Отрок. Внук сотника: Внук сотника. Бешеный лис. Покоренная сила

– Это Нинея-то боялась? Да если б не Минька, она его бы… Ой, мама, страшно-то как!

– Ну, поняла наконец?

– Это же не для лечения, это для убийства… Вот гадина, чему же она меня научила?

– Вижу, что не поняла. Это не для лечения и не для убийства. Это для полного подчинения. А с тем, кого ты под себя подмяла полностью, ты можешь делать все, что захочешь: вылечить, убить, сделать рабом, заставить других убивать – все, что захочешь!

– Мама, прости, я думала лечить… Я не знала…

– Прекрати реветь! Должна была знать! Наше ведовство от Макоши, а Нинеино – от Велеса! Чего ты тут не знала?

– Зачем она меня так? Мама, за что?

– Зачем? А сама не понимаешь? Миня, а ты?

– Может, ей помощница нужна? Внучки-то еще маленькие, а все остальные перемерли.

– Кто перемер? Одна деревня? Да Нинея в округе на семь дней пути в любой деревне любую девчонку себе забрать может! Она волхва! Она умереть не имеет права, пока смену себе не вырастит. А тут такой подарок – знахарка, в шестом поколении выпестованная, с первого показа науку усваивает. Знаешь, сколько нужно учиться тому, что ты с Минькой сделала? Полжизни! А к кому прибежала? К парню, который с попом дружит, а не христианин, в Светлых богов не верит, а они его любят. Да где такое еще найдешь?

– Тетка Настена, так она теперь за Юлькой охотиться станет, надо же как-то ее защитить!

– Юлька! Хватит ныть! Слышала, что Михайла Фролыч сейчас сказал?

– Да как он меня защитит?

– Ты СЛЫШАЛА, что он сказал?

– Ой, он же и вправду… Минька, ты что? Мама, а что же мне теперь?..

– А ничего. К Нинее – ни ногой, науку Нинеину забудь, а в остальном живи, как жила. Ты сейчас редкий случай увидела: в мальчишке мужчина проклюнулся – он понял, что ему есть кого защищать. Никто его не заставлял, никто ему ничего не обещал, он сам решил, а ты это решение почувствовала.

«Вот это номер! Нинея мне совсем недавно о том же самом толковала. А ТАМ считается, что мужчиной становишься, когда первый раз трахнешься. Теперь понятно, почему у рыцаря обязательно должна была быть дама сердца. Это как бы свидетельство зрелости и независимости – готовность сложить, если нужно, голову, защищая не свою семью или собственность (это естественно), а того, кого ты сам выбрал. Кхе, как говорит дед Корней. А что тут еще скажешь?»

– А теперь, Михайла, поговорим о том, что я сразу сказать тебе хотела. Я, правда, думала, что поп наш от Нинеи живым не вернется, но все равно он долго не протянет.

– А помочь ему можно? Я видел, что он кровью кашляет, ты можешь с этим что-нибудь сделать?

– Чтобы больному помочь, он сам должен этого хотеть. При его болезни надо хорошо питаться и скоромной пищей не пренебрегать, жить в тепле, чистоте и покое. А ты же знаешь, как он живет: постами себя изнуряет, на холодном полу часами на коленях стоит, в доме у него холодно, не прибрано, неуютно. Плоть он, видите ли, умерщвляет! Если уж создал вас Бог по образу и подобию своему, так зачем же такую хорошую работу портить? Не могу я ему помочь, и никто не может, потому, что он сам этого не хочет.

Настена произнесла последнюю фразу с ожесточением, но было видно, что злится она не на попа, а на то, что приходится произносить ненавистные для любого лекаря слова: «Ничем не могу помочь».

– А теперь слушай, Михайла, что я тебе скажу! После отца Михаила сюда обязательно другого попа пришлют, и никто не знает, как он ко мне и Юльке отнесется. Ты, может, и не знаешь, но во многих местах знахарей и лекарей попы изгоняли, а бывало, и убивали. Не своими руками, конечно, людей натравливали, но все равно убивали они. Если со мной что-нибудь случится…

– Тетка Настена! Да у нас…

– Не перебивай! Я сказала: ЕСЛИ со мной что-нибудь случится, позаботишься о Юльке ты. Она тебе сейчас покажет, как из нашего дома можно незаметно уйти. Уведешь ее сначала в лес – ты уже доказал, что в лесу выжить сможешь. Потом… Потом она тебе скажет, куда дальше, но на самый крайний случай или, если понадобится на короткое время укрыться, отведешь к Нинее.

– Мама, ты же сама сказала…

– Знаю, но случиться может всякое, это – на самый крайний случай. Нинеи не бойся: это ты раньше ничего не знала, а теперь ей с тобой управиться трудно будет, а отказать в помощи она не посмеет. Ну а через год или два, когда ты первую кровь уронишь, она с тобой уже и не совладает, не по силам ты ей станешь.

– Значит, отец Михаил еще года два прожить может?

– Не знаю, Михайла, не знаю. За ним смерть два раза в год будет приходить – весной и осенью, когда сыро. Переживет осень – переживет и зиму, если не застудится сильно. Переживет весну – переживет и лето. Все! Юля, одевайся, покажешь Михайле путь к броду.

– Подожди, тетка Настена, я еще спросить хотел.

– Ну, спрашивай.

– Почему у нас от этой болезни только старики умерли, а у Нинеи все? Она ведь травы тоже знает, а ничего сделать не могла.

– Как тебе сказать… – Настена в задумчивости потеребила в руках полотенце. – Тут какой-то одной причины нет, много всякого… Перво-наперво, жили мы и они по-разному. У нас в селе жилья с земляным полом, наверно, и нет уже почти ни у кого, а в Нинеиной деревне?

– Почти везде – земляной, и топят по-черному, в некоторых домах даже не печи, а очаги.

– Вот: старые обычаи блюли, а на земляном полу болеют чаще, это тебе не только любой лекарь, но и просто понимающий человек скажет. И пищу по-другому готовили, да и сама пища отличалась. А Нинея… Да, травы она, конечно, знает, но я вот, лекарка, больше ничем другим не занимаюсь – только лечу, а Нинея – волхва. Волхвы не только лечением, а сразу всем занимаются, бывает, что это – не всегда хорошо.

– Когда все сразу, то ничего как следует?

– Ну не так, чтоб уж совсем, но если бы она была просто лекаркой, может, и нашла бы способ… Трудно сказать.

– А ты бы их смогла вылечить?

Настена помолчала, Мишка уже решил, что ляпнул бестактность, снова заставляя Настену признаться в своей беспомощности, но оказалось, что лекарка просто раздумывает: как объяснить мальчишке сложные для его понимания вещи.

– Ты вот, если огурчиков малосольных с простоквашей поешь, что будет?

– Ну, это… Живот прихватит.

– Но сами по себе ни огурцы, ни простокваша для живота не вредны?

– Значит, дело в сочетании? То есть твои травы им могли и не подойти?

– Умница, Михайла, все верно понял. Я и для наших-то не сразу средство подобрала, а для них… Может, и успела бы, а могла и не успеть. Юля, собралась? Тогда ступайте.

* * *

Дом Настены стоял в низине среди деревьев на опушке прибрежного леса. Юлька провела Мишку через огород к плетню, сразу за которым начиналась настоящая чащоба. Но чащоба не простая: когда-то здесь прошел ветровал, и стволы поваленных деревьев громоздились один на другом, образуя непроходимый, на первый взгляд, завал, проросший вдобавок молодой порослью.

Однако оказалось, что пройти здесь можно. Юлька показала начало едва заметной тропинки, петлявшей среди бурелома столь причудливо, что невольно вспоминалась легенда о критском лабиринте. Пробираясь вслед за Юлькой, где в полный рост, а где и согнувшись, Мишка обратил внимание на то, что в некоторых местах деревья явно были повалены специально, чтобы еще больше усложнить и запутать дорогу. Да, к бегству тут подготовились очень тщательно.

Изрядно попетляв, ребята вышли к берегу реки.

– Вот, смотри, – Юлька указала на лежащий у самой воды здоровенный булыжник, – видишь вот этот камень?

– Ну, вижу.

– А на том берегу точно такой же?