Тест на профпригодность

– Мне-то свой адрес открой, я где по-твоему спать должен?

Кильдей шлёпнул себя ладонью по лбу, скинул адрес и код доступа и умчался. Это был очень важный момент: приятель никогда не продумывал ничего наперёд, поэтому даже в подобных ситуациях готовых гостевых кодов под рукой не имел, скидывал свой личный. Оставшись один, Димка проверил код на персокоме – ну так и есть, допуск в общежитие, в офисную секцию шестой лаборатории и к докам.

– Бэ-че шесть… – задумчиво проговорил он, вспомнив почему-то стеклянный глаз Озолинга.

6.

Лаборатории на станции никогда не останавливались. Держать здесь помещения, в которых на сон-цикл будет гаснуть свет и замирать выполнение проектов – слишком расточительно. Когда колониальный транспорт, сохранившийся после доставки людей на Z-14, переделывали в полноценную внепланетарную научно-производственную базу, спорангий сразу предложил проектировать её на три рабочих смены. Каждая палуба жила по своему циклу: когда у одних сотрудников рабочая шестичасовка, у других – личное время, у третьих – сон. Медбот тщательно следил, чтобы никто не нарушал распорядок циклов, велено спать – иди и спи. Димка, любивший засидеться допоздна за книгой или эфиром развлекателей, потратил круглую сумму на хакерский блокатор медбота. Кто ж знал, что он пригодится ещё и в такой ситуации?

В шестой лаборатории царило странное запустение. В трёх из шести доков стояли корабли: пассажирский челнок и два рудовоза, но никто не тащил к ним кабели зарядных станций и диагностических мониторов, погрузчики не сновали по пандусам, дроны не посвистывали над рубками, заменяя термозащиту и подкрашивая места случайной встречи с космическим мусором. Непривычно, зато на руку Димке, легче пробраться незамеченным к рабочим терминалам шестой.

Позади послышались голоса, и он поспешил укрыться за торговыми автоматами, чтобы не попадаться лишний раз на глаза. По закону подлости наткнешься на знакомого, который непременно кинется жать руку и спросит, что ты делаешь в чужом отсеке.

Трое парней шли заказывать завтрак. Есть такая категория персонала, кто вечно экономит время личного цикла, а потом тратит рабочее на завтраки сухпайками, чаепития и перекуры в вытяжной камере.

– И как думаешь, найдут?

– Думаю, да. Не велика проблема – запеленговать, ты же знаешь нашу систему, датчиков понатыкано по сто штук на квадратный метр.

Димка плотнее прижался к стене, надеясь, что обходить все прилавки и заглядывать за них механики не станут. Ассортимент один, а автоматов много только во избежание очередей перед обедом.

– А правда, что спорангий даже не в курсе?

– Не знаю. Думаю, что нет. Был бы в курсе, не давал бы указаний ловить и обыскивать. Скорее всего, велел бы пальнуть в него разок издали, не приближаясь. Ну или сам бы прибыл посмотреть с парой проросших.

– Ага, и взводом десантников, – хихикнул третий.

– Это уж точно, как водится! – и заржали втроём.

Димка недовольно сморщился. Глупая шутка, аж тошно. Десятилетия люди живут в мире со спорангием. Он предотвратил вымирание, хотя мог оставить всё как есть, дав человеческой цивилизации медленно закатиться. Он произвёл революцию в медицине, избавив людей от воспалительных заболеваний, туберкулёза, гангрены, выведя из обихода такое понятие как антибиотики – за ненадобностью. Он предоставил свои умопомрачительные аналитические способности для восстановления каких-никаких поселений на обитаемых планетах. Он, в конце концов, позволил человеку вернуться в космос, пусть и с большими ограничениями. И при всём этом, спорангий остаётся объектом постоянных насмешек, а порой и нападений.

Агрессия против спорангия всегда, без исключений, приводит к тяжким фатальным последствиям. Война плохо кончилась для людей как раз потому, что они упрямо не хотели усвоить: спорангий самым радикальным образом пресекает любые попытки на себя напасть. Да, одиночная особь с телом человека и серым раздутым грибным мешком на голове – лёгкая мишень, убить можно одним ударом. Но прятаться после этого бесполезно, пару дней спустя ты почувствуешь лёгкое жжение на лбу, потом сильное жжение, потом нестерпимую адскую боль – некоторые даже срезали себе кожу до самого черепа, лишь бы не чувствовать, как мицелий медленно раздирает ткани и внедряется в мозг. Но если уж споры начали прорастать – всё бесполезно, даже пущенная в лоб пуля. Считалось, что в этом случае спорангий не сможет завладеть твоей памятью и раскрыть твои секреты, но было ли так на самом деле? Объективно, зомби-самоубийцы выглядели просто тупее обычных проросших.

Если убийца спорангия всё-таки сумел избежать заражения, это не спасало его от расправы. День-другой, и он, проснувшись в холодном поту, слышал в темноте шепелявое кряхтение – и не успевал подняться. Проросшим не нужен сон, еда и отдых, а нюх и интуиция у них отменные. Они хватали железной хваткой, волокли к спорангию, и вскоре убийца ощущал на лбу лёгкое жжение. Даже нападение исподтишка, без свидетелей – это не способ уйти от мщения, потому что увиденное одним проросшим видели все они, что знал один спорангий – знал весь спорангий, где бы ни находились отдельные его особи.

Однако на первом месте среди причин гибели убийц всё же не прорастание. Смерть грибницы всегда сопровождается быстрым разложением с такой бурной химической реакцией, что потушить факел невозможно и под водой. Удар ножом в грудь проросшего равносилен аутодафе. Выстрел с близкого расстояния – гарантия шрапнельной травмы тысячей раскалённых ошмётков. А пробитый мешок с мицелием у зрелого спорангия повлечёт взрыв мощностью равноценного по весу уранового заряда и с таким же радиационным эффектом.

По этой причине, а вовсе не из опасений за свою жизнь, спорангий всегда передвигался в сопровождении охраны из слуг-проросших и обычных людских солдат. Те и другие несли службу с одинаковым рвением, ведь гибель спорангия на космическом корабле, даже случайная, означала немедленную смерть всего экипажа.

Автомат с едой наконец-то звякнул в третий раз, отдавая последний заказ. Димка старался даже дышать потише, но лёгкие под действием адреналина предательски сокращались всё активнее. Механики, по счастью, не собирались задерживаться.

– Ну а если найдут, что делать будут?

– Ничего. Тихо подойдут и прямо на месте выпотрошат.

Димка подавился воздухом, едва не раскашлялся.

– Всю информацию из памяти снимут, скрутят навигацию, электронику – в общем, всё самое ценное. Может, там в трюмах что-то осталось?

– А если спорангий узнает?

– Тогда завлаб пойдёт на удобрения. Поэтому даже ему не говорят ничего, всё втихаря, без докладов. Может быть вообще не челнок отправят, а старый реактивный катер, что на дальнем причале. Только с дронами, без экипажа, они и сами снимут всё, что можно по-быстрому отвинтить. Так-то ведь, когда большой челнок заводится, спорангий это чует, а ракетные рейсы его почему-то…

Мужчины отошли уже достаточно далеко и слов уже невозможно было разобрать. Димка сполз по стене, уселся на корточки и нервно захихикал. Ну и дурак! Решил, что речь о нём, что это его повсюду ищут, чтобы тихо выпотрошить. А механики всего-то планировали втайне от спорангия ограбить старый корабль. Иногда остатки довоенного флота оказывались достаточно близко, чтобы провернуть подобное, но спорангий был категорически против. Почему? Бог его знает, спорангий не отвечает на вопросы, если не хочет, и не поясняет своих решений, считая их логику очевидно разумеющейся.

Димка убедился, что поблизости больше никого нет, выполз из укрытия, отряхнул штаны. Дальний причал, о котором шла речь в разговоре, находился совсем рядом. Если там стоит старый катер, снятый с обслуживания, то персонала поблизости быть не должно. Зато терминалы шестой лаборатории можно найти, их наверняка поленились отключить. Никто не помешает сделать несколько запросов, пользуясь допуском Кильдея. Поступающие отсюда, они не вызовут подозрений, даже если кто-то станет вручную проверять реестры.

7.

«Тритон» и «Ниуга». Всего два места, где могут скрываться ответы на его вопросы. Сухогруз «Тритон», реестровый номер СФС-445, и среднетоннажный грузопассажирский челнок «Ниуга» СФС-918. Оба выполняли регулярные рейсы между станцией и колониями системы Z, в том числе несколько раз доставляли заказы на экзопланету Заказник, вторую от звезды.

Всего кораблей, когда-либо загружавших смарагдовую зелень, было пять, но «Люголь» три года как переведён в другую систему, красавец «Жираф» уже около двух лет считается пропавшим без вести и условно погибшим, а «Рудый» девять месяцев назад нарвался на струю космического мусора, да так неудачно, что оказалось легче распилить на запчасти, чем заштопать. Что случилось с экипажами, Димка не выяснил, потому что допуска Кильдея для этого не хватало. Доступ к спискам личного состава имели только завлабы и некоторые службы БЧ-1. Тьфу ты, первой лаборатории, к которой приписан весь командный состав. Ах да, и ещё спорангий, разумеется.

Тем не менее, полученная в шестой скудная информация укладывалась в ту достаточно интересную и пугающую гипотезу, которая зародилась у Димки в голове после изучения архива у себя, в седьмой. Там он хотел выяснить имена своих предшественников, исполнителей прошлых заявок с Заказника, чтобы встретиться с ними, расспросить о поставках смарагдовой зелени, о каких-нибудь особенностях или странностях. И сразу же нашёл странность – единственную и ошеломительную.

Никто из офицеров, работавших в седьмой до него, не был доступен для разговора. Каждый, чьим именем визировались отчёты, упоминался в архивах не более шести-семи месяцев подряд. Затем подпись менялась на новую, и судя по званию, проекты с Заказника передавались каждый раз молодым, не слишком опытным сотрудникам, иной раз даже лейтенантам первого года службы. Чьи фамилии после трёх-четырёх поставок тоже пропадали из документации.

Димка перенастраивал фильтры так и сяк, поиск по проектам не давал больше ничего нового. Без допуска к личным делам невозможно выяснить, куда перевели этих сотрудников, а тем более – почему. Конечно, кроме отчётов о проектах была ещё чёртова пропасть заявок на получение сырья и накладных об отгрузке готовой продукции, но какой смысл рыться в этом болоте? Впрочем…

Димка расширил область поиска, количество упоминаний резко выросло. Только даты новых документов не совпадали со временем выполнения проектов, а цветовые метки, благодушно расставленные архивным ботом в местах совпадений, оказались не в тех местах, где их можно было ожидать. Димка ещё раз повторил поиск, вбивая фамилии по одной, и присвистнул. Примерно половина пропавших офицеров до назначения в седьмую служила в хранилище, обильно ставя подписи под приходно-расходными ордерами.

Гипотеза сложилась сама собой. Кто-то нагружал станцию бессмысленными планетарными заказами. При этом назначал неопытных юнцов на склад, проводя заказы через них. Спустя некоторое время переводил в седьмую на исполнение тех же выборочных заказов. Затем исполнитель исчезал, а на его место по цепочке перемещался новый.

Как и положено гипотезе, у неё имелся ряд открытых вопросов. Димка прикинул, что в первую очередь подлежит проверке и доказыванию.

1. Являлись заказы с Заказника заведомым саботажем или только прикрытием для другого преступления, например хищения ресурсов станции?

2. Были ли назначения новичков в эту схему умышленными?

3. Подвергались ли люди, втянутые в историю однозначно против своей воли, опасности?

Этот пункт, пожалуй, стоило считать приоритетным. А самое главное, надо как можно скорее узнать, не находится ли он сам как раз сейчас в последней фазе!

Примерно в этот момент у Димки зародилась идея встретиться с Кильдеем. Для проверки гипотезы остро требовалась информация, допуск к которой имелся либо в первой лаборатории, либо в шестой. Вломиться на командную палубу было бы слишком дерзко, так что…

Тут ему пришло в голову, что не вся информация в этом мире хранится под допуском и ограничением. Если уж заниматься поиском, то надо потрошить все источники, проявлять креатив. Он открыл на персокоме новую страницу блокнота для заметок и переслал туда имена пропавших офицеров. После чего закрыл служебный терминал и ушёл с работы – рабочий цикл как раз закончился и медбот нудел вибросигналом в локоть, что организм устал, пора переходить к отдыху.

Следующий час личного времени он потратил в медиакафе, сняв изолированную одноместную комнату, предназначенную для просмотра шоу развлекателей. Шоу, свёрнутое в малюсенькую картинку на минимальном уровне звука, от дела почти не отвлекало. На главный экран Димка вытащил подшивку новостей за последние три полных цикла. Погружаться глубже посчитал чрезмерным, нет на это времени.

Поиск выдал не все фамилии. Но и тех четырёх, что встречались в утренних информационных эфирах за указанные годы, хватило для появления на лбу холодного липкого пота.

Сабута Мурави, 20-летний лейтенант научного флота, только-только переведённый из производственной службы на настоящую полевую работу. Погиб при рутинной исследовательской миссии на крошечный планетоид Z-209. Трагическая случайность: шальной метеор пробил крепление страховочного троса и учёного унесло в открытый космос. Почему он не подал сигнал бедствия, а напарник вовремя не заметил аварии, выяснит служебное расследование. Хотя не вполне ясно, как оно будет проводиться: тела так и не нашли.

Пётр Стечевич, 24 года, старший лейтенант. Мужественно встал на пути огня при взрыве в генераторной на третьей палубе. Не щадя себя, боролся за живучесть отсека и спас сослуживцев ценой собственной жизни. Его имя навечно останется… бла-бла-бла.

Шунь Лу Мин, 23 года, лейтенант. Дал развлекателям восторженное интервью сразу по двум радостным поводам: в связи с присвоением очередного звания старшего лейтенанта, но главное – в связи с зачислением в экипаж нового, только что прибывшего в систему Z многопрофильного судна «Жираф». Да-да, того самого.

И, наконец, Анастас Таверский, 19 лет, младший лейтенант. Упоминался сразу в нескольких сообщениях как подозреваемый в покушении на спорангия. В первой новости вкратце описывалось само покушение, доблестно предотвращённое службой безопасности. Во второй рассказывалось, что юный офицер перенёс тяжёлую психологическую травму при расставании с девушкой, оставшейся служить в штабе спорангия на Z-14, что и стало, по мнению экспертов, причиной срыва. Третья новость сообщала, что преступник Таверский опасен для общества, лишен звания и находится в розыске вне закона. И последняя уведомляла экипаж, что угрозы больше нет: слетевший с катушек химик-маньяк по дороге в двигательный отсек попал в засаду, успел ударить ножом проросшего и сгорел, не причинив особого вреда.