У Ш Е Л Е Ц

– Да вот как раз в том, о чем ты говорил, – ответил Петрович.

– В чем же? – переспросил Алексей.

– А в том, что я могу спиртное потреблять в больших количествах и без ущерба для здоровья, – ответил Петрович, – только вот зачем меня наградили этим, я понять не могу. Лучше бы я экстрасенсом стал каким-нибудь или, на худой конец, математиком.

– А ведь верно, – сказал Алексей, – талант к этому делу у тебя огромный, все только удивляются.

– Ну вот, ты теперь, удивляться не будешь, – сказал Петрович.

– За это дело надо выпить, – сказал Алексей.

– Думаешь, надо? – грустно спросил Петрович, – тебе, когда на работу?

– А сегодня что у нас? Суббота? – спросил Алексей, – тогда завтра.

Но это не важно. Я сам себе голова, у меня начальников теперь нету.

Захочу, поеду на работу, захочу – нет. Вот так. Наливай.

Не успел Петрович взяться за бутылку, как раздался звонок в дверь. Петрович пошел открывать. Вернулся Петрович не один, а с Сергеем Сергеевичем Отрышко, председателем дачного кооператива, подполковником в отставке.

– Проходи, Сергеич, присаживайся, – сказал Петрович.

Председатель поздоровался с Алексеем, присел за стол и оглядел его содержимое.

– Пьете? – равнодушно спросил он, вздохнув.

– Давай с нами, Сергеич, – радушно пригласил Алексей.

К немалому удивлению друзей, Сергей Сергеевич, обычно и на дух, не переносящий алкоголя, молча, взял бутылку, отставил предложенную Петровичем стопку, а взял немытый граненый стакан. Наполнил его до краев и молча, не морщась, осушил. Выпив водку, он так же молча, поставил стакан, и стал меланхолично жевать кусок вареной колбасы, глядя куда-то в окно.

Друзья переглянулись в недоумении. Немая сцена продлилась несколько секунд.

Наконец, откашлявшись, подал голос Петрович.

– Что случилось, Сергеич? – спросил он.

– Что случилось? – равнодушно повторил председатель, – да ничего особенного.

Вот, почитайте эту бумажку, ребятки.

Председатель достал из кармана пиджака сложенный вчетверо лист бумаги и бросил его на стол.

Петрович поправил очки, развернул лист и стал его разглядывать. Качественная бумага, штампы госучреждений и синий чернильный росчерк внизу текста говорили о том, что бумага пришла из серьезной организации.

– Так, – сказал Петрович и стал читать содержимое послания.

– Госкомприроды доводит до вашего сведения… так… находится в природоохранной зоне… так… в черте водозабора… ага… Вам надлежит в пятидневный срок освободить занимаемую территорию… так… в случае неисполнения… подпись…

Петрович положил бумагу на стол, снял очки и принялся, молча растирать переносицу.

– Что это все значит? – наконец не выдержал Алексей.

– Что значит? – равнодушно ответил Сергей Сергеевич, подняв, пустую бутылку и, рассматривая ее на просвет, – а это значит, ребятки, что нас с вами просят убраться отсюда подобру-поздорову в пятидневный срок.

– То есть, как это убраться? – не понял Алексей, – наше садоводческое товарищество здесь уже двадцать лет, все разрешения есть…

– Были… – перебил его председатель, показывая, пустую бутылку Петровичу.

Петрович, молча, поднялся со стула и достал из холодильника полную поллитровку.

– Чего? – не понял Алексей.

– Были, – повторил Сергей Сергеевич, наливая водку в стакан, – были разрешения, а теперь как видишь, выясняется, что их уже нет. Вот такие дела, ребятки.

Председатель опорожнил второй стакан и потянулся к лежащей на столе пачке сигарет. Друзья уже не удивились, что некурящий председатель достает сигарету из пачки. Петрович автоматически протянул ему зажигалку. Сергей Сергеевич прикурил, затянулся сигаретой и закашлялся.

– Давно не курил, – сказал он, откашлявшись и утерев слезы.

– Ну и что теперь делать? – спросил Алексей.

– Что делать? Кобыле хрен приделать и за мерина продать, – грустно пошутил председатель.

Друзья опять переглянулись. Обычно таких шуточек они от Сергея Сергеевича не слыхали. Значит, дело было действительно серьезным.

* * *

– Записывай, в номер 34 зашел председатель кооператива, – продиктовал Мирон напарнику, – засуетились.

Тот старательно что-то записал в тетрадь.

– Да не записывай ты «засуетились», Пухлый, – поморщился Мирон, – это же я так сказал, для себя.

– Понял.

– У тебя в школе, по русскому языку, что было? – поинтересовался Мирон, заглянув в записи напарника.

– Тройка, – посопев, ответил Пухлый.

– Тройка? – удивился Мирон, – я бы тебе больше двойки не поставил, напарник. Слово кооператив пишется с двумя буковками о. Карамор оставит нас без жалованья за такой отчет.

– Мирон, а зачем нам писать эти отчеты? – пробасил Пухлый, – припугнуть парочку жителей как следует или дом поджечь, они сами отсюда убегут!

– Нельзя, – устало, как неразумному ребенку сказал Мирон, – Карамор теперь депутат, а мы не бандиты, а помощники депутата. Понял?

– Ага, – ответил Пухлый, но по тону, можно было догадаться, что он ничего не понял.

* * *