ПАКАЛЬ. Сказание продолжается…

Принялся Болон-Те торопливо запихивать камни в извлеченную из-за набедренной повязки сумку горсть за горстью. Постепенно сумка наполнялась тяжестью…

– Еще чуть-чуть, и…

Тяжелые шаги заставили молодого человека остановиться. Выпрямился Болон-Те. Рука ухватила ближайшее копье.

В сокровищнице появились Верховный жрец Лакам-Сак в сопровождении одного из младших помощников Каналь-Каном. Рука Каналь-Кана уверенно сжимала копье.

– Просто так я не дамся, – пробормотал юноша Болон-Те, взяв оружие наизготовку.

– Убей вора! – требовательно махнул рукой Лакам-Сак.

Отступил на шаг Болом-Те. Принялся он беспорядочно махать подхваченным копьем.

– Оставьте меня, – голос молодого воришки неожиданно сорвался на визг, – и я никого не…

В глазах Каналь-Кана сверкнули искры сомнения. Взглянул помощник жреца на приготовившегося к неумелой защите воришку, перевел взгляд на владыку Лакам-Сака.

– Убей вора! – строже повторил Верховный жрец, отходя в сторону.

Крепче, обеими руками, взялся за древко Болон-Те.

Поднял Каналь-Кан копье в положение для метания.

Облизал Болон-Те враз пересохшие губы.

– Нет, не отразить, – еле слышно прошептал он, замерев от страха.

Дрогнул обсидиановый наконечник. Зажмурился юноша.

Вырвалось копье из рук Каналь-Кана. Глубоко вонзилось оно в спину Лакам-Сака.

– Опусти оружие, юноша, – твердо проговорил Каналь-Кан, – теперь я – Верховный Жрец! А ты, – он критически оглядел недавнего земледельца, – ты станешь моим помощником.

Облегченно опустил Болон-Те оружие. Глухо ударилось древко о каменные плиты. Горделиво приподнялась голова молодого человека. Уверенность сверкнула в его глазах…

Мелькнул в свете факела нефритовый топор. Разрубило зеленое лезвие голову несостоявшегося помощника Верховного Жреца.

– Воровство всегда должно караться смертью!»

***

– А потом приказал Каналь-Кан замуровать оба тела в пирамиде в знак добровольного саможертвоприношения…

Пакаль задумчиво смотрел на Хун-Пека. Рассказанное вполне соответствовало недавним представлениям о вероломстве теперешнего Верховного Жреца. Но, как говорилось в далеком прошлом, или будущем, двадцать первом веке: «Слово к делу не пришьешь. К тому же Иш-Сак-Кук полностью доверяет Верховному Жрецу».

– В этом нам еще придется разбираться и разбираться, – наконец выговорил Павел-Пакаль.

– Что тут разбираться? – позволил себе вмешаться Хун-Пек и тут же опасливо прикусил язык.

Разве можно спорить с самим Бакульским владыкой К’инич-Ханаабом?

Иш Цак ласково положила руку на голову мальчишки.

– А от кого все-таки слышал эту историю? – вкрадчиво спросила она.

– Я не могу этого сказать, – поспешно пролепетал Хун-Пек, – я не запомнил этого человека. Разве что могу предположить, что он относился к жреческому сословию.

«Значит надо искать среди жрецов. Но как?»

Павел пристроился к письменному столику. Рука тщательно пригладила верхний лист приготовленной для письма бумаги.

Кисточка неожиданно медленно опустилась в сосуд с краской.

НЕОБХОДИМО СРОЧНО РАЗОБРАТЬСЯ С КАНАЛЬ-КАНОМ

Медленно по-русски вывел Павел. Молодой правитель осторожно присыпал написанное мелким песком.

– Вот именно этим нам и предстоит заняться в первую очередь, – проговорил он, обернувшись к Иш Цак – Сашеньке…

6

– А не исходить ли нам к купальне у водопада? – предложил Пакаль, поглядывая в небеса, – до того как стемнеет окончательно.

Заходящее солнце постепенно окрасило ясное небо ярко-красными полосами, более густыми и насыщенными вблизи невидимого из-за деревьев горизонта. Длинная тень башни обсерватории перечеркнула плиты площади перед школой.

Купальня встретила их блаженной свежестью. Сверкающие брызги водопада в лучах заходящего солнца замысловато окрашивались во все цвета радуги. Река, непривычно чистая и прозрачная, весело пробегала вдоль пологих берегов. Деревья гибко склонялись над заводью купальни. Звонкие возгласы купающихся далеко разносились по-над речной гладью.

На память молодому правителю вдруг пришли воспоминания о прежней домайяской жизни…

– —

Жаркий летний день на берегу заросшего рогозом пруда. Редкий подлесок, наполненный невысокими кустиками костяники, подбирается почти вплотную к разбитой дороге. Плетеная корзинка быстро наполняется душистыми, словно слепленных из нескольких маленьких шариков, ягодами. По соседству, на растениях с жесткими почти лакированными листочками, маняще чернеют капельки черники. Комариные стайки облепляют незваных лесных посетителей. Армии комаров словно защищают ягодные богатства леса. Солнце заглядывает на людей сквозь резные прорехи в зеленых сосновых кронах.

Там же в непостижимой вышине, невидимая снизу, по стволам звонко барабанит дятел.

– Ш-х-х-х! – он перелетает с одного ствола на другой.

– Ку-ку! Ку-ку! – как будто отвечает ему рябая кукушка.

– Кукушка! Кукушка сколько лет я проживу?

Надолго заливается простодушная птаха. Павел быстро сбивается со счета.

Шуршит расстилаемое покрывало. Как по мановению волшебной палочки, на импровизированном столе появляются продукты для пикника. С лязгом извлекаются составляющие мангала. Шумно засыпается в металлическую коробку уголь. Вспыхивает пламя. На шампуры нанизывается тщательно подготовленное мясо…

…Шипит на раскаленных углях капающий жир. Ароматный дымок поднимается к небесам.

Из-за дальней молодой елочки выглядывает любопытная лисья мордочка.