Линии Леи

–…кем работаете?

Мужчина снова взял со стола мой паспорт, покрутил в руках, раскрыл на странице с фотографией. У меня появилась уверенность, что он и без повторного изучения помнит все записи в моём документе, до последней цифры. Просто обдумывает услышанное, тянет время. Но имя и должность упорно не говорит, а это может быть плохим знаком. Потому что, чем дальше, тем меньше он похож на полицейского.

Нет, ни капли сомнения, что задержали меня настоящие полицейские. И опорный пункт тоже самый настоящий, прямо на выходе со станции. Я мимо него дважды в день прохожу, пять раз в неделю. Остановили, проверили документы и скрутили, наподдав чуток для профилактики сопротивления – это всё было настоящим, по всем правилам. А вот дальше…

Собеседник играл грамотно, красиво, профессионально. То давил криком, то угрожал тюрьмой, то уверял, что и так всё знает, но моё признание ещё пока может облегчить ситуацию… Но он с самого начала забыл напугать меня своей страшной должностью, типа старшего следователя по особо важным делам.

Потом, он ни разу не попытался завалить меня номерами статей из кодексов, которые я нарушил. А так бывает, когда должность у спрашивающего совсем не страшная, а статей закона он не помнит. Или не знает. Не знать статьи, которыми следователь должен по три раза оперировать каждый день, можно только в одном случае, если это вовсе не твои статьи, твой круг интересов совершенно в иной сфере.

Короче, через пятнадцать минут после знакомства я почти уверился, что это не полицейский. Билась эта уверенность только о навыки собеседника профессионально вытягивать информацию. Он явно был неплохим психологом и хорошо осведомленным… Кем?

– Своими действиями, – теперь его голос был ровный, спокойный, предназначенный для давления на людей, не поддающихся эмоциям, – вы сегодня способствовали побегу особо опасного преступника. Террориста.

Ох, даже так?

– Да-да, именно так!

Ну вот, мне не понадобилось произносить вопрос вслух. Упустил я удивление на лицо, выдал эмоцию.

– И ваш поступок может иметь очень тяжкие последствия для всего человечества.

Я облегчённо выдохнул, а он и эту эмоцию тоже считал. В усталых глазах мелькнуло раздражение. Да уж, зря ввернул про человечество. В беду для города я бы поверил, в угрозу стране – возможно. Но Оболтус как террорист международного масштаба?

– Вам стоило бы остановиться на версии про вора-карманника. Правда. Звучало бы правдоподобно. А будь Об… об этом речь, о терроризме, со мной тут беседовали бы по-другому и совершенно другие люди. Кстати, кто вы такой, вы опять не сказали.

– Вы сорвали задержание опасного преступника, – снова попытался он.

– Опасных преступников не задерживают в метро, силами одного безграмотного опера. Да при куче посторонних, которых он элементарно мог подстрелить в случае чего!

Ух ты. А что в моих словах было такого удивительного, от чего он вопросительно вскинул брови? Не подавить ли мне немного в этом направлении?

– Представьте себе, что могло случиться, если бы этот ваш… преступник тоже был вооружен? Перестрелка в вагоне метро! Завтра… нет, уже сегодня все газеты трубили бы про такое ЧП.

Мужчина мрачно разглядывал столешницу, постукивая по её краю моим паспортом. Получается, он детально знал обо всём, что произошло в поезде между мной и Оболтусом, но не был поставлен в известность о действиях сотрудника полиции? Да как такое возможно?

– А этот человек, – наконец произнес мой собеседник, – Он что, действительно… был вооружен?

– Да откуда я знаю? Подошёл ко мне человек, попросил о помощи. Кто он такой, я даже спросить не успел. Ваш этот… сотрудник… Сперва вёл себя как киллер из дешёвого боевика, а потом и того лучше, начал орать и размахивать пистолетом.

– Понятно, – вздохнул мужчина. – И вы не можете сказать нам, куда потом делся ваш попутчик? Где его искать?

– Ну разумеется! Я даже имени его не знаю. Раз-другой видел в поезде, не более того. Возможно, он ездит по этой ветке регулярно. Попробуйте поискать утром на конечных станциях, в конце концов.

Стоп. А с чего бы это я им информацию выкладываю? На какую уловку я повёлся, что даже советы даю?

Собеседник подождал пару минут, но я с досады даже прикусил язык зубами. Не дождавшись продолжения, он снова вздохнул.

– Семёнов! Мы закончили!

В комнату заглянул один из сержантов, что выкручивал мне руки у эскалатора.

– Успешно, товарищ майор?

– Нормально, – не стал детализировать "майор". – Оформи ему, я не знаю, хулиганку или что у вас там. И отпусти.

"Я не знаю"? "Что у ВАС там"? Да какой из тебя майор?

– Уважаемые, вы ничего не путаете? Хулиганку? Мне? За то, что я предотвратил стрельбу в толпе и не сдал вашего беспредельщика особистам? Он нарушил половину закона "О полиции" разом. Хотя десятой, двенадцатой и пятнадцатой статьи достаточно, чтобы гнать его из органов с волчьим билетом!

Ноль реакции. Будь этот майор настоящим, моментально возник бы спор, потому что я перечислил статьи невпопад. Не заметить такой прокол мог только человек, вообще не имеющий отношения к полиции. А "майор" – не заметил. Поэтому я уже без всякой опаски продолжил спектакль. Поднял ладони и потряс наручниками:

– Я как минимум рассчитываю на справку! Для начальника, что меня привлекли для помощи следствию, а не как бандита. Ну и на ваши извинения, товарищ майор. Вы мне, кстати, так и не назвали свою фамилию и должность!

Сержант очень удивился такой отповеди и вопросительно посмотрел на "майора". Но тот только поморщился и отрицательно покачал головой.

– Ладно, отпусти его. Так. Я поеду, мне ещё перед директором отчитываться.

Перед директором? Хмм… Где это у нас командиров называют директорами? В ФСБ что ли?

Он шагнул за дверь, сразу же остановился, поднял к груди кулаки и зашипел злобно. В проёме я мельком заметил давешнего оперативника, тот поспешил убраться с дороги "майора", поэтому скрылся и у меня с обзора тоже. Дверь прикрыли, но я ещё различил в потоке неразборчивой ругани слова "оружие", "прилюдно" и почему-то "хартия". Наверное, имелось ввиду что-то другое, а я не расслышал.

Потом прозвучали несколько слов невнятно, другим голосом. Эти попытки оправдаться были прерваны чем-то вроде "дурака кусок" и "в улитку превратит", затем всё стихло.

Сержант тем временем подошёл к столу и положил руку на резиновую дубинку.

– Ну что, пошли? Выпишу тебе…

Я напрягся.

– …справку для начальника, – закончил шутник-самоучка и звякнул ключами от наручников.

Такой день не мог закончиться хорошо. Любой другой, но не этот. Я бы очень удивился, узнав, что за время моего отсутствия в офисе не случилась ещё парочка каких-нибудь гадостей.

И совсем я не удивился, встретив в дверях лично шефа. Здание большое, поток клерков из разных фирмочек бесконечный, но меня это не спасло. Шеф оказался на моем пути именно в этот момент. Выделил меня в потоке, немигающим взглядом удава подтянул к себе.

Я пытался оправдываться прямо на месте, видя неважное настроение начальника. Когда он в таком состоянии, аргументы лучше не откладывать на потом. Потому что он относится к типу людей, всегда уверенных в своей правоте, а как следствие – делающих поспешные выводы на основании первых впечатлений, и никогда их не меняющих.

С такими руководителями очень легко уживаются подхалимы и, как бы выразиться помягче, беспринципные карьеристы. Главное, быть всегда начеку и успевать первым изложить своё видение по любому поводу. Начальник примет твою точку зрения, а любую попытку переубедить расценит как покушение на его авторитет. Со всеми вытекающими.

Такие истории в нашей фирме уже случались, это закономерно в любом большом коллективе. Я их, разумеется, отметил и проанализировал. Извлекать личную пользу – это ниже моего достоинства, однако же в экстремальных ситуациях, подобных сегодняшней, я данное обстоятельство учитывал.

Но кажется, на этот раз я опоздал. Шеф уже успел надумать себе, потому что на мои слова, подкрепленные чеком из клиники и справкой из полиции, отреагировал с язвительным сарказмом. Предложил повесить "эти бумажки" в рамочке на стене кабинета, вместо диплома юриста. А также велел явиться в его кабинет ровно через пятнадцать минут. Ему, дескать, требуется время, чтобы проводить этих двух господ, моих, между прочим, клиентов. Которым было назначено на сегодня, но я нашёл, видимо, занятие более важное, чем работа над новым контрактом.

Чёрт, чёрт, чёрт! У меня ведь, действительно, было назначено. С утренними посетителями я передоговорился, пока сидел в очереди к стоматологу, а с этими – не успел. Наручники и отобранный на время допроса телефон лишили такой возможности.

Дав шефу эти пятнадцать минут и надеясь, что он успеет остыть к моему появлению, я поднялся в офис. Главным образом, чтобы проверить, нет ли за мной ещё каких пропущенных хвостов, и выяснить у коллектива, к каким новым претензиям надо подготовиться.

Планировка нашего бюро изначально задумывалась в модном стиле "опенспейс". Это когда все столы расставлены в одном зале, а все сотрудники друг у друга на виду, и только директор имеет возможность в течение дня расслабиться за своей перегородкой, снять туфли и вытянуть ноги. Нам стоило больших трудов убедить руководство, что клиенты обращаются в фирму с конфиденциальными, очень чувствительными для себя и своего бизнеса вопросами. Многие из них не хотели бы обсуждать подробности при посторонних, даже если это сотрудники той же организации. Да что уж там, большинство не хотело бы даже быть замеченными на нашем этаже кем-либо из своих знакомых.