– Одним словом, не знаю, какой я режиссер, – сказал я, вновь дотрагиваясь до ее пальцев, – но точно не такой, который хочет снимать тысяча первую вариацию того, что уже снято…
– Да-да, – опять поддакнула Варя, – что-нибудь там про колхоз, например. Уверена, вы никогда не снимали про колхоз!
– А у вас тоже, оказывается, интуиция, – в шутку протянул я.
– Просто для меня если человек снимает про колхозы, – язык Вари уже немного заплетался, – то он для меня вообще… Я снималась у одного украинского режиссера – и это, знаете… Это была просто первая роль, а то бы я ни за что… Я даже и смотреть не могу про эти колхозы, а не то чтобы…
19
– Ну тогда мой сценарий как раз должен был вам понравиться, – вставил я. – Хотя бы от противного. Он ведь максимально далек от таких как раз кондовых советских сценариев…
– Вот именно: кондовых! – Варе чем-то приглянулось это слово. – Кондовых, да… Не люблю ничего кондового…
– Чего-чего, а никакой кондовщины в моем сценарии нет, – съюморил я.
– Значит, я люблю и ваш сценарий, – без иронии ответила Варя. Впрочем, какая уж ирония в таком состоянии…
«Так-так, – раздумывал я. – Сейчас ничего не стоит заручиться ее согласием. Но назавтра она может попросту не вспомнить о нем. Или сделать вид, что не вспомнит… Черт, не надо было ее поить. По-моему, и так бы все получилось. Ну ладно, будем работать в предлагаемых обстоятельствах, как завещал старик Станиславский».
– Варя, – позвал я ее, вновь отвлекшуюся на оркестр. Она повернула голову и посмотрела на меня зачарованно-хмельными глазами:
– Да?
– Сигарету? – машинально предложил я.
– Хорошо, – кивнула Варя. – Вам я не могу отказать.
– Почему? – удивился я.
– Потому что в вас есть что-то такое… – Она сделала неопределенный жест рукой. – Я думаю, вы можете уговорить женщину на все, что угодно…
Она прямо повторяет слова Волнистого, уже и в его устах меня озадачившие. Может, это они с муженьком устроили мне розыгрыш, а вовсе не я и Волнистый – ей, Варе?.. Да нет, бред, на кой им это?.. Просто сейчас все ее слова незачем воспринимать всерьез. Я не должен изумляться, даже если она сию минуту признается мне в любви… И уж тем более не должен ни на что здесь рассчитывать… Надо это усвоить! Согласится у меня сыграть – прекрасно, но о чем-то еще тут и думать не след…
Я в который уже раз за этот вечер проделал нехитрую операцию, протянув Варе сигарету, поднеся ей огонь, а затем закурив и сам.
– Варя, – сказал я, выпуская дым в сторону, – я не могу не воспользоваться этим моментом. Раз вы сейчас готовы согласиться на… То есть не думайте – я сейчас вас попрошу не как мужчина, а исключительно как режиссер. Вы не могли бы сыграть в моем фильме?
– Могла бы, – немедленно ответила Варя. – В этом вашем… в «Предчувствии», да? Очень охотно. Только кого?
– Главную роль. Обе главные роли.
– Двух одинаковых девушек?
– Да. И они там все-таки не совсем одинаковые. Они внешне похожи, а внутренне серьезно различаются. Примерно как Одетта и Одиллия.
– Это что-то вроде… – стала припоминать Варя.
– «Лебединое озеро», – подсказал я. – Белый лебедь и черный.
– Да, конечно. Плохой лебедь и хороший, верно? Одиллия – хорошая, а Одетта была плохая…
– Не совсем так, – поправил я. – То есть совсем не так. Все наоборот.
– Одиллия – плохая? – не поверила Варя.
– Насколько я помню, да. Главная героиня – Одетта. А она хорошая.
– Ну как же так? – Варя как будто расстроилась. – «Одиллия» звучит куда лучше. Похоже на «идиллия». И при этом она, значит, плохая?
– Увы, – развел я руками. – У Чайковского так. Хотя либретто, наверно, не он писал…
– Одетта, Одетта… – Варя как будто пробовала это имя на вкус. – Что-то мне здесь не нравится…
– Может быть, то, что она одета? – скаламбурил я. – Вот если бы их звали Одетта и Раздетта…
– Ха-ха-ха! – Варя засмеялась так громко и звонко, что мне даже самому понравилась моя бессмысленная шутка.
20
– Итак, вы согласны! – триумфально провозгласил я. – Значит, уже завтра можем начать репетировать. Вы ведь свободны – пока нигде больше не снимаетесь?
– Пока нет, – сказала Варя. – А разве вы не устроите мне пробы?
– Считайте, что это они и были. Вот здесь и сейчас. И вы утверждены.
– Вы просто выпили, по-моему, – улыбнулась Варя. – Да и я выпила… А завтра мы, наверное…
– Не знаю, как вы, – перебил я, – а я завтра скажу все то же самое, что и сегодня.
– Тогда и я тоже, – ответила Варя после паузы.
– Ловлю вас на слове. Я вам даже запишу сейчас на всякий случай, где и во сколько вам надо завтра быть…
Я достал блокнот, вырвал из него листок и записал: «10.00, «Мосфильм», Дикобразов».
– Дикобразов, – изумленно прочитала Варя.
– Увы, – вздохнул я.
– Почему вы не возьмете псевдоним? – посмотрела она на меня. И тут же закрыла ладонью глаза: – Ой, извините, опять я говорю что-то лишнее…
– Да нет, вы все правильно говорите. Фамилия действительно потешная – и мне бы и впрямь давным-давно стоило взять псевдоним…
– Хотя с вашим именем, – вдруг сказала Варя, – эта фамилия сочетается удивительно хорошо. Аркадий Дикобразов – это звучит. Так что не меняйте все-таки…
– Ладно, – с благодарностью посмотрел я на нее, – не буду.
– А эти ваши девушки в сценарии, – резко сменила тему Варя. – Их как зовут?