Не для героев

Ведь с ответственностью, возлагаемой на плечи старца или вождя, он соглашался со смертным приговором без определённого срока исполнения. Так, при массовом недовольстве тяжкий груз ответственности покидает плечи старейшины вместе с головой.

Со временем выяснилось, что принятые решения не всегда оказывают влияние на жизнь общины, деревни или племени, а лидера совсем не обязательно казнить. Например, упущение с проросшим чертополохом. Уже после казни стало понятно, что достаточно было просто вырвать ненужные сорняки без вреда для урожая…

Люди обожают крайности, и, в результате долгих обсуждений, наказания неразумных вожаков было решено возложить непосредственно на самого лидера. Тогда главные стали доверять это своим подданным, перекладывая ответственность на них. С тех пор количество казней вожаков сократилось до нуля, а наказания приобрели исключительно поучительный характер.

– Я бы хотел знать, с кем говорю, – повторил свой вопрос старейшина.

– Моя спутница Гакка и я – ваш верный слуга Скуп. А теперь скажите, хотите ли вы заполучить пещеру на Пекленном полуострове? Хотите ли стать первыми во всей Чаше поставщиками доспехов и оружия?

– Как мы можем стать первыми, если обработкой стали занимались многие до нас?

Скупу пришлось объяснить значение слова первый в контексте сказанного, и вождю оно понравилось.

А на следующее утро в распоряжении гостя было всё, что он попросил.

Скуп, Гакка и двое из клана Игуан, покрепче телом да помягче умом, отправились к Пекленному полуострову.

Добравшись до места, Скуп заметил пару из клана Гиен, выбрасывающую инструменты кузнецов Игуаны в раскалённые потоки.

– Вы, двое, – Скуп обратился к двум крупным представителям клана сталеваров, – отвлеките внимание.

С этими словами Скуп и Гакка отправились к мосту, а парочка, получившая от природы компенсацию в виде огромного мышечного потенциала, с криком и рёвом рванула к пещере.

Из-за отсутствия работы и большого спроса на изделия из стали, двум кланам пришлось продать все личные запасы оружия и перейти на дерево. По опыту прошлых стычек, Игуаны и Гиены носили с собой по три деревянных меча, хотя их можно было скорее назвать плохо обработанными брусками. Сталевары оказались не так искусны в обработке дерева.

Двое из Гиен подскочили к входу в пещеру и, достав из-за пояса оружие, приготовились к схватке. Крики, с которыми Игуаны рвались в бой, не вязались с внезапной атакой, но их военная тактика была на уровне работы с деревом… Первый меч дал трещину после двух ударов. Крепкие мышцы заменяли доспехи и щиты. Да и кровопролитными такие стычки назвать было нельзя. Пара разбитых носов и с десяток синяков на обе стороны.

Когда оружие кончилось, бойцы всё ещё стояли на ногах, свирепо глядели друг на друга и готовились к рукопашному бою. Тяжеловесы из двух кланов отличались небывалой силой и выносливостью. Для обеих сторон такой бой был более опасным, чем возня с деревянными мечами.

Смешанные чувства возникли у противников, когда позади раздался грохот. Озлобленность схватки сменилась удивлением и страхом. Опустив кулаки и раскрыв глаза пошире, враги обернулись и увидели обваливающийся мост, связывавший два берега Огненной Реки. Куски камня, разлетающиеся в разные стороны, и белый дым наводили на мысли, что произошёл взрыв или, как говорят в северной части Флидоры, «крабахнуло». Ведь взрывы ещё толком не изобрели. Они, скорее, были неудачами на пути самоучей, часто – последними.

С одной стороны, продолжать драться было незачем, с другой – что ещё оставалось делать?

Пока Скуп и Гакка не вернулись к входу в пещеру, противники из враждующих кланов продолжали колотить друг друга.

– Хватит! – резко и звонко сказала Гакка. – Нет смысла продолжать.

Скуп слез со своего казуара и вышел в центр между растерянными воинами-сталеварами.

– Вы, – обратился он к Игуанам, – пещера теперь ваша, и никто не будет мешать вам работать в её мастерской. А вам, – он повернулся к Гиенам, – что толку сражаться, если вернуться с почестями всё равно не удастся?

Оба клана остановились и опустили кулаки. Игуаны пытались выдавить из себя улыбки победной радости, но мысли в их головах спутались, и они не могли сформулировать для себя, в чём же заключается подвох. Гиены же улыбались и вовсе без причины. Их дом, лежавший по ту сторону реки, стал недоступен. Они остались на территории врага без возможности отступления. Последовало два вопроса.

– А что нам теперь делать? – спросили Гиены.

– Нам можно возвращаться? – несмело поинтересовались Игуаны.

– Да. Возвращаемся к старейшине! – уверенно сказал Скуп и кивнул Гиенам. – Вас двоих это тоже касается.

Обратный путь оказался коротким… Это ещё одна особенность времени, которую изучал последователь Гильберта Штепса. При движении с одинаковой скоростью в направлении «туда» и в направлении «обратно» дорога назад всегда получается короче. Быстрее.

В отличие от учений Гильберта, теория Тиббоха зашла дальше. Наблюдая за травниками и донимая их своими вопросами, последователь хроноучения пришёл к открытию, что закон быстрой обратной дороги срабатывает, когда травник возвращается в приподнятом настроении от успешной сборки плодов. Вторая версия, выдвинутая им же, говорила, что дорога «туда» дольше из-за груза ожиданий, а по пути «обратно» этого груза уже нет. Попытка приравнять груз мыслительный к грузу физическому была быстро пресечена каменщиками, и работа самоуча ушла следом за её автором на дно Кипящего моря. Когда книгу вымыло на берег, и её нашёл словосклад, чернила уже были размыты, но ему очень приглянулась обложка «Тиббох, туда и обратно».

Что касается Скупа, Гакки и четырёх членов двух кланов, то можно сказать, что их обратная дорога была быстрой благодаря приподнятому настроению. Даже Гиены соглашались с этим, хотя у них на то были свои мотивы.

Оказавшись в шатре, посиневшие от битвы воины Игуан рассказали старейшине о происшествии у моста, дополняя повествование нецензурными выкриками. Вождь вдумчиво слушал их, пытаясь связать эпитеты и восторги в цельную историю. Скуп сдержанно ждал окончания рассказа и следил за реакцией главы.

– Я могу понять, зачем Гиены разрушили мост… Они всегда хотели отрезать нас от шахт и не дать нам копать железо на том берегу, – рассуждал старейшина, – но я не могу уразуметь, зачем Гиены разрушили мост, ведь теперь они не смогут попасть в пещеру с мастерской… Когда уже обед?

Женщина в фартуке, поймав на себе недовольный взгляд старца, кивнула и исчезла в толпе, собравшейся в главном шатре.

– Гиены не разрушали мост, – поправил Скуп. – Его взорвал я.

– Значит, Гиены всё-таки не так непредсказуемы в своей тактике, – подытожил старейшина. – Но я не понимаю тебя, странник… Наверное, нам придётся казнить тебя, так? – он огляделся по сторонам и увидел одобрительные кивки своих людей.

Гакка схватилась за рукоять меча, но Скуп остановил её резким жестом.

– А как же быть с железом? – продолжил разговор сын Легендона. – Отруби мне голову, но железа больше не станет.

– Тоже верно…Но ведь надо как-то отреагировать.

– Как насчёт пира в честь завоевания мастерской? Она теперь полностью в вашем распоряжении.

– Молодец, незнакомец! – на лице старика появилась улыбка. – А казним тебя утром!

– Договорились! – согласился Скуп.

Пиры в деревне Игуан проходили громко и весело. Этому способствовал горячий темперамент людей и количество браги, которой с ними часто расплачивались жители соседнего городка Хмелестана, что занимаются производством браги на всю округу. Игуаны поставляют им трубки для сложных машин, необходимых в изготовлении, и высокие железные заборы с колючей проволокой для защиты складов с напитком от героев, злодеев и мирных горожан.

Пир начался ещё до заката солнца, ведь оно никогда не мешало людям пировать – ни в деревне Игуан, ни в любой другой. А как появились звёзды, начались танцы. Каждая деревня, каждый город во все времена очень гордились своими танцами. Помимо браги, центральной башни и умелых мясников, важным показателем уровня города был его танец. Несмотря на замысловатость движений и пугающую своей хаотичностью хореографию, Гакка очень быстро влилась в ряды Игуан и скакала с ними вокруг костров. На фоне девиц из племени, даже при всей своей воинской выправке, она смотрелась утончённо и элегантно и оттого пользовалась огромной популярностью среди мужчин Игуан.

Но девушка, ранее не избалованная мужским вниманием, сейчас не знала, что с ним делать. В результате её ответных жестов пострадало пятеро мужей деревни. Но на такие мелочи во время пиршеств не обращали внимания. Две драки на десять человек и одна смерть на сто считались делом обыденным. Превышение же таких норм сопровождалось замечаниями вроде «Пирушка удалась на славу!».

А тем временем Скуп сидел по правую руку от старейшины. После каждого клича, обозначавшего время отведать браги, он, поднося кружку ко рту, ловко выливал содержимое себе за спину.

– И значит, этим порошком можно разносить целые мосты? – старейшина с восторгом слушал Скупа.

– Можно, конечно, и мосты, но я думаю, мы найдём ему применение получше. – Сын Легендона держал старейшину на крючке и медленно подтягивал его всё ближе и ближе. – Вы знаете, где начинается Огненная река?

– Никогда не размышлял на эту тему. Сам понимаешь, старейшина… Дел невпроворот…

– Конечно! – Скуп и бровью не повёл. – К счастью, я не обременён подобной ответственностью и имел возможность ознакомиться с картой местности. Так вот, у истоков раскинулась долина вулканов. Их буйства и породили Огненную реку.

Скуп поймал взгляд старца, удивлённого подобной осведомлённостью незнакомца.

– Так говорят самоучи, – уточнил Скуп. – Я бы хотел позаимствовать дюжину ваших людей и отправиться с ними в направлении этой долины. Взамен я завтра же с утра применю оставшийся у меня порошок для создания новой шахты для вас. Как я опять-таки слышал, горные породы в этих местах богаты железом.

– Проблема не в железе, а в том, где начинать копать. Слишком много камня вокруг этого железа. А дробить гору со всех сторон… У нас ни людей, ни времени не хватит.