

Я в отчаянии от отъезда Анеты; как бы то ни было, но вы непременно должны приехать осенью сюда или хотя бы в Псков. Предлогом может быть выставлена болезнь Анеты. Что вы думаете об этом? Отвечайте мне, умоляю вас, и ни слова об этом Алексею Вульфу. Вы приедете? – не правда ли? – а до тех пор не решайте ничего касательно вашего мужа. Вы молоды, вся жизнь перед вами, а он…

Пушкин – А.П. Керн. 21(?) августа 1825 г.