Трудности воспитания. Сборник

– Потому что кислород не только потребляется, но и вырабатывается! – выкрикнул мальчик из седьмого ряда, тоже пожелавший получить свою порцию внимания.

– Верно! Дело в том, что живые организмы на этой планете научились не просто существовать на ней, но и сотрудничать с ней для поддержания необходимых условий. Жизнь не дает энтропии нарастать. – Последнюю мысль Зои выделила жестом: она будто бы взяла в руки невидимый раздувающийся шар и сжала его обратно в такой же невидимый комок. – Еще в двадцатых годах двадцатого века ученый по имени Владимир Вернадский говорил о том, что живые организмы могут воздействовать на планету наравне со всеми известными стихиями. Лавлок продолжил его линию рассуждения, сделав умозаключение о том, что Земля – это единый суперорганизм, поддерживающий параметры среды в рамках оптимальных для себя значений, контролируя уровень энтропии. Гея – это древнегреческая богиня Земли. Ее имя Лавлоком было выбрано в качестве образа или, если позволите, метафоры для обозначения всего комплекса процессов саморегуляции суперорганизма Земли, частью которого и мы, люди, тоже являемся. За пятьдесят лет с момента своего создания теория обрела как противников, так и последователей. Работы Лавлока побудили многих ученых по-другому посмотреть на уже известные им системы. Так, в тысяча девятьсот семьдесят третьем году было обнаружено, что диметилсульфид и метилйодид из океана на сушу могут быть перенесены исключительно благодаря умирающим планктонным организмам. Можете себе представить? Вы, возможно, еще не проходили эти соединения на уроках химии, так что не переживайте, если пока не понимаете, что они из себя представляют. Я лишь доношу до вас мысль о том, что именно благодаря живым организмам, а не каким-то внешним силам, на планете осуществляется перенос важных для биосферы химических соединений из океанов на сушу. Примеров подобных процессов можно приводить много. Сейчас же давайте сконцентрируемся на другом. Если у планеты такая сложная экосистема, то у нее должен быть механизм управления, так?

В этот раз Зои позволила себе небольшую театральную паузу. Выждав несколько секунд, она продолжила:

– Вот у нас с вами есть головной мозг, который управляет внутренними органами для того, чтобы наши тела могли функционировать. А что же управляет всем этим сложным комплексом процессов, обеспечивающих эффективное взаимодействие живых систем с планетой? Ведь эта задача настолько сложная, что ни один из существующих ныне компьютеров не смог бы ее решить. Первым, кто сформулировал гипотезу о том, что Гея является осознающей себя сущностью, был Георг Мелинтон, ставший известным во время событий две тысячи двадцать восьмого года. О его теории первого контакта мы поговорим в следующий раз. А сейчас я благодарю вас за внимание и напоминаю, что следующая встреча пройдет во вторник. Ее, к сожалению… – Зои отвела взор, посмотрев на свои туфли. Кларк ухмыльнулся, будучи уверенным, что Зои не испытывает никакого сожаления, а вовсе наоборот, – …буду проводить не я, но я уверена, что вам будет так же интересно, как, надеюсь, было интересно сегодня. Домашнее задание смотрите в своих учетных записях. Будьте в милости Геи.

– Будьте в милости Геи, – пробубнили дети в ответ.

Обволакивающий Зои свет стал постепенно затухать по мере того, как смолкали аплодисменты и люди покидали зал. Курирующий лекцию преподаватель по фамилии Гамильтильд (Кларк знал его, так как в свое время и сам у него учился, пусть и недолго) тоже встал и поспешил к Зои.

Издалека Кларк не слышал содержания их разговора, читать по губам он не умел, но по улыбке на лице сутулого пожилого мужчины и серии похлопываний по плечу он сделал предположение о том, что ее выступление получило высокую оценку. Дождавшись ухода Гамильтильда, Кларк поднялся со своего места и зашагал к Зои.

– Привет, – холодно поприветствовала она своего парня, встретившись с ним взглядом.

– Привет, – повторил Кларк, стараясь не выдать своего перевозбуждения от произошедших за день событий. Он сфокусировал взгляд на светящемся синим индикаторе на виске Зои. Его вид помогал успокоиться.

– Ну, – отстраненно сказала Зои, убрав волосы назад. – Рада, что ты все же появился.

– Появился?

– Ты не пришел сюда поддержать меня, ты отметился. Думаешь, что я со сцены ничего не видела? Я же искала тебя глазами все выступление. И да, я видела, как ты пришел минут за десять-пятнадцать до конца. Ты же обещал. Обещал прийти и поддержать меня. А в итоге ты оставил меня здесь одну.

– Ну чего ты? – принялся недоумевать Кларк. – Я же вижу, что ты справилась. Только не говори мне, что ты боишься этих детей. Сколько им? Двенадцать?

– Смысл не в том, сколько им лет. Смысл в том, что ты не держишь слова и не выполняешь обещания. И это уже не в первый раз, – глаза Зои начали блестеть.

«Не к добру это», – подумал Кларк.

– Я? Не держу? Да не пришел я за пятнадцать минут до конца! Ты, наверное, не заметила меня.

– Хорошо, с чьей цитаты я начала свое выступление?

Кларк опустил глаза и звонко цокнул языком.

– Я знала. Я так и знала! – выплеснула Зои переполняющую ее обиду.

– Послушай, я был занят кое-чем очень важным. Поверь, когда я закончу работу, ты будешь гордиться тем, что ты встречаешься не абы с кем, а со мной.

– Ну-ну, – тяжело вздохнула Зои, взявшая себя в руки, но не сумевшая сдержаться, чтобы не закатить глаза. – Что такого важного ты там делал весь день?

– Я не могу тебе сказать, – ответил Кларк. – Зои, мне… на самом деле мне нужна твоя помощь.

– Опять двадцать пять. И что же это?

– Твои лимиты на использование материальных ценностей. Мне нужно кое-какое оборудование… – Кларк уже набрал в легкие воздуха, чтобы начать следующее предложение, но слова встали поперек горла при виде слез, что покатились по щекам Зои. – Ну что такое?

– Что такое? Кларк, я для тебя кто? Девушка, которую ты любишь, или та, кто просто что-то дает тебе, когда тебе что-то нужно?

– Зои, не начинай.

– А что? Ответить не можешь, да? Если мне нужна помощь или поддержка, то тебя никогда нет рядом. А вот если ты у нас в нужде, то сразу начинается пьеса «Зои, любовь моя…». Мне и за прошлый раз от родителей влетело. Отец вообще запрещает с тобой видеться, говорит, что до добра это все не доведет и ты меня вообще хвостовиком сделаешь. Если я из-за тебя еще хотя бы один штрафной балл получу, то меня из дома выставят.

– Любимая, это другое. В этот раз все серьезно.

– Ну да, ну да. В прошлые разы тоже все было серьезно. Кларк, ты хороший человек, я искренне хочу в это верить, но я так больше не могу. Каждый раз все повторяется по новой.

– Не будь дурой, я же тебе говорю, я…

– Дурой? Дурой меня называешь? – перебила Кларка Зои. Ее нижняя губа затряслась. Девушка заплакала, закрыла лицо руками и поспешила прочь. Кларк попытался остановить ее, но она вырывалась из его объятий. Он хотел проявить больше настойчивости и все же заставить ее себя выслушать, но поймал на себе косые взгляды немногочисленных посетителей, еще не успевших покинуть зал. Кларк ослабил хватку. Воспользовавшись возможностью, Зои оттолкнула его от себя и зашагала к выходу, вытирая слезы.

– Помни: ты еще будешь мной гордиться! – на эмоциях крикнул ей в спину Кларк, хоть в глубине души и понимал бессмысленность этого действия. Оставшись один, он простоял на сцене еще несколько минут, пытаясь найти решение своей проблемы. Вскоре зрачки его расширились, подбородок поднялся, плечи расправились. Кларк спрыгнул вниз и поспешил к станции метро.

Глава 6

Двери монорельсового поезда открылись почти бесшумно. О прибытии на место Кларка оповестил привычно доброжелательный женский голос, раздающийся из динамика, скрытого где-то в потолке. Хлынувший в вагон поток воздуха принес с собой целый букет запахов, сразу создавших у Кларка ощущение, будто бы он вновь очутился в Москве-Один. Пахло лесом. Конечно же, реального леса здесь не было. Запах создавали специальные ароматизаторы, расположенные в стенах библиотеки. Поезд проходил прямо сквозь нее. Кларку не нужно было выходить на какой-то станции, чтобы потом дойти до нужного здания. Выйдя на перроне, он, по сути, уже был в библиотеке.

Дверь за спиной Кларка закрылась. Поезд двинулся дальше по своему маршруту, постепенно ускоряясь.

Кларк пошел вверх по лестнице, направляясь навстречу столь знакомому запаху.

Пройдя через коридор в первый зал, Кларк вдохнул полной грудью. Читальные залы библиотечного комплекса представляли собой овальные помещения в форме слегка приплюснутого яйца. Вогнутые потолки казались монолитными, но при внимательном рассмотрении можно было увидеть, что они состоят из матовых панелей кремового цвета, искусно скрывающих множество светодиодных светильников. Панели рассеивали излучаемый ими свет, делая освещение мягким и успокаивающим. Ничто здесь не отбрасывало тени. Материал обладал и звукопоглощающими свойствами, благодаря чему в залах стояла тишина даже в те моменты, когда в них собирались небольшие группы «книголюбов», страстно желающих обсудить прочитанное или подискутировать.

Стены «яиц» расслаивались на ряд одинаковых по толщине, но разных по длине сегментов-уровней, использующихся в качестве лестниц и уютных посадочных мест. Любой посетитель мог взять подушку и устроиться там, где ему удобно. В нижней части залов длина ступеней существенно увеличивалась, что позволяло расположиться здесь в удобных креслах. На дне каждого «яйца», где пол ровный, стояли овальные письменные столы для работы.

Ближе к середине двадцать первого века ученые пришли к выводу: чем больше информации человечество производит, тем хуже оно ее усваивает. На эту мысль их натолкнули врачи, столкнувшиеся с массовым распространением неизвестного ранее заболевания – ДИП, или деменции от информационной перегрузки. Мозг людей того времени оказался слишком перегружен постоянным переключением от раздражителя к раздражителю, коих эра информационных технологий предоставляла великое множество.

Человек – существо живучее. Он смог пережить многое: болезни, войны, голод. Но человек оказался неспособным справиться с обилием уведомлений на экране смартфонов. Все больше и больше людей стали жаловаться на трудности с концентрацией, проблемы с запоминанием информации. Дальше – хуже. Врачи стали наблюдать симптомы угасания когнитивной деятельности у наиболее активных пользователей интернета и разнообразных гаджетов.

В те времена в обиход начали входить чипы, позволяющие осуществлять подключение головного мозга напрямую ко Всемирной сети. Технология считалась прорывной, так как она избавляла человечество от необходимости прибегать к различного рода техническим посредникам: смартфонам, компьютерам, планшетам. Теперь можно было получать всю необходимую информацию прямо себе в голову. То, что виделось благословением, оказалось проклятием. Практически все установившие себе подобные чипы рано или поздно становились жертвами болезни.

Больные с тяжелой формой ДИП стали походить на аквариумных рыбок. В ходе экспериментов им давали довольно простые задачи на дедукцию и индукцию, рассчитанные на двадцать минут выполнения. Через три-пять минут испытуемые переживали вспышку тревоги или гнева, связанную с неспособностью определить наиболее оптимальный способ решения задачи. Еще через семь минут больше половины заболевших прекращали участие в эксперименте, ссылаясь на то, что они забыли точную формулировку задания.

Встревоженное мировое научное сообщество сделало борьбу с ДИП одним из своих главных приоритетов. Нейрофизиологи выяснили, что наш мозг чисто биологически не приспособлен к обработке столь большого количества информации. Дальнейшее распространение заболевания могло остановить только сознательное ограничение ее количества.

В начале кампании по борьбе с ДИП люди отказались от технологий подключения мозга к интернету. Сохранилась только технология подкожной имплантации персональных носителей данных, так как она не вела к развитию ДИП, но позволяла каждому человеку всегда иметь при себе портативный жесткий диск, который невозможно забыть дома или потерять.

Финальной точкой кампании стало массовое возвращение людей в библиотеки. То, что раньше было символом ушедшей эпохи, в будущем стало способом сохранения рассудка. Люди осознанно отгородились от бесконечного потока данных, преследующего их повсюду и атакующего сознание через экраны смартфонов, компьютеров и очков дополненной реальности. Нет, все эти устройства не были выброшены на свалку, над их дальнейшим усовершенствованием продолжали работать ведущие умы планеты. Был изменен подход.

Теперь, если человеку нужно было вдумчиво изучить какую-то информацию, он шел в специальное место – в библиотеку. В ней не было книг. В ней были ридеры – специальные устройства отображения аудиовизуального контента, состоящие из ряда гибких экранов, сильно напоминающих страницы старых бумажных фолиантов.

Пространство было психологическим якорем, отключавшим сознание от внешнего мира и фокусирующим его на изучаемом материале. Технически жители города могли пользоваться ридерами где угодно, но они осознанно приходили в библиотеки, залы которых были спроектированы таким образом, чтобы чтение становилось практически медитативным процессом.

Кларк повернул направо и поднялся наверх, оказавшись в аллее, соединяющей все читальные залы между собой. Быстрым шагом он двинулся вглубь библиотеки в поисках того, ради кого прибыл сюда.

Проходя по аллее, Кларк засмотрелся на уже привычный, но столь приятный глазу искусственный пруд на дне нижней полусферы первого зала. В следующем помещении по центру располагалась большая клумба, из которой почти до самого потолка тянулся массивный дуб, чей рост в закрытом пространстве, очевидно, поддерживался скрытыми от глаз фитолампами.

Кларк остановился и слегка перегнулся через перила, заглянув вниз в поисках Рамона, но не нашел его среди находящихся в помещении. В обычной ситуации Кларк мог бы просто связаться с ним по коммуникатору, но использование средств связи в стенах библиотеки запрещалось. Это нарушало бы концентрацию посетителей. Обойти блокировку могли лишь сигналы первостепенной важности, но пользоваться этими каналами связи разрешалось лишь руководителям экстренных служб и членам Совета попечителей.