Челноки

Колеса стукнули, вагон чуть толкнуло. Народ высыпал в проход, окна открыли, жадно вдыхаем свежий ночной воздух. Он уже совершенно другой – заграничный! Советский Союз остался сзади, и от осознания этого немыслимого ранее факта побежали мурашки. Я за бугром, трудно поверить, но вроде бы так!

Хорошо освещен только перрон, но в темноте виден забор с колючей проволокой и неторопливо фланирующий вдоль него автоматчик. Чужая зеленая форма, пилотка, погоны, знаки различия. Да и сам он чужой. Смуглый, губастый, не наш – сразу видно. «Калашников» у него тоже чудной, с дополнительной рукояткой на цевье. Румын – одним словом, у нас таких нет.

Заметив мой взгляд, он опасливо оглянулся и приложил два пальца к губам, клянча у нас сигареты.

«Ноу-ноу, камрад! Ихь бин комсомолец! Облико морале, ферштейн?» – заржал Ванёк из другого окна.

Это мой друг по качалке. Спортивный и улыбчивый объект обожания женского пола любых возрастов, что неудивительно для клона Ван Дамма. Лица и фигуры настолько похожи, что спутать легко. Почти брат-близнец, типаж тот же.

Скорчив недовольную гримаску, румын демонстративно поправил на плече автомат. Презрительно сплюнул и отошел. Ну не гад ли? Помнит Бессарабию и ждет реванша.

– Так, окна закрыли и отошли! – скомандовал наш усач-политрук, прижимая к груди папку и списки. – Остерегаемся провокаций! Хотите домой? Я вам устрою!

На самом деле он боялся нас, а не их. Паиньками мы не были точно. Народец подобрался тёртый и ушлый. Как водится, набрали блатных. За каждым связи, интриги, история, на фоне которых Толик терялся. Харизмы нет, чтобы возглавить отряд комсомольцев.

Осознавая эту дыру, профком усилил стройотряд медсестрой, видимо, ожидая производственных травм. Выглядела она, как Эвелина Бледанс из «Масок», но кроме Толика никому не давала, что разочаровало мужской коллектив. Женщина на судне – это к несчастью.

Вдобавок политически разложившийся комсомольский актив пошел на аферу. Перед границей Толик каждому из нас выдал пакет. Только в нем не шифровка, а набор из банки растворимого бразильского кофе, часы «Командирские» и «Зенит-Е». Фотоаппарат Красногорского, а не Вилейского завода, что важно для тех, кто в них понимал. Достать такие было непросто.

Лешка нам слил информацию о том, что желательно брать, но где эти сокровища можно найти? То ж дефицит. Да и денег ведь нет. На банку кофе и часы «Заря» мне снова пришлось занимать. Надежда на то, что удачно продам, да и за работу должны хорошо заплатить. Да, придется пахать, но настрой боевой. Уж больно денег охота.

После визита улыбчивой болгарской таможни контрабанду Толик собрал. Как ни странно, ее не искали. «Добре дошли!» – вот и всё, что сказал офицер в сером мундире.

Сразу за Дунаем выгружаемся в Русе – первый болгарский город на границе с Румынией. Ее миновали с настороженностью и любопытством. Там бедно, мрачно и без улыбок. Чаушеску казнили этой зимой, но пока счастливее вроде не стали.

«Влакт Москва-София пристигна на перви коловоз» – громко объявил репродуктор. На трансформаторной будке предупреждающая надпись кириллицей: «опасно за живота!». Как ей не верить?

Вокзал, крупные здания, машины как дома – «развитой социализм», всё как у нас. Солнечно, воздух как пряный, словно светлее, и аромат совершенно другой. Психологически странный феномен – здесь почему-то спокойней. Безмятежность и нега контрастом с хмурой Москвой. Там насторожен, взвинчен, ждешь какой-то подставы, а тут отпустило. Как вернулся домой после фронта.

На привокзальной площади нас должен встретить автобус, но его пока нет. Толик, как пионеров, организованной толпой отвел всех в столовую с непривычной едой. Всё по талонам: томатный суп «шкембе чорба», малюсенькие печеные перцы «чушки бюрек» и псевдо кефир – кислый «айран». Или стакан чая на выбор.

А мясо-то где? Они хоть знают, сколько жрут культуристы? «Опасно за живот» – прямо надпись для нас. Тот мизер, который нам разменяли на левы, тратить на еду очень жаль. Мы на этапе первичного накопления капитала, которого пока еще нет. То, что прихватили из дома, за двое суток пути сожрано уже подчистую. Такой же обед хотелось повторить минимум трижды.

– Одна, сука, трава! – возмутился Ванек, встретившись со мной глазами. Такие же голодные, как у меня. Каждый из нас жрал за троих, но вряд ли будем так же работать.

– Мож по пивку? – предложил Лешка, сканируя улицу взглядом. – Эх, трубы горят. Чо, как бараны стоять? Не потеряемся, не малые ж дети.

– За твой, если счет, – поставил условие Ванька. – А мы тебя бережём, чтобы вдруг не украли.

– Да без проблем! – небрежно махнул тот рукой. – Только не палимся, не то на хвост еще кто-то сядет.

Бочком-бочком мы отделились от дисциплинировано кучковавшейся вокруг Толика группы. Пока автобуса нет, хоть город посмотрим. Хотя особенно нечего – всё как у нас, убогая серость. Вокзал с колоннами, подземный переход через дорогу и однотипные здания, как наши хрущевки. Люди тоже обычные, заграничного лоска все еще нет. Может, его и не будет.

Ум, видимо, ждал элегантных красоток с глянцевых страниц «Огонька», поэтому легкое разочарование было. Даже в Прибалтике круче. Ну разве что лозунгов «перестройка» и «гласность» нигде не висит. Видимо, потому, что своего Горбачева у них больше нет. Живкова выгнали, с социализмом простились.

Пометавшись по улицам, мы буквально по запаху нашли вожделенный киоск. Аромат источал он поистине сказочный. Здесь пекли «баницы» – промасленный пирог с брынзой из слоеного теста. Хрустящие, неземного вкуса чешуйки таят во рту. Пища богов даже без мяса. Недостаток один: нам было мало, хотелось еще.

Запили лакомство, как водится, пивом. От глотка терпкой «Загорки» едва не прошибла слеза от восторга. Вот ведь как можно! После такого «Жигулевское», которое всегда разбавляют, уже как моча.

– Охренеть, пиво, как с газом! – восхищенно охнул Ванек, вытирая жирные от баницы губы.

– Естественно! – с видом знатока согласился с ним Лешка. – А у нас даже ослиную мочу разбавляют. Это вы чешского еще не видали. Еще по одной? Теперь платите сами.

Мы стыдливо отвели взгляд. Сильно хотелось, но морально к такой жертве были еще не готовы. Тратить на пиво драгоценные левы? Никогда! Для богатства нужен фундамент, а уж к нему приложатся юльки, машины и всё остальное. Жадность окупится, надо терпеть.

– Ну как хотите, – ухмыльнулся упырь, покупая бутылку.

– Сволочь! – скрипнул зубами Ванек. – Не друг ты нам боле.

– А то! – Лешка еще сделал глоток. – Погнали назад. Толик там, поди, с ума уже сходит.

Улицы прямые, заблудиться здесь, казалось, почти невозможно. Но нам удалось. Скорее всего, виновата «Загорка» – газ ударил в мозги. Направление выбрали, но мимо вокзала. Наверное, воздух свободы пьянил.

Остановив дородную даму с благодушным лицом, скороговоркой спросили:

– Здравствуйте-извините, мы правильно идем на железнодорожный вокзал?

– Вокзаль? – непонимающе повторила она.

– Гара, вокзал-гара, коловоз, София ту-ту! – Ванек энергично подвигал локтями, изобразив паровоз.

– А, жопэ гара! Руснаци? – просияла дама, облегченно опустив сумку, которую к себе прижимала.

– Ага, стройотрядо-туристо, – улыбаясь, закивал он. – Гара-то где?

– Направо. Перестройка, да? Браво на вашия Горбачев!

– Направо? – засомневался я. Вроде бы совсем не туда.

– Направо! – уверенно подтвердив, несколько раз кивнула она. – Няколко минути!

Озадаченно переглянувшись, свернули. Женщина, кажется, настроена была дружелюбно. Говорят, русских здесь любят. Мы ж не в Прибалтике, чтобы мстительно врать? Если разобраться, то земляки, есть-таки общие корни.

Насколько я знал, на месте Пензы жили буртасы, а потом и булгары. Часть их под натиском гуннов ушла за Дунай, а тех, что остались, добили монголы. Волжской Булгарии давно уже нет, а здесь болгары пятьсот лет жили под гнетом османов, пока русские не выкинули турок с Балкан. Тут это помнят, но в двух мировых войнах воевали почему-то уже против нас.

– Думаешь, не соврала? – вопросительно посмотрел Лешка, когда миновали еще пару кварталов. – Скоро город кончится, насквозь пройдем. Надо было по солнцу.

– Ммм… Зачем бы ей врать? – почесал я затылок. Сейчас улыбка женщины уже казалось искусственной. Может, мотив всё-таки был? Хотя многим для пакости он и не нужен. Они излучают ее, точно свет.

В любом случает так долго к ларьку вроде не шли, поэтому сейчас были на взводе. Без нас не уедут, но это запомнят, чтобы потом отомстить. Дадут самую гнилую работу, повод у Толика теперь уже есть.

– Они всегда врут, когда сильно боятся, – предположил Лешка. – Видел, как в сумку вцепилась? Немудрено, коль на вас посмотреть. Вы же уроды. Аномалия пугает нормальных людей.

– Зато лица добрые, – оскорбился Ванек. – Сам же дыхнул на нее перегаром. Тут на ходу пиво не пьют. На нас и так они злые.

– Да не… Болгары же к нам хорошо, – не согласился я. – Их Живков даже шестнадцатую советскую республику предлагал, только не срослось у них что-то. Давай у того еще спросим.

Это был импозантный мужчина в очках – толстое стекло в черепаховой, явно дорогой, оправе. Седой, прилично одетый. Спокойный и уверенный взгляд. Источником достоверного знания выглядел точно.