Хроника кровавого века-5. Мы старый мир разрушим.

– Пригласи, – Троцкий встал.– Ну что ж, я думаю, ты всё понял.

Блюмкин вышел из кабинета, в дверях показался высокий, сухопарый человек в мятом пиджаке, поверх солдатской гимнастёрки.

– Здравствуй Иван Никитич, – Троцкий шагнул ему навстречу.

Иван Никитич Смирнов не считался лидером партии, но авторитет среди большевиков имел огромный. Его называли «Победитель Колчака». Являясь членом Военно-революционного совета Восточного фронта РККА, он организовал работу большевистских подпольных организаций Сибири. Именно их деятельность заставляла адмирала Колчака держать большие силы в тылу, не давая резервы фронту.

Авторитет Ивана Смирнова в партии был настолько велик, что Ленин хотел назначить его Генеральным секретарём ЦК РКП (б). Эту должность Владимир Ильич решил учредить в 1921 году. Однако именно большой вес в партии помешал Смирнову стать генеральным секретарём. В марте 1921 года он выступил в поддержку Троцкого в дискуссии по профсоюзам. Владимир Ильич увидел, насколько сильным оказался тандем Троцкий – Смирнов.

2 апреля 1922 года на заседание XI съезда РКП (б) Владимир Ильич неожиданно для Смирнова, предложил на должность генерального секретаря Иосифа Сталина. С этого момента Иван Никитич возненавидел Ленина и Сталина. Теперь один из его врагов лежит обездвиженный, и вряд ли поднимется. Но другой жив и здоров. Смирнов пришёл к Троцкому, что бы обсудить дальнейший план действий.

– Иван Никитич пока не следует проявлять активность. Посмотрим, как сложится ситуация на партийном съезде, – решил Лев Давидович.

***

В Москве 17 апреля 1923 года начался XII съезд РКП (б). В отсутствия Ленина, политический отчёт Центрального комитета читал Григорий Зиновьев. Для рядовых партийцев это означало, что теперь он лидер партии. Троцкого такие мелочи не интересовали, он был озабочен тем, как доходчивее преподнести делегатам съезда план американского банкира Дауэса.

Двадцатого апреля Троцкий зачитал на заседание съезда доклад «О промышленности». Лев Давидович отметил, что в стране наблюдается подъём сельского хозяйства. Удалось преодолеть проблемы голода 1921-1922 годов. Но ввиду того, что промышленного товара мало, то он дорогой. В то же время сельскохозяйственный товар не растёт в цене. Сложившуюся ситуацию Троцкий назвал «ножницы цен». Он предложил экспортировать зерно в Европу, там закупать товар необходимый стране.

– За наш хлеб Европа будет платить нам машинами и предметами потребления. Европа вынуждена будет, есть наш советский хлеб даже при фашизме, – заливался соловьём Лев Давидович, сорвав бурные аплодисменты. Депутаты представили ломящиеся от товаров полки магазинов, забыв о том, что Ленин призывал к индустриализации страны.

Иван Смирнов после заседания съезда решил прогуляться по московским улицам. На Тверской площади возле Белорусско-Балтийского вокзала[16 - Белорусско-Балтийский вокзал – с 1936 года это Белорусский вокзал.] он повстречал Сливкина. Этот шустрый толстячок крутился посыльным при Коминтерне.

– Еду в командировку, – Сливкин покупал с лотка газеты и журналы.

– Счастливого пути, – кивнул Смирнов и пошёл своей дорогой.

Разместившись в вагоне, Альберт Сливкин читал в журнале «Огонёк», статью Я. Сущевского: «День Троцкого». Сливкин знал от Михаила Кольцова[17 - Кольцов Михаил Ефимович (Моисей Хаимович Фрийдлянд) – писатель, журналист с 1923 по 1938 редактор журнала «Огонёк».], что под этим псевдонимом печатается Яков Блюмкин.

«Неугомонный какой! Чекисткой работы ему мало, ещё статейки пописывает», – усмехнулся Сливкин. Невдомёк было Альберту Моисеевичу, что Блюмкин выполняет приказ Троцкого. Такое же указание получил Карл Радек, быстро накропавший брошюру «Лев Троцкий – организатор побед».

Радек и Блюмкин старались вдолбить в головы читателей одну мысль: «Троцкий создатель Красной армии. Раз он создал РККА, следовательно, Лев Давидович победитель в Гражданской войне».

Троцкий готовил почву к захвату власти в стране, но это не интересовало Сливкина. Альберт Моисеевич думал о том, как хорошо он проведёт время в Германии. Когда в твоём кошельке шуршат доллары и фунты стерлингов в Берлине жить весело.

Глава 3

Берлин, как и вся Германия, после мировой войны пил горькую чашу побеждённых. Инфляция «съела» все сбережения среднего класса. Она же разорила сотни предприятий, выгнав рабочих на улицу. Мужья став безработными, не приносили домой зарплату, и тысячи добропорядочных домохозяек пошли на панель. Зарабатывали проституцией и некоторые смазливые юноши, ублажая педерастов. Молодые немцы сколачивали банды, которые получили название «рингвейрен».[18 - «Рингвейрен» – переводится с немецкого языка: «Кольцевые клубы». Так именовались молодёжные банды, имевшие поэтичные названия: «Вечно верный», «Стрекоза», «Кровь апачей» и т.д. Каждый член банды носил перстень с символом своей группировки.] Они продавали кокаин, совершали заказные убийства, занимались сутенёрством. В городе открылись сотни публичных домов, баров для лесбиянок и гомосексуалистов.

Берлин превратился в «город порока и разврата». Сюда зачастили толстосумы со всего мира. Они считали своим долгом посетить «Микадо бар» на Путткамерштрассе. Там в женском платье пел и танцевал Мюггет. За ночь с этим красивым юношей богатые извращенцы платили по пятьсот долларов. Лесбиянки предпочитали варьете «Силуэт» на Гайсбергштрассе.

С рассветом Берлин прятал свои пороки. Рано утром дворники мели улицы, начинали ходить трамваи и автобусы. В девять часов открывались магазины, банки и учреждения. В городских парках няни гуляли с детьми, а собачники со своими питомцами.

Парк Генриха Клейста, расположен между Потсдамерштрассе и Эльсхольцштрассе. Здесь любят собираться велосипедисты. Усевшись гурьбой на скамейке, они громко обсуждают достоинства велосипедов «Диамант» и «Пантера». На другой скамейке мирно беседует Альберт Сливкин с господином лет пятидесяти, в клетчатом шерстяном пиджаке с накладными карманами.

– Господин Сливкин, в моём учреждении хотят обсудить вопрос о детальной проработке нашего проекта, – «клетчатый» достал платок. Он промокнул лоб: – Сделать это лучше всего в Москве. Но мы не можем поддерживать связь через посольство. Как вам сообщить о нашем прибытии?

– Нет ничего проще, – улыбнулся Сливкин. – Немецкая кинокомпания «Декла» готовит к выпуску фильм «Стакан воды». Мы планируем купить его. Когда вы соберётесь в Москву, дайте телеграмму в комитет по кинематографии о том, что едите на переговоры по продаже фильма.

– Неплохо придумано, – кивнул «клетчатый».

По аллее бежал мальчишка продавец газет, и кричал:

– Правительства Великобритании, Франции, Италии и Бельгии согласились возместить расходы по пребыванию американских войск на Рейне в годы Великой войны. Покупайте «Берлинскую утреннюю почту», будите знать все новости!

Велосипедисты, увлечённые спором, мальчишку не заметили, «клетчатый» газету покупать не захотел, а Сливкина новости не интересовали. Газету купил толстый господин, с огромной залысиной. Он хотел её развернуть, но Сливкин закончив беседу с «клетчатым», направился к выходу из парка. Толстый господин встал, сунул газету в карман пиджака. Он шёл в ста метрах позади Сливкина, и думал: в сорок девять лет тяжело даётся ночь без сна. Вдобавок сахарный диабет приносит много страданий. Недавно изобрели лекарство – инсулин. Говорят, принимая его, можно забыть о своём недуге. Но инсулин стоит больших денег, и жалования полицейского на него не хватит.

Толстяка звали Вилли Леман. Служил он в Прусской тайной полиции. Она контролировала деятельность политических партий, присматривала за дипломатами иностранных государств. Вилли Леман работал в службе наружного наблюдения. В тайной полиции имелась информация, что Альберт Сливкин связан с Коминтерном. Он часто приезжал в Берлин, и всегда брался под наблюдение Прусской тайной полицией.

Сливкин остановился в отеле на Потсдамерштрассе. Вилли Леману пришлось ночевать в коридоре гостиницы. Он выпросил у портье табуретку, и всю ночь просидел, прислонившись к стене. Смена Лемана заканчивается, передав напарнику наблюдение за Сливкиным, можно идти домой. Тем более Вилли живёт неподалёку, возле моста через Ландвер-канал. Но придётся тащиться на Хиршельштрассе в здание полицай-президиума. Дело в том, что человек, беседовавший со Сливкиным, был известен Вилли Леману. Следует немедленно доложить о нём руководителю Прусской тайной полиции Альберту Гжезинскому.

***

– Благодарю вас господин Леман, – кивнул Гжезинский, выслушав доклад подчинённого. – Идите, и составьте подробный отчёт.

– Уже написал, – Леман достал из внутреннего кармана пиджака лист бумаги. Он положил его на стол начальника: – Мне можно идти?

– Да, отдыхайте, – кивнул Гжезинский, читая рапорт Лемана.

Косолапой походкой Вилли направился к дверям, едва не столкнувшись с секретаршей начальника.

– Господин Гжезинский, в приёмной советник Алеман. Он интересуется, не сможете ли вы принять его? – покачала головой секретарша, глядя на увальня Лемана.

– Пусть войдёт, – Альберт Гжезинский положил рапорт Лемана в папку и встал.

Георг Алеман работал заместителем начальника политической полиции Баварии.

– Верно, говорят: «Один человек – ни одного человека», – Гжезинский шагнул навстречу Алеману. Он крепко пожал руку гостю: – Мы живём в одном государстве, но в каждой немецкой земле своё министерство внутренних дел. В результате не ведаем, что творится у другого.

– Собираетесь писать докторскую диссертацию по теории государственного управления Германии? – улыбнулся Алеман, усаживаясь на стул.

– Высказываю претензии по поводу устройства немецкой полицейской системы, – вздохнул Гжезинский. Он похлопал ладонью по папке, в которой лежал отчёт Вилли Лемана: – В Берлине вот уже месяц живёт некий Альберт Сливкин из Советской России. Мы наблюдаем за ним. По нашей информации он собирается ехать в Мюнхен. Таким образом, объект наблюдения выпадает из поля зрения нашего учреждения.

– Не велика беда, – улыбнулся Алеман. – Сопроводите Сливкина до Мюнхена, а там мы присмотрим за ним. Вы получите подробный отчёт обо всех его контактах.

– Хорошо когда есть взаимопонимание, – кивнул Гжезинский. Он улыбнулся: – Кстати этот Сливкин, пару часов назад в парке Генриха Клейста имел беседу с подполковником Гемпом.

«Угадал!» – усмехнулся Гжезинский, заметив как застыло лицо Георга Алемана.

Гжезинский знал, что между Фридрихом Гемпом и Георгом Алеманом неприязненные отношения. Их вражда тянулась со времён войны. Георг Алеман призвался в армию в 1916 году после окончания университета в Ростоке. Он начал службу фендриком[19 - Фендрик – кандидат на офицерский чин. В кайзеровской армии Германии не было системы военных училищ. После окончания гимназии или университета, юноша мечтающий связать свою жизнь с армией, поступал в полк фендриком. Это звание приравнивалось к чину унтер-офицера. Прослужив шесть месяцев, фендрик сдавал экзамен на офицерский чин. Однако звание «лейтенант», он получал лишь тогда, когда в полку появлялась вакансия офицера.] в 90-м Макленбургском стрелковом полку. После получения звания лейтенант, его направили в Генеральный штаб. Отец Георга с 1901 по 1907 годы служил военным атташе Германской империи в Петербурге. В столице Российской империи восьмилетний Георг поступил учиться в Первую классическую гимназию, и проучился там пять лет. Он в совершенстве владел русским языком, его направили на службу в отдел III В Генерального штаба императорской армии Германии. Этот отдел занимался разведкой и контрразведкой. Руководил им полковник Вальтер Николаи, а майор Фридрих Гемп был его заместителем.

Разведчиком Георг Алеман стал в начале 1917 года. В России грянула Февральская революция, царь Николай II лишился трона. В то время лидер партии большевиков Владимир Ленин жил в Швейцарии. Узнав об отречении Николая II, он рвался в Россию. В Европе полыхала мировая война. Попасть в Россию из Швейцарии, можно через Францию, если плыть морем до Швеции. Но французское правительство отказалось пропускать большевиков-эмигрантов через свою территорию. Оставался один путь: ехать в Швецию через территорию Германии.

10 апреля 1917 года через немецкую пограничную железнодорожную станцию Готмандинген проследовал эшелон, состоящий из одного пассажирского вагона. В нём находились тридцать два большевика-эмигранта во главе с Владимиром Лениным. По Германии большевикам предстояло ехать двое суток. Майор Гемп послал сопровождать большевиков несколько офицеров, владеющих русским языком. Вошёл в их число и лейтенант Алеман. Фридрих Гемп надеялся, что его офицеры завербуют кого-либо из большевиков. Из этой затеи ничего не вышло, так как большевики на контакт не шли. Неудачу потерпели все офицеры, но майор Гемп высказал претензии одному Георгу Алеману.

Молодому лейтенанту следовало бы молча снести упрёк майора, но Алеман принялся доказывать Фридриху Гемпу, что это была глупая затея, ибо за два дня вербовку не произведёшь. Вся беда заключалась в том, что идея подсадить офицеров разведки к большевикам принадлежала майору Гемпу. Наглые речи молодого лейтенанта возмутили его, и он затаил обиду.

В ноябре 1918 года Германия потерпела поражение в мировой войне. Кайзер Вильгельм II отрёкся от престола, и бежал из страны. Германская империя стала республикой. По условиям Версальского договора Германия должна распустить многомиллионную кайзеровскую армию. Новую немецкую армию стали именовать рейхсвер, её численность не превышала сто тысяч человек.