Игра в солдатики… И не только

– А, Вальтер, – криво ухмыльнулся Бьерн.– Знакомься. Это капитан вербованного гусарского полка Мёрнера Карл Пригер.

Бьерн поднял кружку и сдул пену. Жадно выпил содержимое.

Видать, его крепко впечатлило сражение. Неужели он раньше не участвовал в боях?

Опустошенная кружка грохнулась о стол.

– Знаешь, Вальтер, насколько убийственно бьет английская артиллерия? Они ж выкосили почти весь наш полк. Если бы не гусары Мёрнера… – рука Бьерна подхватила следующую кружку, – Правда и нам удалось пробиться до пушек и захватить одну. Но в целом…

Пригер отер пену с усов.

– Мы не проиграли, – весомо проговорил он, и тут же поправился, – но еще бы хоть немного времени, то опрокинули бы англичан.

Чувствовалось, что эти гусары уже повоевали ранее…

Сражение шведов с англичанами знаменовало переход к активным боевым действиям. Шаткий мир заканчивался…

– El Capitаn Walter Ritter? (Капитан Вальтер Риттер?) – гонец выглядел, на мой взгляд, странно.

– Да, это я.

Я внимательно оглядел пыльный костюм посланца. Так у нас не одевались. Первое, что навязчиво бросалось в глаза, покрывающий голову темный платок. То, что это не единственный головной убор всадника, я заметил несколько позже. В руке человек держал широкополую шляпу.

– Encantado de recibirlo, el se?or. (Рад Вас встретить, синьор), – церемонно, насколько позволяло верховое положение, поклонился гонец.

– Синьор? – надо же, я больше десяти лет не слышал такого обращения.

Мы тогда воевали против англичан в Испании. Именно тогда я и научился немного понимать этот язык. Но в последнее время испанцы все-таки являлись союзниками Англии. Я внимательней пригляделся к прибывшему, вдруг мы знакомы по той давней кампании?

– ?Puedo hablar con Usted? (Могу я переговорить с Вами?)

Ну, не отправлять же его обратно. Впрочем, особой признательности к Англии испанская делегация на переговорах так и не показала. Кастаньос же как-то слишком демонстративно сторонился англичан.

– Проходите, – я приглашающе указал рукой на вход.

Гость решительно прошел в дом, слегка придерживая тяжелую саблю.

Расположившись за столом, он вперил в меня тяжелый взгляд.

– S?, se?or, yo as? es como Usted y representо. (Да, синьор, я именно так Вас и представлял.)

Мое недоумение все более и более возрастало. Откуда он мог знать меня? Вернее, не знать, а составлять хоть какое-то впечатление. Я отошел к полке с винами, размышляя о таких странных вещах.

Какое вино подать? Может – французское. Благо союзники прислали несколько бутылок.

Но мой нежданный собеседник вытащил из походной сумы что-то свое – испанское.

В бокалы хлынуло темное вино.

– Me chupan sus notas sobre la pasada campa?a. (Мне как-то попались ваши записки о прошедшей кампании), – начал испанец, отхлебнув изрядный глоток.

Так вот оно что. Его привлекли мои литературные опыты. Но как к нему попали мои записки? Впрочем, это не важно.

Скрывая свою некоторую неловкость, я отпил испанского вина. Оно оказалось сравнительно неплохим, разве что несколько суховатым на мой вкус.

– Me llamo Francisco Alvarec, – представился собеседник, откинувшись на спинку кресла с грацией истинного аристократа, – yo no soy militar, pero estа listo para tomar parte en las hostilidades. Me ha interesado mucho Tu nota.

К этому я совершенно оказался не готов. Поначалу я совершенно не понял, о чем он говорит, не настолько уж хорошо я знал испанский. Но испанец сам тут же перевел свои слова:

– Меня зовут Франциско Альварец. Я не военный, но готов принять участие в боевых действиях. Меня заинтересовали Ваши записки.

Никак не мог ожидать, что мои отрывистые заметки могут попасть на самый запад Европы. Но постарался не подать и виду. Повертел в пальцах бокал, наслаждаясь глубоким почти бордовым цветом вина. Приготовился внимательно слушать Альвареца.

– Мне нечего рассказать Вам, – медленно проговорил он, и тут же поправился, – me refiero a la (я имею в виду) на словах.

Теперь я совершенно ничего не понимал.

Словно заметив мое смятение, Альварец протянул мне мелко исписанные замусоленные листы.

– ?Quе es esto? – с трудом вспомнил я подходящую случаю фразу.

– Это мои записи о последнем сражении, – медленно подбирая слова, проговорил он, – может Вы изыщете возможность опубликовать их вместе со своими.

Тут все встало на свои места. Действительно описывать боевые действия только с одной стороны – крайне неправильно. Но я никак не ожидал получить информацию, что называется, непосредственно.

– К сожалению, я не сразу решил описать наши битвы, но тут выяснилось одно немаловажное событие: Ahora estamos, probablemente, vamos a aliados (Мы теперь, скорее всего, будем союзниками). Так что, получите сводку только о последнем сражении.

Альварец поднялся, отдал воинский салют и стремительно вышел, оставив меня наедине со своими бумагами. На улице послышался стук копыт, а я все сидел, склонившись над записями Альвареца.

Помещаю эти записки в свои воспоминания (не судите строго за перевод):

«Дорогой Вальтер.

Меня зовут Франциско Альварец. Я командир партизанского отряда. Но в битвах пока сам не участвовал – не было необходимости.

Знаю, что совсем недавно закончилась крупная кампания, в которой схлестнулись Англия и Франция. У каждой из сторон – огромное количество союзников. Волей судеб Испании выпало воевать на стороне Англии. Ничего не поделаешь. Такова жизнь. Но я не буду описывать прошедшую кампанию, так как отдельные события в твоих Записках были освещены.

Ты спросишь: о чем тогда?

Ситуация сложилась несколько необычная. Французы, недовольные успехами Испании, поначалу долго возмущались по поводу захвата нами Марселя. До того, что наш генерал Кастаньос не выдержал и вернул Марсель, причем ничего не потребовав взамен.

Но Франции этого показалось мало.

Сам Наполеон с войсками перешел границу. Не буду лукавить, но французы слишком самонадеянно выставили что-то около дивизии.

Наш генерал, Хосе Реболледо де Палафокс и Мельци, герцог Сарагосский вывел против агрессора 1 дивизию в полном составе.

Наши храбрые солдаты почти сразу пошли в атаку всем левым флангом.