Большая игра

– Ты говоришь нехорошие слова Корей, – тихо сказал Моисей. – Гнать на погибель сироту ради спокойствия Фамарь, это богопротивно. Тебе же Иексей надобно помнить о жене, и негоже отлучать её от ложа. Фамарь же надлежит укоротить язык свой. Не дело рассказывать каждому мужчине, сколько раз на неделе входит в неё муж!

– Как можно говорить такое о дочерях израильевых! – возмутился Корей.

Вскочив на ноги, он со злостью продолжил:

– Ты Моисей жену имеешь медитянку, вот потому ты и жалеешь инородцев!

Мы и глазом моргнуть не успели, как Корей выскочил из шатра.

– Месшиах, не переживай, – сказал я. – Корей мой друг, он успокоиться и мы помиримся.

– Хорошо коли так, – ответил Моисей. – Аарон, Элксай, оставьте нас.

После их ухода, Моисей долго смотрел на меня. На его губах заиграла лукавая улыбка, но вскоре исчезла в седой бороде.

– Она хороша? – спросил он.

– Кто? – не понял я.

– Та самая Агарь.

– О да месшиах, – вздохнул я. – Она молода, а кожа у неё такая бархатистая и гладкая.

– Понятно, – кивнул Моисей. – Знаешь Иексей, а я ведь чуть было не встал на сторону Корея.

– Что же остановило тебя?

– Вспомнил, как давно сам полюбил девушку, вопреки хотению других.

– Ты говоришь о своей жене Сепфоре?

– Нет, – вздохнул Моисей. – Сепфора, моя вторая жена. Я же говорю о той, что стала моей женой раньше. Давно это было. Сколько же лет прошло с тех пор?! И не упомнить. В ту пору был я молод и силён. Жил в Большом доме у фараона. Рамсес считал меня своим воспитанником, и благоволил ко мне. Но среди сановников это мало кому нравилось. Сильно ненавидел меня главный распорядитель и управитель джати [9 - Главный распорядитель и управитель джати – должность премьер-министра в Древнем Египте.]Рахотеп. За глаза он звал меня «выкормышем и безродным азиатом». Кто-то внушил Рахотепу, что я мечу на его место. Он сговорился со жрецом Чаи Исе Иму, который недолюбливал меня из-за Осарсифа, отца моего. Были у жреца, какие – то счеты с ним.

В те годы взбунтовался царь Нумибии по имени Кокиан. Возгордившись сильно, к тому же науськиваемый своими советниками, Кокиан посчитал себя не ниже фараона, и отказался выплачивать ему подати. Такого Рамсес потерпеть не мог. Повелел он направить в Нумибию войско, и проучить Кокиана.

Рахотеп и Чаи Исе Иму посоветовали фараону направить во главе войска меня. У них созрел коварный план, как погубить меня. Я возглавил войско. Но какое! Всё оно состояло из неферу.

– Кто это? – спросил я.

– Новобранцы, набранные в армию из простолюдинов, – вздохнув, Моисей, и продолжил, – Нумибия находиться к югу от первого нильского порога. Дорога туда ведёт вверх по течению Нила. Кокиан собрал сильную армию, и ждал нас там. Что я мог выставить против него? Три тысячи вчерашних пастухов и землепашцев!

В Нумибию можно попасть и через пустыню. Однако она кишмя кишит ядовитыми змеями. Как спастись от них? И я захватил с собой священных птиц ибисов. Они, как известно отличные змееловы. На ночных стоянках они очищали наш лагерь от змей. За пять дней пути мы добрались до Нубии. Кокиан совсем не ожидал, что мы ударим ему в спину. Его войско дрогнуло и побежало. Кокиан с частью войска затворился в своём городе – Савве.

Нужно было приступать к осаде. Я приказал своим воинам показать нумибийцам, что мы полны решимости и готовимся к битве. Кокиан видел нашу подготовку к штурму. Не знаю, что думал нумибийский царь, но я был в отчаянии. Ибо знал, что моим воинам крепость не взять.

Однажды ночью дозорные привели ко мне в шатёр жителя Саввы. Тот сказал, что зовут его Пхатотеп, и служит он слугой у Кокиана. Точнее не у самого царя, а был он слугой его дочери Фарбис.

И поведал мне этот Пхатотеп, что Фарбис с крепостных стен увидела меня и полюбила. Она предлагала мне взять её в жёны. От пленных нумибийцев, я был наслышан о красоте Фарбис.

Опасаясь подвоха, я сказал Пхатотепу, что приму решение, тогда, когда Фарбис будет в моём шатре. Тот улыбнулся и сказал: «Я понимаю тебя Мосе. Завтра же после заката солнца Фарбис будет у тебя».

Пхатотеп сдержал своё слово, на закате следующего дня он доставил ко мне Фарбис. Принёс её завёрнутую в ковёр.

Красота этой чёрной царицы была неописуема! Я сразу влюбился в неё. Можешь ли ты представить Иексей, как сладостны были те моменты, когда я гладил её бархатную кожу, входил в неё раз за разом?! Эту ночь мне не забыть никогда!

А потом мы с Кокианом заключили мир. Он склонил голову под пяту фараонову. В Савве встал мой гарнизон. Мы с Фарбис сыграли свадьбу. Месяц я прожил с ней, и время это показалось мне одним днём. Вскоре из Фив прибыл гонец. Он сообщил, что Рамсес призывает меня к себе. В надежде на скорое свидание, я попрощался с Фарбис, и отправился в путь.

В дороге, меня нагнал посланец Хоремхеба. Жрец писал в своём послании, что нельзя мне ехать к фараону. Дело в том что, Рахотеп нашептал престарелому фараону, о том, что я якобы собираюсь убить его, и самолично править Египтом. Из года в год в уши Рамсеса вливался яд лжи обо мне. Её стало так много, что фараон начал верить худым наветам, которые нашептывали обо мне враги. Рамсес приказал казнить меня.

В Фивы мне нельзя, но не мог я ехать и в Саввы, к любимой жене, потому как там стоял гарнизон египетский. Появись я там, то сразу был бы убит в исполнения приказа фараона. Куда податься?

– Что же решил ты? – спросил я.

Вздохнув, Моисей продолжил:

– Гонец сообщил мне, о том, что Хоремхеб советует отправляться в земли медиамские.

Медяне издревле занимались скотоводством. Пастухи там были в большом почёте. Когда они появляются у колодцев, все спешно уступают им место для водопоя. Я же не знал этого. Уставший и запылённый, я прибыл в земли медянские. У первого же колодца захотел утолить жажду. Попив, я отошёл в тень передохнуть. Тут к колодцу подошли девушки, и стали набирать воду в кувшины. В это время подъехали пастухи. Принялись они кричать и отгонять девушек от колодца. Наглости такой от скотоводов я стерпеть не мог, и палкой прогнал их, а потом предложил девушкам набрать воду. Они поблагодарили меня. Узнав, что я странник, и не имею приюта, предложили остановиться в доме их отца. Девушки оказались дочерями медиамского жреца Иофора.

Я стал жить в доме Иофора. Дочери его оказывали мне знаки внимания. Приглянулась мне младшая – Сепфора. Её я и взял в жёны. Слов нет, люблю я жену свою. Она мать сыновей моих: Гирсама и Елизера. Но часто лёжа в объятиях Сепфоры, думал я о Фарбис, прекрасное тело которой не могу забыть до сих пор.

Видишь ли, Иексей, я понимаю твою любовь к Агари, потому и поддержал тебя.

– О Моисей! Ты мудр и великодушен! – воскликнул я, падая на колени. – Благодарю тебя за участие и понимание. Знай, не найдёшь ты нигде слуги, более преданного чем я. За Корея не беспокойся, он друг мне. Я поговорю с ним, и он поймёт всё.

– Хорошо коли так, – улыбнулся Моисей. – Теперь иди. Устал я, и хочу отдохнуть.

Выйдя из шатра месшиаха, я отправился к жилищу Корея, но голос его услышал у костра Авирона. Друг мой сидел с Авироном и Дафоном. Я подошёл к ним, и молвил:

– Послушай меня Корей.

Тот сделал вид, что не видит меня. Со мной заговорил Авирон:

– Что нужно тебе у костра моего Иексей?

– Корей, – ответил я, подходя ближе к костру.

– Здесь собрались люди из колен Левитова и Рувимова, – встрял в разговор Дафон, помешав угли в костре, он продолжил. – Ты Иексей без роду и племени, и не место тебе среди нас

– Я хочу поговорить с Кореем, – упрямо гнул я своё.

– Уйди Иексей, я не хочу видеть тебя, – угрюмо ответил мой друг.

– Почему?! – не понял я.

– Непонятно?! – взревел Авирон. – Тебе не место здесь! Пойди вон! Или мне крикнуть сыновей, что бы прогнали тебя палками?!

Сплюнув, поспешил я ретироваться, что бы ни быть битым. Взбешённый, я вернулся к своему шатру. Только молодое тело Агарь смогло унять мой гнев. Несчетное количество раз я овладевал ей, и только ранним утром уснул без сил. Проснулся не от поцелуя Агари, а от пинка Элксая.