Народный Пётр. Полное собрание анекдотов и сказаний о Петре Великом

Пётр Великий никогда не допускал мысли, что величие зависит от пышности и великолепия, и никогда не показывал своего величия, что доказывает самая жизнь его. Наружное великолепие тяготило его, как внешняя суета, без которой всегда можно обойтись.

По образу мыслей, образу жизни, обычаю, при дворах заведённую пышность считал за зло, которое ведёт к большим издержкам, и обыкновенно говаривал:

– Суммы, издерживаемые на такия излишния издержки, можно бы употребить с большею пользою для улучшения Государства, в пользу подданных и увеличения царскаго могущества.

Он этого правила ни от кого не скрывал, даже от иностранных Государей, когда путешествовал по Европе

Когда Английский Король Вильям спросил Петра Великаго, нравится ли ему Лондон, то он отвечал:

– Многое очень нравится и особенно то, что здесь нет никакой пышности, так что богатые люди ходят хотя и опрятно, но очень просто.

Напротив того, совсем другаго образа мыслей и понятий был великий церемониймейстер Фридрих I, Прусский Король, как то внук его Фридрих Второй пишет в исторических бранденбургских записках, что он менее печалился о смерти своей супруги, нежели радовался тому, что получил случай усладиться великолепием и церемониалом пышных похорон.

Как только Фридрих первый получил известие, что Петр I предпринимает путешествие в Голландию и во Францию, то приказал находящемуся там посланнику торжественно просить Его Императорское Величество взять дорогу на Берлин, и, проезжая, удостоить посещением Его Королевское Величество.

С этого же времени Король приказал делать приготовления к великолепному приёму Петра I с пышным торжеством для угощения дорогого гостя. При всём том Пётр Великий, дав слово ехать чрез Берлин, просил устранить всевозможные великолепные церемониалы. Но Король прусский никак не решался оставить нужныя приготовления, и вот Пётр Великий решился приехать в Берлин вечером.

По приезде поздно вечером, он остановился у своего Русскаго посланника; лишь только Король узнал об этом, как, не взирая на то, что была уже ночь, прислал оберцеремониймейстера и двух знатных придворных кавалеров поздравить Его Императорское Величество с благополучным приездом.

Пётр Великий, дав им знать, что он едва ли в Берлине пробудет более двух дней, и если Королю будет благоугодно, то он завтра около полудня намерен сделать ему посещение. Следующим утром в 9 часов утра к крыльцу посланника была прислана великолепная карета, запряженная шестёркою прекрасных лошадей.

Император Пётр I ехал с молодыми дворянами для обучения за границей, это были: князь Куракин, Бестужев, Граф Головкин; они должны были сопровождать Петра Великаго к Королю.

Великолепный придворный экипаж ожидал Государя и его свиту до полудня, как вдруг было извещено, что Пётр Первый давно со свитою при дворе Короля.

Это случилось так: Пётр Великий в 11 часов вышел задним крыльцом на заднюю улицу вместе с сопровождавшими его дворянами и без шуму пришёл во дворец.

По дружеском приёме Король спросил.

– Правда ли, Ваше Императорское Величество, что Вы изволили придти пешком, и не приняли предложеннаго вам экипажа?

Государь, поблагодарив Короля за все его, приготовления, сказал:

– Вашему Величеству известно, что я просил, чтобы пышность в приёме меня была оставлена, ибо я к ней не привык; я не хотел сделать в городе своим появлением шуму, а пешком я ходить люблю и даже в день пройду в десятеро более чем сего дня.

От графа Бестужева, который в этот день сопровождал Государя Императора к Берлинскому двору.

Анекдоты и предания о Петре Великом, первом императоре земли русской и о его любви к государству. В трёх частях. Москва, 1900. Составитель Евстигнеев.

Заключение об австрийском дворе

Пётр Первый на обратном пути из Англии и Голландии через Германию, проехал в Вену, гдe и был отлично принят Австрийским Императором Леопольдом. Но здесь, будучи извещён о стрелецком возмущении, он был должен поторопиться возвращением в своё государство и оставить намерение ехать в Венецию.

В Австрии, как ни кратковременно было его пребывание, однако он много видел, подметил и приобрёл на память очень много достопамятных вещей.

Однажды в С.-Петербурге за его столом зашла речь о Венском дворе. Пётр Великий сказал:

– У Императора Леопольда мне всё крайне понравилось; одно только не понравилось, что повсюду много иезуитов; и то ещё более меня удивляет что у него не много болee земли, чем у них, а денег у них боле, чем у него и между тем в последнюю трудную войну с Турками в 1683 году они не помогли ему ни деньгами, ни рекрутами.

От Тайнаго Советника Всееловскаго.

Анекдоты и предания о Петре Великом, первом императоре земли русской и о его любви к государству. В трёх частях. Москва, 1900. Составитель Евстигнеев.

Мысль о хозяйстве

Петр Великий по дороге в Голландию, заехал в Ванденское княжество, тогда графство, находящееся в нижней Саксонии для того, чтобы возстановить себе здоровье, пользуясь Пьемондскими водами.

Графы Ванденские, владетели этих источников, приехали туда, как скоро узнали о приезде Великаго Русскаго Царя, чтобы Его Величество встретить как прилично сану дорогаго гостя и просили по окончании курса лечения, заехать к ним пообедать в близь лежащий замок Аролзен или Арголцен, резиденцию графов. Государь склонился на их приглашение и, по окончании курса приехал к графам. Стол продолжался долго, он был чрезвычайно великолепен и с роскошным убранством. После стола Император осматривал все достопримечательности замка и все украшения.

По конце обзора, когда один из графов, спросил Его Величество: как он думает, и как ему нравится новый замок, то Государь отвечал:

– Положение местности весьма приятно, архитектура здания великолепна, замок велик, но есть еще одна погрешность.

– Позвольте узнать, Ваше Величество, в чем она заключается? – спросил граф.

– Ни в чём более, как велика кухня.

От фельдмаршала Графа Миниха.

Анекдоты и предания о Петре Великом, первом императоре земли русской и о его любви к государству. В трёх частях. Москва, 1900. Составитель Евстигнеев.

Подарок короля Вильгельма

Короли делали подарки такому путешественнику; подарок Вильгельма Петру был проявлением учтивости, достойным обоих монархов. Он ему преподнёс двадцатипятипушечную яхту, лучший морской парусник, вызолоченный, как Римский престол, с оснащением всякого рода; и все члены экипажа захотели быть в его полном распоряжении. На своей яхте, где он был первым лоцманом, Пётр вернулся в Голландию, чтоб снова повстречать своих плотников, и отсюда около середины 1698 года он поехал в Вену, где он должен был пробыть меньше, чем в Лондоне, потому что при дворе важного Леопольда было гораздо больше обременительных церемоний и меньше предметов для изучения. Повидав Вену, он должен был ехать в Венецию, а затем в Рим, но он был вынужден спешно вернуться в Москву из-за новости о гражданской войне, вызванной его отсутствием и разрешением курить.

Вольтер. Анекдоты о Петре Великом. Пер с франц., коммент. И вступ. ст. С.А. Мензина М. 2004.

Требует закон, требует и народ

В 1698 году, когда царь Пётр Алексеевич находился в Вене у Римского цесаря Леопольда*

*Во время пребывания в Вене (16 июня —19 июля 1698 года) Петр 1 виделся с императором Леопольдом I (1640— 1705). Ред.

и намерен был оттуда отъехать в Италию, получил его величество из Москвы с нарочно присланным гонцом от правителей ведомость о ужасном бунте десяти тысяч последних стрельцов, с литовских границ, отошедших самовольно, куда они нарочно для безопасности от столицы удалены были под видом наблюдения польских поступков при избрании нового короля*, которые умыслили, по наущению царевны Софии, которая

*После смерти короля Яна III Собесского в 1696 году угроза вторжения стрелецких полков должна была воспрепятствовать избранию на польский престол французского кандидата принца Конти. Ред.

по прежним мятежам находилась тогда уже под стражею в Девичьем монастыре, освободив её, взвести её на царство, а царя Петра Алексеевича, не допустив из чужих стран в Отечество, засевши на пути, убить, равномерно предать смерти некоторых бояр и всех чужестранцев, в Немецкой слободе живших и в военной службе находившихся. Сего ради, оставя государь дальнейшее странствование, ради пользы государства своего восприятое, спешил немедленно в престольный свой град, чтоб утушить возгоревший пламень изменников, возстановитъ тишину и оградить всё безопасностию.

Итак, оставя в Вене Прокофья Богдановича Возницына полномочным, поехал его величество с Лефортом, Головиным и Меншиковым к Москве и под провождением из Польши взятого от короля Августа генерала Карловича в Преображенское село своё в тайне благополучно прибыл. Неожидаемое прибытие царя ободрило верноподданных и произвело страх и ужас в ненавистниках особы и царствования его. Он обрёл уже опаснейший бунт сей чрез военачальника Шеина и генерала Гордона помощию царедворцев и солдат разрушенным и бунтовщиков под стражею содержанных. На другой день представлены были ему заговорщики мятежа, от которых выслушав достоверную исповедь злого умысла, пред всеми вельможами и при многочисленном народе, и видя, что прежде при многократных бунтах стрельцам оказанные милосердия и прощения не помогают, беззакония же такия угрожают впредь вящшею погибелью, предприял до крайности ожесточенный монарх, по единогласному верных сынов Отечества убеждению и по суду, искоренить до конца главных злодеев извергов государства, а достальных разослать в отдаленнейшие места Сибири, Астрахани и Азова и ненавистное звание стрельцов уничтожить на вечные времена. А как такое по закону смертное наказание начальникам и прочим виновникам сего бунта продолжалось несколько дней сряду виселицами, усечением глав и колесованием и ещё не преставало, то патриарх вздумал идти на место сего страшного позорища в процессии к государю, чтоб просить о пощаде оставшихся ещё стрельцов, ибо с три тысячи оных уже казнены были. В намерении умилостивления нёс его святейшество образ Богоматери, воображая, что царь казнь сию оставит. Но государь, увидев его тако к себе шествующим, удивился, во-первых, воздал иконе достодолжное поклонение и потом патриарху с гневом говорил: «Всуе употребляешь святыню сию. Зачем пришел сюда? Возвратись и отнеси образ святый туда, где он стоял. Знай, что я разумею страх божий и почитаю святую деву столько же, как и ты. Но ведай при том и то, что долг велит мне спасать подданных и по правосудию наказывать злодеев. Требует закон, требует и народ». Таким изречением показал царь Пётр Алексеевич самодержавную власть правосудия и предел сана духовного, дабы впредь в гражданские и государственные дела его святейшество не мешался, – не тако, яко бывало сие при прежних царях, когда патриархи участвовали во всём, и без совета их ничто не исполнялось, подобно римским папам почти, которые императорами и коронами некогда повелевали. Царь Алексей Михайлович, мудрый государь и законодатель, первый явил пример над патриархом Никоном*,

*Никон (1605—1681) – патриарх (1652—1660) выступал против подчинения духовенства светскому суду, пытался возвысить патриаршество над царской властью. Окружал себя необыкновенной пышностью, приобретал земельные владения и даже писался «великим государем». Ред.

лишив его чина чрез вселенских патриархов за разные беспокойствия, которые чинил сей архипастырь сему монарху, а Пётр Великий, прозрев такожде великие в том сане неудобствы, после достоинство патриаршеское в России совсем отставил.

Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. Россию поднял на дыбы Т.2. М.: Молодая гвардия, 1987

Следующий год начнётся в январе