За жизнь

*************************************************

То, что я перестал наступать на ноги партнёрше во время медленных танцев, считаю своим наивысшим танцевальным достижением. Продвижение к этой вершине танцевальной карьеры заняло лет десять. Проблемам в парных танцах способствовало не только полное отсутствие слуха и чувства ритма, но и первый взрослый разряд по дзюдо. После нежного обнимания талии партнёрши по танцу немедленно включались дзюдошные рефлексы, подсказывающие, что из этого положения очень удобно бросить противника через бедро и перевести борьбу в партер. С рефлексами я боролся…

…иногда зря…

*************************************************

Единственным результатом насильного кормления классикой в детстве путём покупки абонемента в филармонию стало то, что я точно узнал, сколько подвесок было на здоровенной люстре на потолке зала филармонии. Подвесок было много, и их пересчёт помогал не заснуть…

…теперь диски классики покупаю вполне добровольно. Но люстра снится до сих пор…

*************************************************

На учениях в начале одного из милуимов отрабатывался ночной заход в арабскую деревню. Учения проходили недалеко от Бейт-Гуврина, акустика там замечательная, и звук разливается по холмам без всяких помех. В данном случае это был звук русской дискотеки откуда-то со стороны Кирьят-Гата, так что в какой-то момент наша игра в войнушку начала происходить под оптимистичное утверждение Верки Сердючки, что всё будет хорошо. По смеху в окружающих кустах можно было чётко определить, где лежат солдаты, понимающие по-русски…

…Сердючка не обманула – в тот милуим всё действительно было хорошо…

*************************************************

Случайный поиск по песням на диске периодически попадает в яблочко с пугающей точностью.

Во время одной из зимних поездок по северу «на пофотографировать» я решил проехать по грунтовой дороге, идущей по довольно высокому склону. Наткнулся на лужу, проехать через которую можно было только на тракторе, и начал медленно разворачивать машину на 180 градусов, сдавая вперёд-назад. На одной из таких раскачек перепутал тормоз с газом и чуть не слетел задом с обрыва. Поставил машину на ручник и закурил – от страха переклинило по-чёрному, и мысль о том, что надо продолжать разворот, вызывала священный ужас. Сидишник, игравший в машине саундтрек к «Мулен Руж», пощёлкал случайным поиском и сурово выдал перепев квиновского «Show must go on».

«…По поводу этого утверждения никаких возражений не наблюдается», – сказал оклемавшийся внутренний голос с интонацией Остапа Бендера. Я заржал и поехал дальше…

*************************************************

Дорога вообще способствует появлению мыслей «за жизнь». Ночная поездка на машине в одиночку – особенно. Прокрутив в голове кучу не сильно оптимистичных мыслей, я поставил диск живого концерта Умки и включил случайный поиск.

«…Как страшно взрослеть, когда уже поздно взрослеть…» – спела мне Умка…

…остаток дороги я провёл в тишине…

*************************************************

Покупка нового диска очень часто является хорошим поводом для поездки куда подальше. Куда именно – не суть важно. Лишь бы дороги хватило на все песни.

…и тогда можно подбирать не музыку к поездке, а поездку к музыке…

Цой

Если мне надо будет составить список самых приятных занятий в этой жизни, то пункт «копаться в развалах букинистического магазина» там окажется обязательно. Причём если лет десять назад он входил бы в десятку хит-парада локальных и скоротечных счастий, то в последнее время глубококнижное погружение всё больше и больше приближается к призовой тройке. Видимо, возраст.

Причём процесс этот абсолютно самодостаточен, и результат нахождения интересной книги воспринимается скорее как неожиданный и тем более приятный бонус. И чем менее вероятной и ожидаемой оказывается находка, тем больше градус счастья книжного наркомана.

Признайтесь мирозданию, в чём именно вы ебануты на всю голову, – и мироздание вам обязательно будет что-то подкидывать в нужном направлении. Наверху, похоже, ебанутых любят, и это внушает оптимизм в завтрашнем дне больше, чем все религии, вместе взятые.

…так было, когда, лениво перебирая книги на полке с советским научпопом, я обнаружил книгу «Динозавра ищите в глубинах», Гидрометиздат, 1984 – нетленное произведение со свидетельствами о встречах со всяческой палеофауной в Лох-Нессе, Якутии, Африке, далее везде. То, что не смог сделать Обручев с «Плутонией» и «Землёй Санникова», сделала эта брошюрного вида книга, и посреди белорусского октября я сбежал из дома с целью обнаружения Несси в ближайшем заповедном болоте. Впрочем, самый цимес был в обложке, фигу в оформлении которой я смог оценить только по мере получения начального алкогольного образования в более старших классах: на обложке была самая известная фотография лох-несского чудовища, а над ней – смачная картинка с гранёным стаканом и стрелкой в сторону дна в качестве указания направления научных поисков.

Бедная подстаканная Несси смотрелась как килька в томатном соусе – ещё по 50, и начнём закусывать. Художнику обложки Я. С. Назарову – моё глубокое почтение.

…или старый перевод «Тиля Уленшпигеля», найденный на тротуаре перекрёстка тель-авивского раздолбайства: Ротшильд-Аленби…

…или дореволюционный сборник польской поэзии на русском, валявшийся среди других книг рядом с мусоркой спортклуба в распальцованном районе вилл…

Но эта поддержка идёт исключительно из высших инстанций. В более приземлённых областях количество людей, понимающих, в чём именно состоит удовольствие букинистического дайвинга, сокращается в геометрической прогрессии, и если лет пять назад большая часть читающих что-либо из того, что требует подключения головы и прочих внутренних органов, согласилась бы с предыдущими абзацами, то сегодня таких людей можно будет пересчитать по пальцам одной руки, причём руки минёра тоже будет достаточно.

Не то чтобы я собирался агитировать кого-то за бумажные книги. Покупайте электронные читалки, сдавайте старые книги в те магазины, где их ещё согласны принимать – ради бога. У меня будет шире выбор. Чем больше выпьет комсомолец, тем меньше выпьет хулиган. Проблема в обратном – с абсолютно вменяемыми и ненавязчивыми людьми после покупки электронной читалки происходит какая-то странная трансформация, и вместо того, чтобы спокойно дать ближнему идти в ад своей дорогой, народ начинает крестом и мечом обращать неверных на путь истинный. Толкиенулся сам – толкиени другого. Хочешь похудеть – спроси меня как. Не хочешь – я тебе всё равно отвечу и буду отвечать, пока не похудеешь.

Метод спора, который я выбираю в случае нападения свидетелей святого Кинделя и адвентистов шестого iOS, опробован многовековым опытом партизанской борьбы против превосходящих сил регулярной армии и многотысячелетним опытом выживания мужей в рамках счастливой семейной жизни: заранее признать всю проигрышность своего положения в конфликте, переждать, не высовываясь из-за кустов, пока атакующая сторона не начнёт перезаряжать пулемётную ленту абсолютно верных доводов, после чего с максимальным грохотом рвануть самопальную бомбу идиотского возражения не по делу и скрыться под шумок в тумане до следующего раза.

В результате имеем что-то вроде такого диалога:

– От кинделевского экрана ощущения совсем другие, чем от обычного. Глаза абсолютно не устают!

– Вот это да, вот это да, вот это да, вот это да… – восхищаюсь я и прикидываю, сколько ещё книжных шкафов влезут на чердак в дополнение к существующим.

– Читалки маленькие и удобные – целая библиотека, которая всегда с тобой: хочешь – в автобусе читай, хочешь – в сортире!

– Вона как, вона как, вона как, вона как… – вежливо офигеваю я и предаюсь тоске по ностальгии, когда, попав впервые к девушке домой и изучив её околотолчковый литературный набор, можно было легко подобрать тему для продолжения непринуждённой беседы.

– Загоняешь в Google название книги – и читай хоть через пять минут. Никуда не надо ехать, копаться, искать…

– Тут ты прав, тут ты прав, тут ты прав, тут ты прав… – развожу руками я и застываю в минуте молчания в память об очередном закрывшемся книжном магазине.

– Места дома освободилось море, под руками ничего не болтается, не мешает, пыль не собирает. Достал читалку, выбрал книгу, почитал, сложил, спрятал назад в сумку.

– А ведь действительно, а ведь действительно, а ведь действительно, а ведь действительно… – согласно киваю я и продолжаю работать дедом Мазаем для выброшенных на улицу книг.

В этой точке интеллигентной дискуссии я обычно начинаю понимать, что ещё немного – и на одного проповедника прогресса на Земле станет меньше. Разговор сворачивается самым хамским с моей стороны образом: я ласково желаю собеседнику перейти с живых партнёров по жизни и постели на надувных и латексных – тем более что те же самые доводы по поводу занимания места и укладывания в сумку могут быть применены и в этом случае тоже.

Но всё это так, к слову…

В тот раз счастье было полным.

Процесс перебирания старых книг не только подзарядил все внутренние батарейки, но и принёс неожиданную добычу. Неожиданную в том плане, что мне бы даже не пришло в голову её искать. Мягкая обложка, явно самые дешёвые бумага и печать – «Виктор Цой: стихи, документы, воспоминания».

Издательство «Новый Геликон» Александра Житинского, 1991 год. В качестве дополнения к абсолютному счастью прилагались два часа свободного времени и тель-авивское кафе. Остановись, мгновенье, ты прекрасно. Запомните меня таким.

Не то чтобы я был фанатом Цоя. Фанат – это титанические усилия попасть на концерт и состояние «я Ленина видел…» после него. Это покрытие «киношными» плакатами любой вертикальной поверхности внутри дома и надписями «Цой жив» – вне него. И т. д., и т. п… На концерте я, правда, один раз был: то ли в 88-м, то ли в 89-м году. Но это уже был халтурный чёс по стадионам, и это сильно чувствовалось даже через ещё не поцарапанный фильтр моей подростковой восторженности.

Но были заслушанные до дыр кассеты с альбомами «Кино». Причём «до дыр» – это не художественная фигура речи. Это дзен-тренировка терпения, когда с помощью карандаша и какой-то матери надо было смотать назад в кассету зажёванную магнитофоном плёнку. Собственно, изначально магнитофон был бобинным (какое всё-таки замечательное слово – бобина, только очень странно выглядит на письме…). То ли в процессе первичного перегона на кассеты, то ли в процессе последующих упражнений с карандашом в некоторых песнях появлялись паузы на секунду-другую. Через несколько лет, купив нормальные студийные записи, я понял, что привык к паузам не меньше, чем к словам – без этих спотыканий песня казалась немного чужой.

К кассетам прилагался волкмэн, который плавно перетёк в дискмэн, который плавно перетёк во всевозможные плееры. Это было менее существенно. Важно было то, что Цой играл в них, когда я болтался по ночному Минску в 14 лет, ночному Пальмахиму и Тель-Авиву в 18, и продолжает играть в моих ежедневных поездках на крайний израильский север в 38. Не то чтобы другие представители старой гвардии: БГ, «Нау», ДДТ, Майк, Башлачёв, Чиж, «Чайф» – не переезжали с одного аудионосителя на другой. Но желание – так, чтоб вдруг и прямо сейчас – поставить их возникало редко. А вот Цоя хотелось держать, как оптальгин, – под рукой в пределах немедленной досягаемости.

И в какой-то момент понимаешь, что тут дело уже не в музыкальных пристрастиях – это уже просто часть тебя самого. Вытащить её – и чёрт его знает что ещё из того, что на ней держалось, обвалится следом.

Хорошая книга или хороший фильм отличаются тем, что сразу после них очень тяжело разложить по полочкам, почему ты глупо улыбаешься и ходишь как стукнутый по голове мешком. Рикошеты мыслей и чувств по поводу прочитанного или увиденного ловят тебя уже потом, причём в самое неожиданное время и в самом неожиданном месте.