Лечение водой

Пауза.

– Послушай… давай теперь еще об Уртицком поговорим. Как ты считаешь, он не сможет завернуть меня в премии? И публикацию тоже…

– Кость, ты же сам только что сказал, что…

– Да-да, да, конечно, я понимаю, но… ну да, да, теперь все будет хорошо. Раз мне уже даже позвонили. Но просто… ладно, короче. Думаю, надо просто дождаться и все.

– Да… я тоже так думаю. Не грусти.

– Ох! Какая ты заботливая! Ну получу я эту премию – и дальше-то что будет? – игриво спрашивает.

– Дождемся результата, ладно? – отвечает Оля; ставя доброе условие.

Костя вздрагивает… от ее ответа… он будто и не имел в виду «ничего такого», а она опять сделала намек на отно…

– Да, хорошо, – соглашается он.

Как только кладет трубку… эта радостная смешинка, которая тотчас начинает вертеться в сознании… будто Оля… не просто болтает с ним, но уже активно пытается добиться отношений… он представляет себе: «Я интересую ее, я завладел ее умом – хе-хе», – гордость так и всколыхивается. Ему словно польстили.

Эта власть над Олей, которую он ощущает. Шуточная, добрая. Но сходная и с гордыней и самолюбованием.

«Ай ладно, что за глупости… Но Оля ведь действительно идет на сближение!»

Да если б меня лю-би-ли… я б на две работы пошла.

И главное…

«Она сама позвонила! – сама позвонила! – сама позвонила!..»

От этой мысли резко озаряется – волны восторга, завлекающие, такого яркого и чуть насмешливого… «Я ведь нравился стольким, но они никогда…

А Оля сама позвонила, сама! Сама делает шаги! Так явно идет на сближение!»

Ill

Позже у Кости все скользят и скользят мысли – чисто по инерции – а мог бы он встречаться с Олей?..

Да если б меня любили, я б на две работы пошла!

Такого он еще ни от кого не слышал, ни от одной! «Да! Значит, она будет работать, а я мог бы всецело посвятить себя…

Выходит, мы могли бы жить вместе… Дружба, затем любовь… ну а потом мы могли бы и пожениться – почему нет? Я совершенно не против взять ее в жены… серьезная дружба… весь Олин вид…»

Ее кремовый плащ, строгий и стильный, но никак не официальный, будто как раз и настраивает на серьезные отношения. На всю жизнь.

И Оля – за литературное дело. Она готова пойти работать ради Кости.

Он вспоминает, как девушки исчезали каждый раз, когда узнавали, что у него нет денег. Кто-то сразу, кто-то через некоторое время. Одна напрямую заявила, что он тунеядец, когда поняла, что он «действительно намерен последовать своим словам и целиком посвятить себя творчеству».

«Это после полугода встреч!..» А он рассказывал ей от всего сердца, как это важно для него и думал, что она все понимает.

Но Костя не любил ее. Никогда.

«Я не любил девушек, с которыми встречался, – он сказал это Оле на мосту… и сейчас прибавляет себе мысленно: – Да и за что их было любить?.. Видимо, не за что».

И так вдруг становится приятен этот оборот… как лихо это звучит! «Видимо не за что!» – он опять начинает смеяться как в легкой истерике, и ходит минут десять туда-сюда и кривит пальцами. Не за что, не за что их было любить! – как прикольно сказать именно так – резко, независимо!

«Постой-ка… выходит, их интересовали только деньги? – и тотчас смех иссякает. – Нет, я не хочу так думать это неправильно – так думать это страшно ну просто не получилось… что тут такого?? Я просто всегда стискивал свою душу, всегда неправильно откликался на их чувства… и они не любили меня – дело совершенно не в деньгах…»

А Оля… это тем более другое! (Сама позвонила, сама!) Мысль скользит… неминуемая мысль, которая тут же уйдет… Оля ведь действительно то, что ему нужно. Если он станет с ней встречаться… возможно, она могла бы содержать его. Это ведь решит многие проблемы.

Скользит и скользит в голове.

Он мог бы почувствовать цинизм своих рассуждений, застыдиться, но Оля… ее белый плащ, то, как она говорит… да если б меня любили я б на две работы пошла. Как-то она располагает к таким надежным рассуждениям, и от них только хорошо, оберегающе.

Свои разговоры с Игорем я никому не поверяю… и все, о чем мы говорим… останется между нами, Кость.

Тихая внутренняя сила, прозвучавшая тогда в Олином голосе. И надежность – полная надежность. «Выцветшая красота» лица, белый плащ, надежно облегающий плечи. Левашов даже представляет себе, как кто-нибудь спрашивает Олю о нем. И она отвечает ровно то, что ответила Косте о… Меркалове.

Она никому не поверяет тайны.

«Боже, да с чего я вообще решил, что они встречаются? Она же мне позвонила сейчас! И всегда хотела общаться со мной!»

На секунду в мозгу скользит представление… словно он влюбил в себя Олю, а она бегает за ним. И ему азартно и смешливо от этой мысли. Опять он «властвует» над Олей, она бегает за ним…

Она сама позвонила!

…но это очень добрая «власть».

«Оля мне очень нравится…» – мысленно произносит Левашов. Так, будто выносит какую-то критическую оценку. Как… о литературном произведении? И дальше мысль лишь на секунду, но… «Оля была бы отличной женой, которая всегда бы поддерживала. И сейчас она тоже поддержит меня! В трудную минуту…»

Нет, они только друзья.

«Интересно… почему у меня совершенно нет влечения к ней?..» Да, это так. Опять все всколыхи внутри сходят на нет.

…Снова приходит на ум, что Оля рассталась с Меркаловым. Свобода, свобода… «Она встречалась с Игорем… а я не проявлял никакого интереса… так может, в этом причина? Я не проявлял интереса, поэтому…»

Конечно! Костя ведь всегда чувствовал, что нравится Оле. Но она же не будет делать первый шаг.

Он снова вспоминает о глубокой восточной силе Меркалова, которая вытесняет его душу – «я ребенок. Я просто маленький ребенок для него».

Но тотчас озаряется гордостью – его подмывает, подмывает внутри – озаренная, влекущая радость… лихое превосходство. Меркалов считает его ребенком, а вот те раз: «Оля с Меркаловым потому, что я не проявлял к ней никакого интереса…»

Ему невероятно гордо, самолюбиво…

«Нашла себе другого – глупая деточка – я же действительно, можно сказать, игнорировал ее».

IV