Суданская трагедия любви

Едем по направлению к маленькому городку Тондж. Меня, привыкшего носиться с бешеной скоростью по нашим бетонным и асфальтовым трассам, здешние дороги шокируют. Вот эта, например. Совершенно непонятные ямы посередине, которые приходится объезжать через кустарники, растущие вдоль дороги. Или едешь по какой-то ребристой дороге несколько километров, и тебя буквально вытряхивает всего. Английский лэндровер в таких случаях незаменим. Через некоторое время начался песок, и машина поплыла из стороны в сторону. Теперь тебя раскачивает, как на волнах.

Пейзаж меняется. До настоящих джунглей довольно далеко. Они значительно южнее. Здесь их начальная стадия. Однако это уже не саванна со сплошным ковром трав и деревьями, разбросанными на сто-двести метров друг от друга. Тут деревья растут потеснее, и они выглядят покрупнее. Кое-где пальмы, баобабы, красное дерево.

Вот манговая роща. Прекрасное место для отдыха, ибо манго самое тенистое дерево. На нём так много листвы, и крона его настолько широка, что, порой, это является надёжным укрытием не только от солнца, но и от дождя.

Въезжаем в рощу как в туннель. Там, где вкусные плоды манго висят на своих длинных шнурочках, можно увидеть и жильё. Так и есть. Справа торчат остренькие шапки тростниковых хижин. Здесь они не отгорожены заборами. Из-под шапочных крыш выкатываются обрадованные появлением машины детишки. Босиком, с лоскутками материи на поясе вместо одежды, они мчатся к дороге, весело крича и махая руками. Мы тоже машем им, но наши взгляды уже устремлены на очень впечатляющую группу впереди.

Вдоль дороги один за другим с копьями в руках идут несколько рослых крепких совершенно обнажённых негров лет пятнадцати-шестнадцати из племени Баланда. Впереди них тоже с копьём в правой руке идёт негр постарше, видимо, командир. Может, собрались на охоту, а, может, военная учёба. Ведь тут совсем недавно закончилась семилетняя война южан с арабским севером. Мы с любопытством смотрим на их улыбающиеся нам лица. Я успеваю сделать один кадр своей фотокамерой.

Наш главный, смеясь, спрашивает Таню, не хочет ли она остановиться и поговорить с воинами. Татьяна краснеет и говорит: «Ну, что вы, Анатолий Алексеевич, они же не только английский, но и арабский не знают».

Это действительно так. Местные племена учат арабский по необходимости и часто не знают его вовсе. Но мы шутим над Таней, убеждая её в том, что язык любви всем понятен без слов. Таня ловко даёт мне по шее, а главному грозит кулаком, ибо он сейчас за рулём и его нельзя выводить из строя.

Селение кончилось. Проезжаем посадки дурры. Так называется зерно, которое является главным продуктом питания бедняков, их хлебом, кашей и даже выпивкой. Из дурры готовят самогон, название которого несколько нехорошо звучит на русском «сука-сука». Если нет дурры – будет голод. Поэтому посадки дурры самый верный признак наличия посёлка.

Сразу за посадками можно встретить зверей. Присматриваемся. Иной раз, когда трава у дороги невысокая, и она не закрывает собой обзор, перед нами открываются изумительные поляны. Словно кто-то развернул ладонь и выставил огромную каплю изумруда, чтобы смотрели и наслаждались. Вот на этих каплях, поросших зелёной травой, и нужно смотреть особенно внимательно.

Сэбит легонько стучит по крыше кабины. Это условный сигнал. Видимо, он что-то заметил. Главный не обратил внимания на стук и продолжает вести машину. Я нетерпеливо кричу ему «Стойте!» Кто-то из сидящих в кузове ударяет кулаком по крыше кабины – над нашими головами прокатывается гром. Главный резко нажимает на тормоз, и мы с Таней летим головами вперёд, едва не разбив лобовое стекло.

Выскакиваем из машины. Дверцы хлопают подобно взрывам снарядов. Сэбит хохочет, показывая рукой вправо. Успеваю заметить что-то мелькнувшее в конце поляны. Борис расстроено сел на скамью и отвернулся. Юра тоже смеётся, а Петро кричит на нас, что лучше бы мы хлопали ушами, а не дверью, по крайней мере не спугнули бы газелей. Главный говорит Петру, что ему самому не мешало бы соображать и не лупить по крыше, как в барабан.

После обмена такими взаимно вежливыми фразами договариваемся, что команду подаёт Сэбит, трогая моё плечо через открытое заднее окно кабины, а я коротко говорю «Стоп!».

Усаживаемся. Поехали. Я всё надеюсь увидеть хотя бы вдали жирафу или страуса. Но тщетно. В конце концов, хочется встретить хоть что-нибудь живое, но ни тебе обезьян, ни тебе носорогов. А ведь они есть, звери, и их много, но не видим.

Глаза с непривычки уже устали рыскать по деревьям. Мысли отвлекаются в сторону. Вдруг чувствую на плече руку. Это Сэбит. «Стоп! – шепчу, – Стоп!» Машина останавливается. Сидим тихо, как мыши. Смотрю, что делается в кузове. Петро достаёт из-под брезента мелкокалиберную винтовку – единственное наше оружие, да и то нам дал директор завода, мистер Джозеф.

Я неслышно открываю дверцу, и мы с Таней осторожно выбираемся из машины. Следим за взглядом Сэбита. Метрах в тридцати от нас под манго стоят две газели. Они, кажется, не обращают на нас никакого внимания и мирно жуют травку.

Искоса вижу, как Петро пытается вставить в винтовку магазин с пульками. Это у него никак не получается. По-моему, это можно было сделать и раньше. Перед поездкой Петро хвалился, что чуть ли не всю жизнь охотился. Впервые вижу, чтоб охотник заряжал ружьё в тот момент, как появилась дичь и надо уже стрелять. Но наконец пули на месте.

Газели успели немного отойти. Петро вылезает из кузова, решив подойти поближе и бить наверняка. Тут ему показалось, что пуля не вошла в ствол. Он наклоняет винтовку и стреляет в землю. Щелчок. Всё сработало нормально. Перезарядка автоматическая, но Петро почему-то опять двигает затвором. Одна пулька вылетает, другая заходит в ствол. Мне кажется, наш инженер впервые имеет дело с таким оружием. Между тем, газели ещё отошли и скрылись за кустами. Но это всё-таки недалеко. Можно охотиться. Винтовка бьёт да ста пятидесяти метров.

Петро закончил свои мучения с зарядкой, поднял ствол и осторожно двинулся к кустам. Перезаряжая, он не заметил точно, где скрылись газели, и идёт не совсем туда. Я шепчу, чтобы он взял левее, но у него, видимо, свой принцип, и потому он идёт прямо на газелей, не видя их. Зато им было всё видно. Через секунду две серые тени, высоко подняв головы с маленькими острыми рожками, летели влево от нас. Они именно летели, пересекая поляну. Столь стремительно и быстро было движение тонких ножек, что мы увидели лишь плавный волнообразный полёт их тел. Петро только успел открыть рот в изумлении. Я щёлкнул фотоаппаратом, и кино кончилось.

Да это был бы прекрасный кинокадр. Какие черти отсоветовали мне взять с собой кинокамеру?

Петро нисколько не смутился неудачей, сказав, что стрелять в бегущих газелей невозможно. А я был даже рад тому, что так вышло. Уж очень красивые были газели. Да их много в этом районе. Не зря же провинция называется Бахр-Эль-Газаль, что означает в переводе на русский «море газелей».

Не теряя надежды, продолжаем путь. Опять появляется жёлтый частокол дурры и за ним сразу несколько хижин. Впереди на дороге две прекрасные газели. Но это уже метафора. Идут две хорошенькие девушки. Любуемся их прямыми спинами и стройными ногами. Обнажённые фигурки блестят, словно вылитые из бронзы статуэтки. Стоило лететь за тысячи вёрст, чтобы увидеть такое собственными глазами.

Девушки, услыхав шум приближающейся машины, не оборачиваясь, бегут вперёд. Ах, что это был за бег! Босые ноги едва касаются земли, легко и плавно подбрасывая тела. Они летят почти так же, как только что виденные нами газели. Прыжок… ещё… ещё, и они резко сворачивают на обочину, скрываясь в кустах. Дети своего края – они получают привычки и умения от леса и его обитателей.

Хоть Анатолий Алексеевич и сбавил скорость, но мой аппарат не успевает снять прекрасную картину: девушки стоят у самой дороги лицами к нам, смеются и поднимают руки. Они приветствуют нас. Оказывается, у них на поясах впереди висят лоскутки материи. Значит, они не совсем раздеты, чего мы не могли сказать при виде их со спины.

Мы удаляемся, и я слышу, как главный говорит мне назидательно:

– Будешь на всех так смотреть, до конца контракта не выдержишь.

Я бормочу что-то насчёт фотоаппарата и упущенного кадра, но его это не убеждает. Теперь все шутки в мой адрес. И, конечно, я не сразу замечаю, что Сэбит второй раз хлопает меня по плечу, не сразу останавливаю машину. Теперь ясно, что проехали, и нет смысла сдавать назад. Стоявшие где-то газели убегут, ибо задний ход машины отличается большим шумом.

Через несколько минут три большущие чёрные птицы пролетают прямо перед нами и садятся совсем рядышком. Машина останавливается. Это персонально для меня. Выскакиваю с аппаратом и бодро иду под деревья поближе к птицам. Они похожи на гигантских воронов, а их широкие чёрные клювы настолько длинны, что чуть ли не вонзаются в землю. Как только они носят такую тяжесть, да ещё летают с нею? Когда видишь их неуклюжую походку, этакую морскую вразвалочку, не верится, что птицы могут подняться в воздух, но мы только что видели их в полёте.

Пытаюсь догнать их, но куда там! Раздаётся треск распахивающихся крыльев, и я снимаю их полёт. Лишь после этого вспоминаю, что я нахожусь не на дороге и не в крымском лесу, где нечего бояться. Здесь, кажется, всюду могут быть змеи. Смотрю внимательно под ноги и возвращаюсь к машине.

Между тем, вечереет. Мы отмахали добрых шестьдесят миль, то есть около ста километров. Решили ещё немного проехать, поужинать и поворачивать назад. Мудро придумали, ибо через минуту справа открылась небольшая поляна, заросшая высокой пампасской травой, и мы увидели в нескольких метрах от дороги вскинутую вверх удивлённую голову антилопы, украшенную длинными острыми рогами.

Стали. Антилопа и не думает уходить. Такой удачный момент я не мог упустить. Чуть не раздавив колени Татьяны, вылетаю из кабины и навожу на цель объектив аппарата. Однако мешает неудобство – трава высокая, я вижу только часть спины и голову антилопы.

В это время Петро целится с машины. Бац! Осечка. Сырой патрон. Снова целится. Антилопа лениво делает прыжок вперёд. Буд-то кто-то легонько приподнял её и опустил. Ещё выстрел. Мимо.

Лесной красавице это уже не нравится. Она делает несколько скачков. Я бегу за нею по дороге и щёлкаю аппаратом. Пытаюсь уловить момент прыжка. Держу камеру над головой.

У изгиба дороги прекрасное животное появляется на открытом месте, пересекает дорогу и плавными прыжками, но очень быстро удаляется от нас, скрываясь за деревьями.

Злополучный охотник-неудачник, оказывается, забыл перевести прицел на винтовке с дальнего на ближнее расстояние и, как объясняет, потому промазал. Но я своё дело сделал, и меня его неудача не огорчает. Злит только, что он начинает всех убеждать, что попал в ногу антилопы и видел, как она захромала сначала.

Борис, как всегда, невозмутим. Он достаёт из сумки помидоры, хлеб, лук и воду. Наш ужин. Я добавляю сало, ещё российское. Таня ухаживает за Сэбитом, подаёт ему соль, яйца и прочее. Пьём из большой фляжки по очереди. Вода тёплая. В жару это неприятно, да ничего не поделаешь.

Сэбит не очень разговорчив. Сам он родом из экваториальной провинции, из племени Каква. Сын султана. Я никогда не думал, что сын султана будет рядом со мной вот так просто посыпать помидор солью, как делают в России. Он был в нашей стране несколько месяцев на практике в Краснодаре и немного знает русский. А с Таней познакомился здесь. Вообще он очень интересный парень. Рослый, голова крупная, черты лица как выточены и отшлифованы. Нос не кажется широким при столь громадных размерах фигуры. На губах постоянно лёгкая всё понимающая улыбка. Невольно думаю, что, наверное, именно таких сильных красавцев особенно ценили работорговцы.

Кстати, неподалеку от Вау есть город Дем-Зубейр, который, по рассказам был одним из сборных пунктов чёрного рынка. Подумать только, что такой сильный и гордый народ оказывался под палками только за то, что он чёрного цвета.

Сэбит мне нравится. И нужно ли мне становиться между ним и Татьяной?

Пока я так размышляю, закопавшись в свои мысли, спутники мои давно поели и ждут меня. Я, как всегда, в еде последний. Не люблю торопиться с пищей.

Обратный путь уже не столь интересен, так как все порядком устали за четыре часа езды. Оживляет дорогу полосатая гиена, хладнокровно ушедшая с дороги в кусты. Я подумал, что она или какой другой зверь типа леопарда могли спокойно дремать там, где я бегал за птицами. Кто их знает, где они в это время сидят? Но, конечно, не станут же дикие звери нападать на человека, когда рядом урчит мотор лэндровера.

А вот он уже не слышен. Что-то главному не понравилось в звуке мотора, он его выключил и пошёл смотреть. Юра соскакивает с фонариком. Проверяют свечи, масло, бензин. Всё вроде бы нормально. Открывают крышку радиатора. П-ф-ф! Совсем нет воды. Вот это да! А где же её взять? Надо ехать до первого посёлка. Но машина теперь не заводится. Вылезаем, толкаем, завели с разбега, поехали.

Справа горит костёр. Останавливаемся. Сэбит идёт к хижине, и минут через десять два парня приносят воду. Интересно, что реки поблизости нет. Возле хижины сделаны глубокие колодцы, но не такие как в России. Входное отверстие очень узкое, куда пройдёт только кружка или котелок. Оно находится вровень с землёй и накрывается куском дерева или камнем. Поэтому я сначала не мог понять, что жители этих хижин пьют, если рядом нет реки, нет водопровода и не видно колодцев.

После заправки водой опять толкали машину, что бы она завелась. Аккумуляторы здесь плохие. Благо нигде нет ни холмиков, ни других подъёмов, и толкать нетрудно. Охота завершилась зайцем, который попал в лучи наших фар и остановился ослеплённый в ожидании своей участи. Она была у него незавидная, так как винтовку взял по общему настоянию Сэбит, который сразу уложил длинноухого.

Не стану описывать, как в погоне за вторым зайцем потеряли и зайца и, главное, дорогу, как потом с помощь Сэбита по неуловимым для нас признакам нашли её и как в одиннадцать часов ночи возбуждённые, без добычи (зайца отдали Сэбиту) вернулись весёлые домой. Больше всех был доволен, конечно, я, ибо сделал снимки, цены которым нет. Ведь без них ты не сможешь поверить и половине того, что я описал.

Я не написал в этот раз о Рите, которая почти каждый день приходит к нам поговорить со мной. Интересная девушка, но об этом как-нибудь в другой раз. А пока…

«С приветствием!

Вас помнящий всегда…»

Цитата из известных стихов Есенина, но совпадает с моими мыслями.

Юджин (на итальянском, кажется, Эухенио, а по-русски Женя).

ГЛАВА 4 ПРЕКРАСНАЯ МЫСЛЬ