Народный Пётр. Полное собрание анекдотов и сказаний о Петре Великом

«А что ж?» – «Я бы попросила у него милости!» – «Куда как ты смела, – сказал он ей, – какую милость и за что?» – «Такую, чтоб он пожаловал что-нибудь отцу моему за то, что под городом Орешком (Шлиссельбург) на приступе весь изранен и отставлен капитаном, получает только порутчицкое жалованье, имеет двадцать душ и насилу себя и меня пропитать может, да из этого уделяет ещё брату моему, который в службе констапелем». – «Правда, жалкое состояние, да что делать?» – «Знать, царь про то не ведает». – «Скажи мне, училась ли ты чему-нибудь?» – «Отец мой выучил меня читать и писать, а покойная мать моя учила меня шить и хозяйничать». – «Не худо. Прочитай-ка что-нибудь и напиши». Дворянка сие исполнила, показывала ему шитье и холст, который сама ткала.

«Хорошо, – сказал ей проезжий офицер, – ты – достойная девушка, жаль, что я не тот Пётр Михайлов, который может делать милости. Однако, молись Богу, может быть, при случае, царю донесу, он меня довольно знает и жалует!»

Девушка поклонилась, побежала, принесла ему тотчас квасу, хлеба, масла, яиц, ветчины и без всякой застенчивости от всего сердца потчивала. Потом отвела ему особую горницу, приготовила изрядную постелю, а государь, покоясь, встал рано и, подаря дворянской дочери пять рублей, сказал: «Поклон отцу, и скажи, что заезжал к нему офицер корабельный Пётр Михайлов. Прощай! Желаю, чтоб подаренные пять рублей принесли тебе за доброе поведение и за старание об отце своём пятьсот рублей».

На возвратном из Воронежа пути его величество отправил к сей дворянской дочери денщика с таким приказанием: «Бывший недавно у тебя в гостях офицер есть самой тот Пётр Михайлов, которого видеть и просить желала. Хотя по пословице: Бог высоко, а царь далеко, однако у первого молитва, а у другого служба не пропадает. За службу отца твоего указал его величество давать ему капитанское жалованье, а тебе, яко достойной дочери его, посылает приданое – пятьсот рублей с тем, что жениха сыщет сам». Что государь вскоре и исполнил, выдав её за зажиточного дворянина и флотского офицера в Воронеже.

Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. Россию поднял на дыбы Т.2. М.: Молодая гвардия, 1987.

Предсказание Петра I о Чёрном море

Когда царь Петр, в 1696 году, взял Азов, тогда при всех бывших при этом взятии сказал:

– Теперь мы, слава Богу, один угол Чёрного моря уже имеем, а со временем, может быть, и весь его иметь будем.

– Далеко, государь, и трудно им обобладать, – сказали на это предстоящие.

– Не вдруг, а помаленьку, – отвечал царь.

– Бог знает, государь, можно ли, – говорили бояре.

– А вот как можно, – сказал царь, стоя в своем шатре на ковре, – я вам покажу.

Поднял один угол ковра, загнул его к средине и стал на нём.

– Вот, видите, я стою уже на этом угле, потом, может быть, дойдем и до другого и также станем, как и на первом.

При чём загнул в средину и другой угол и стал на обоих.

– Видите теперь, затем дойдём и до третьего угла.

Загнувши и тот также в средину, стал на трёх.

– Вот и части будем иметь, а потом, если Богу угодно будет, то четвертый угол достичь нам уже легче.

В нынешние времена, мы едва ли не половину того моря во владении своем имеем *).

*) Разсказ этох взят из собрания анекдотов о Петре, составленном Ригельманом, автором малороссийской истории и пр., жившим в царствование императрицы Екатерины II. Прим. Редакции журнала «Русская старина».

Достопамятные сказания о жизни и делах Петра Великого, собранные редакциею журнала «Русская старина». С.-Петербург, 1876.

Пётр Великий не соглашается на смертном одре простить убийц

Пётр Великий на двадцать пятом году жизни опасно заболел горячкою: не оставалось почти никакой надежды на выздоровление Государя. Глубокая печаль охватила весь двор, в церквах беспрерывно служили молебны о его здравии и, наконец, по древнему обычаю, к Государю явился уголовный судья с просьбою даровать свободу девяти приговорённым к смертной казни убийцам и разбойникам, чтобы они своими молитвами испросили у Бога выздоровление Царя. Узнав об этом, Петр Великий приказал призвать к себе судью и повелел прочесть имена преступников и перечислить преступления, за которые они осуждены. Затем, обратясь к судье, он сказал прерывающимся от волнения голосом: «Неужели ты думаешь, что против этих злодеев нарушив дело правосудия, я могу умолить Небо продлить мне жизнь? Или же ты предполагаешь, что Господь услышит молитвы этих богоотступников и убийц? Пойди и прикажи завтра же привести в исполнение приговор над всеми девятью осуждёнными. Я твёрдо уверен, что, выполняя задачу правосудия, скорее могу надеяться на милость Всевышнего и на поправление здоровья. На другой же день была совершена казнь. Монарх начал с каждым днём поправляться и в скором времени совершенно выздоровел.

Анекдот этот известен из уст Петра Миллера, одного из старейших немецких обитателей Москвы. Петр Миллер умер в глубокой старости в Москве в 1745 г.

Я. Штелин. Русский архив. М. 1911, № 4.

Причины первой поездки Петра в Европу

Случилось, что около 1695 года некий молодой женевец по имени Лефорт оказался в Москве у датского посла. Царю Петру было тогда 19 лет, он увидел этого женевца, за короткое время изучившего русский язык и говорящего почти на всех языках Европы. Лефорт очень понравился монарху, он перешёл к нему на службу, и вскоре приобрёл его особое расположение. Он ему разъяснил, что имеется другой способ жить и править, кроме того, что, к сожалению, издавна установился в его обширной империи; без этого женевца Россия была бы, может быть, до сих пор варварской.

Надобно родиться с великой душой, чтобы вдруг послушать иностранца, и чтобы отбросить предрассудки трона и своей родины. Царь почувствовал, что он должен создать народ и империю: но он не имел никакой помощи от окружающих. С тех пор он решил выехать из своего государства и, словно Прометей, позаимствовать небесный огонь, чтобы воодушевить своих соотечественников. За этим божественным огнем он поехал к голландцам, которые три века тому назад также были лишены такого огня, как и московиты. Он не мог выполнить свой замысел сразу же, как он этого хотел бы. В 1696 году было необходимо вести войну против турок или, скорее, против татар; и только после победы над ними он покинул свои владения, чтобы научиться самому всем ремёслам, которые были абсолютно неизвестны в России. Хозяин самой обширной в мире империи прожил около двух лет в Амстердаме и в деревне Саардам под именем Петра Михайлова. Его обычно называли «бас Питер». Он записался в число плотников этой знаменитой деревни, которая снабжала кораблями почти всю Европу. Он умело пользовался топором и компасом, и когда он работал в своей мастерской, строя корабли, он изучал географию, геометрию и историю. В первое время народ толпился вокруг него. Иногда он довольно грубо отстранял назойливую толпу, так что народ страдал, хотя народ этот трудно обидеть. Первый язык, который он выучил, был голландский, потом он пристрастился к немецкому, который казался ему приятным и который он хотел ввести при дворе.

Вольтер. Анекдоты о Петре Великом. Пер. с фр., коммент. И вступ. ст. С.А. Мензина. М. 2004.

Состав посольства

Назначено было Петром посольство в Европу. Главной особою был генерал-адмирал Франц Яковлевич Лефорт, тайный советник Фёдор Алексеевич Головин и статский секретарь (думный дьяк) Прокофий Богданович Возницын. При них четыре секретаря; 40 господских детей знатных родов (в том числе и Меншиков) и 70 выборных солдат гвардии с их офицерами, всего 270 человек. Пётр скрылся между дворянами посольства. Посольство отправилось из Москвы 9 марта 1697.

Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. ПСС в 10 т. Изд. «Наука». М. 1965. Т. IX.

Первое путешествие государя Петра Первого в чужие государства

Слыхал ли кто, или читал ли кто в каких-либо преданиях, чтоб какой самодержец при вступлении своём на престол, оставя корону, скипетр и поруча правление царства ближним вельможам, предпринимал отдалённое странствование по чужим государствам единственно только ради того, чтоб просветить, во-первых, себя науками и художествами, иметь свидание самоличное с прочими государями, устно с ними о взаимных пользах говорить, утвердить дружбу и согласие, познать правительства их, обозреть города, жилища, изведать положение мест и климатов, примечать нравы, обычаи и жизнь европейских народов, полезное от сего перенять, потом подобное водворить в Отечество своё, преобразовать подданных и соделать себя достойным владетелем пространной монархии? Пример неслыханный, но в России самым делом исполненный!

Усердие о благе и чрезвычайная любовь к Отечеству воспламенили в великой душе двадцатипятилетнего царя Петра Алексеевича такое похвальное желание. Сего ради, учредя он Великое посольство к европейским державам и сокрыв величество сана своего, дабы его не познали, поместил себя при том частною особою в лице простого дворянина и в путь при послах Лефорте, Головине и Возницыне 1697 года марта 9-го дня из Москвы отправился. Путешествие оного было чрез Лифляндию и город Ригу, чрез курляндскую Митаву, оттуда в прусскую столицу Кенигсберг, где курфирст Фридерик III*,

*курфирст Фридерик III… – Фридрих III (1657— 1713), брандеибургский курфюрст с 1688 года, прусский король Фридрих I с 1701 года.

потом король прусский, оказал отличные посольству почести, и государь с курфирстом возстановил искреннюю приязнь. Тут же, во-первых, его величество делал потребные примечания к наставлению своему, ходил смотреть видения достойное, посещая ремесленников, осматривал работу и рукоделие их, познакомился в университете с учёными людьми, требовал мнения их о заведении наук в России и потом с удовольствием отправился в посольстве чрез Бранденбургские и Люнебургские области и чрез Вестфалию к Амстердаму. Но, приближаясь к голландским границам, оставил он посольство своё, и сам поехал наперёд в Амстердам, который желал с нетерпеливостию видеть. Прибыл он туда за пятнадцать дней прежде посольства, имея с собою несколько молодых дворян, в числе коих находился царевич сибирский*, да Меншиков, где, осмотрев зрения заслуживающее, удалился немедленно в Сардам в нанятом судне, которым в одежде матросской управлял сам, и, пристав к берегу, выскочил первый на землю, чтобы веревкою привязать свое судно, дабы тем менее могли его узнать. *)

*) Петр прибыл в Саардам 7-го августа 1697 г., где прожил под именем плотника Петра Михайлова, в хижине мастерового Киста, до 15 августа, а потом выехал в Амстердам, работал там, на верфи Ост-Индской компании, 4 месяца.

С бывшими при нём вошёл он в первый вольный дом, и как сии одеты были по-русски, то скоро вольный дом наполнился любопытствующими зрителями. Его величество, убегая толпы народной, пошёл в особую комнату, приказав переводчику между черни проведать, что про него говорят.

Сказано ему было, что ведают уже о том, что российский государь находится в свите великого посольства, а он, имея от государя повеление, уверил при сём народ, что они не в числе том, а особо посланные сюда учиться корабельному строению. На другой день его величество нарядился с бывшими при нём так, как одеваются ватерлантские жители * – в короткий бострок красного боя** и широкие брюки (штаны) белого холста. А как он прежде путешествия своего довольно уже голландский язык разумел, то сие и помогло ему удовлетворять любопытство своё в тех вещах, о которых он спрашивал, или которые видеть и знать желал. Здесь обучался он корабельному строению, здесь работал, яко простой плотник, и с товарищами пил и ел вместе. Здесь имел знакомство с лучшими рукодельщиками и в часы отдохновения учился токарному искусству, а в Амстердаме, с лучшими художниками, с мореходцами и с знатными купцами обходясь, получал от них разные сведения.

Получа он в знании корабельного строения изрядные успехи и купя себе одно судно, называемое буер, сделал сам складную мачту, на две части разбирающуюся, каковой до сего не было и никто оныя не выдумывал. Сия новоизобретённая мачта почтена была таким искусством в мастерстве, которое обрело ему право принятым быть в обществе корабельных строителей, в котором записан был под именем Петра Михайлова. Но ему гораздо приятнее было, когда друзья его называли сардамским корабельщиком, или мастером Питером. На сём-то буере разъезжал он в Амстердам и по другим местам, правя оным сам, и молодые дворяне его по неволе принуждены были иногда претерпевать страх, ибо отважный и небоязливый государь в самый сильный штурм хладнокровно по воде странствовал. Между прочими особливого благополучия в знакомстве удостоены были бургомистр Витсен*** и мореплаватель Мус****.

Сколько его величество ни скрывал о себе в Сардаме, однако тайность сия открылась чрез одного голландца, получившего письма из России. Монарх тотчас приметил по принужденному обхождению товарищей своих и по их почтению, чего несколько месяцев не было, и которое ему оказывать начали, что особа его была уже им известна. Досадовал он на сие несказанно, видя, что они с тех пор обращались с ним не столь уже откровенно. Сего ради просил их, чтоб они на царское достоинство его не смотрели и почитали бы его так, как прежде, говоря им по-голландски сие: «Если хотите быть моими друзьями, так обходитесь со мною не как с царём, а как с своим товарищем, – инако лишите меня удовольствия быть вашим учеником, ради чего я нарочно сюда приехал. Я ищу не почестей, но полезных знаний. Оставьте все церемонии, мне свобода тысячу раз милее, нежели несносное принуждение, которое сардамцам не сродно». Таким-то образом царь Пётр Алексеевич продолжал после свободные труды свои и в Голландии получил знания во многих науках, а особливо в математике, архитектуре и инженерстве, поселя о себе удивление во всем свете.

*ватерлантские жители… – жители низинной местности Голландии, богатой водами.

**бострок красного боя… – безрукавная мужская одежда, поддевка красного цвета.

***бургомистр Витсен – Витзен Николай-Корнелисзоон, амстердамский бургомистр.

****мореплаватель Мус – Муш Геррит-Клас, кают-юнга на буере Петра I в Саардаме.

Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. Россию поднял на дыбы Т.2. М.: Молодая гвардия, 1987

Причина первой неприязни Петра к шведам

Посольство состояло из следующих особ: первый был генерал-адмирал Лефорт, второй – боярин Фёдор Алексеевич Головин, генерал кригс-комиссар и наместник Сибирский, и третий – Прокофий Богданович Возницын, думный дьяк или статский секретарь, бывший прежде во многих посольствах. В свите посольской находился сам царь Пётр Алексеевич, молодой князь Сибирский, происходящий от древних царей сибирских, несколько молодых дворян, которых его величество с собою взял из знатных фамилий яко аманатами верности их отцов, да около семидесяти солдат гвардии. Начальником сих дворян был князь Черкасский, бывший потом канцлером. При чём находился и Меншиков, которого государь любил отлично. Посольство сие отправилось из Москвы в 1697 году через Ригу, где его величество с Меншиковым и с прочими свиты своей осматривал укрепления крепости, что подало шведскому губернатору графу Далбергу подозрение, почему и приказано было их туда не пущать. Присматривали за ними и делали им разные препятствия и неучтивости, а сие самое и было после причиною воспоследовавшей войны с Карлом XII.

Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. Россию поднял на дыбы Т.2. М.: Молодая гвардия, 1987.