Хроника кровавого века – 4. Времена смутные

«Пусть ценой предательства, – убеждал себя Дмитрий Иванович, так как муки совести он всё же испытывал. Достал платок из кармана пальто и промокнул лоб, в вагоне было душно: – Сейчас все предают и продают! Савинков продаёт Россию англичанам, большевики немцам. Моё предательство на их фоне пустяк».

Знаменский оглядел битком набитый вагон. Большевики, придя к власти, отменили оплату за проезд на транспорте. Поезда в России по-прежнему ходили по всем направлениям, правда, без расписания. Были они всегда битком набиты. Казалось, что всё население страны с мешками и чемоданами отправилось в дорогу. Поезда брали штурмом, и ехал тот, у кого крепче кулаки, либо есть револьвер. Холмогорову чтобы добыть место для семьи Знаменского в синем вагоне[35 - В Российской империи на железной дороге, в зависимости от класса, вагоны красили в разные цвета. Вагон I класса был синего цвета, вагон II класса – жёлтый или золотистый, III класса – тёмно-зелёный, IV класса – серый.] пришлось помахать револьвером. Семейство Знаменских он разместил в купе, но ехать можно было только сидя, в двухместное купе набилось восемь человек. Под стук колёс Знаменский задремал.

– Дмитрий Иванович, вот уж не ждал повстречать вас тут! – сквозь сон дошли до Знаменского чьи-то слова. Он открыл глаза. От страха с него вмиг слетела дремота. В дверях купе стоял полковник Перхуров в солдатской шинели.

– Я тоже не ожидал увидеть вас здесь, – залепетал Знаменский. Было от чего нервничать! Перхуров, ближайший помощник Савинкова в «Союзе защиты Родины и Свободы». Если он здесь, значит, организации стало известно о побеге Знаменского. Наверное, Перхуров имеет приказ покарать его за предательство.

– Почему вы здесь? – Перхуров говорил тихо, чтобы не будить спящий народ.

– Получил указание от руководителя нашего наркомата, открыть учреждение в Воронеже.

– Понятно, – кивнул Перхуров. Он улыбнулся: – Имею подобное же указание из нашего наркомата.

Вагон остановился, Перхуров кивнул на перрон:

– А вот и Рязань, мне пора выходить. До свидания Дмитрий Иванович, – Перхуров пошёл к выходу из вагона. На перроне он остановился напротив купе Знаменского. К счастью поезд в Рязани стоял недолго. Вагон тронулся, и вскоре Перхуров остался далеко позади.

Глава 4

Александр Перхуров, стоял на перроне Рязанского вокзала, и курил папиросу, разглядывая снующих туда-сюда людей. Швырнув окурок, он направился в город. В Ярославле Перхуров должен организовать подпольную сеть «Союза защиты Родины и Свободы». По сигналу из Москвы, поднять восстание и разогнать в Ярославле советскую власть.

В Рязани Перхурову надлежало встретиться с бывшим становым приставом

[36 - Становой пристав – полицейское должностное лицо Российской империи, возглавлявший полицию в административно-территориальной единице, именуемой «стан». В Российской империи губернии делились на уезды, а те на станы. Становой пристав, аналог современного начальника отделения полиции.]

Александром Дувановым, получить от него явки в Ярославле. Дуванов жил на Семинарской улице, которая начиналась сразу за железнодорожным вокзалом.

Перхуров назвал пароль, и Дуванов впустил его в квартиру.

– Я вижу московская беда, именуемая «уплотнение», к счастью не коснулась Рязани, – улыбнулся Перхуров, разглядывая гостиную бывшего станового пристава.

– Да я слышал, о мерзостях которые творятся в Москве, – вздохнул Дуванов. Он развёл руками: – Людей выкидывают на улицу из своих жилищ.

В гостиной на диване сидел крепко сбитый бородач в офицерском кителе. При появлении Перхурова он встал.

– Знакомьтесь господа, – хозяин прикрыл дверь гостиной.

– Войсковой старшина[37 - Войсковой старшина – чин в казацком войске, равный званию подполковника в Русской императорской армии.] третьего Уральского казачьего полка Колотов Владимир Павлович, – отрекомендовался бородач. Он усмехнулся, глядя на солдатскую гимнастёрку Перхурова: – С кем имею честь?

– Полковник Перхуров Александр Петрович, – представил его хозяин.

– В таком виде безопаснее, – улыбнулся Перхуров.

– Александр Петрович, мы с Владимиром Ивановичем отобедали, но вас я непременно покормлю, – Дуванов направился из гостиной. Он оглянулся: – Сейчас попрошу жену приготовить что-нибудь.

– Господа, позвольте мне откланяться, – щёлкнул каблуками Колотов. Он развёл руками: – Благодарю вас Александр Иванович за гостеприимство, но пора и честь знать.

– Куда изволите ехать господин подполковник? – Перхуров достал из карманов солдатских галифе пачку папирос «Москва».

– В Гурьев,[38 - Гурьев – современный город Атырау в Казахстане.] я ведь из уральских казаков, – Колотов прошёл в прихожую, Перхуров с Дувановым, следом.

– А шинель-то у вас господин подполковник казацкая, не офицерская, – улыбнулся Перхуров.

– Я простой казак, – надел шинель Колотов.

***

Казак станицы Чаганская Уральского казачьего войска Иван Колотов, седой, словно лунь старик, смолоду был молчалив. Казаки, выпив на гулянке, хвастались своими подвигами, а Иван молчал, хотя рассказать ему было что.

На войне с турками, Иван Колотов служил в сотне, которая входила в отряд генерала Скобелева. В 1877 году отряд Скобелева оборонял Шипкинский перевал. Всеми русскими войсками в Болгарии командовал Великий князь Николай Николаевич. После того как турецкий гарнизон Плевны сдался, Великий князь направил отряд генерала Радецкого, разгромить войска Вассель-паши, возле болгарского городка Шейново. Великий князь Николай Николаевич передал отряд Скобелева генералу Радецкому. Тот направил отряды Скобелева и Святополк-Мирского по горным перевалам, чтобы они с двух сторон окружили хорошо укреплённый лагерь Вассель-паши, перерезав ему пути подвоза боеприпасов и продовольствия.

Через горные перевалы русским пришлось идти по пояс в снегу, при сильном морозе и ветре. В сугробах копали дорогу, чтобы могли пройти кони. Отряд князя Святополк-Мирского, преодолев перевал, не дожидаясь Скобелева, пошёл в атаку.

Генерал Радецкий рассчитывал, что Святополк-Мирский и Скобелев ударят одновременно по флангам турок, а он с остатками своих сил будет атаковать во фронт. Однако Святополк-Мирский начал раньше, и Радецкому ничего не оставалось, кроме как поддержать его атаку, ударив фронтально по туркам.

Понимая, что опаздывает, Скобелев бросил на турок три казачьи сотни под руководством своего штаб-офицера полковника Келлера. Турки встретили казаков артиллерийским огнём, но казачью лаву остановить не смогли. Тогда Вассель-паша послал против казаков Дагестанский конный полк мухаджиров.[39 - Мухаджиры – с арабского языка переводится «переселенцы». После окончания Кавказской войны в 1858 году, горцы, не желавшие жить в Российской империи, переселились в Османскую империю. Там из них набиралась иррегулярная кавалерия.] Те ненавидели русских и в плен их не брали.

Мухаджиров было в три раза больше, и уральские казаки, стали отходить. Конь полковника Келлера был убит, а сам он ранен в ногу. Не сносить бы ему головы, но тут бородатый казак подскочил к нему, усадил на своего коня, а сам, взявшись рукой за стремя, бежал рядом.

Отряд генерала Скобелева, преодолев перевал, пошёл на помощь казакам. Теперь уже мухаджирам пришлось удирать от русских. Именно удар Скобелева решил исход битвы, Вассель – паша сообразил, что окружён, и предпочёл капитулировать. Мухаджиры в плен русским сдаваться побоялись, и ушли горы.

После поражения Вассель-паши, путь русской армии на Константинополь был открыт, это решило исход войны. Османская империя признала победу России. Полковник Келлер с ранением угодил в лазарет, так и не успев поблагодарить своего спасителя. Иван Колотов вернувшись с турецкой войны, женился, родился у него сын Вовка, а потом друг за другом народились три дочки.

В 1890 году Фёдор Иванович Келлер, получив чин генерал – майора был назначен главой управления казачьих войск при военном ведомстве. Однажды по казённой надобности он приехал в Гурьев,

Казак Иван Колотов повёз как-то своё семейство в Гурьев на ярмарку. Там засмотрелись дети на скоморохов, а Иван глядит, к нему генерал идёт со своей свитой. Встал казак как положено: во фрунт, честь отдал. Генерал полез обниматься, оказалось, это тот самый полковник, которого Иван под Шейново от смерти спас.

Генерал Келлер добился, чтобы десятилетний Вовка Колотов за казённый счёт был зачислен в Оренбургский Неплюевский кадетский корпус. Окончив его, Владимир поступил в Оренбургское казачье училище, оттуда выпустился в чине хорунжего[40 - Хорунжий – казацкий чин в Русской императорской армии, приравненный к корнету в кавалерии, подпоручику в пехоте или артилерии. Аналог звания лейтенант в вооружённых силах РФ.] во 2-й Уральский казачий полк. В 1901 году окончил Кавалерийскую офицерскую школу, в двадцать три года получил чин сотника.[41 - Сотник – казацкий чин Русской императорской армии, приравненный к поручику в кавалерии, пехоте или артилерии. Аналог звания старший лейтенант в вооружённых силах РФ.] В то время в станице он был первым, кто выслужил офицерский чин. Перед самой войной, Владимир получил чин есаула,[42 - Есаул – казацкий чин Русской императорской армии, приравненный к званию ротмистр в кавалерии, капитан в артилерии и пехоте. Аналог звания майор в вооружённых силах РФ.] окончил Николаевскую академию. Во время войны выслужил чин войскового старшины, впрочем, сейчас это уже не имело никакого значения, ибо революция отменила чины и сословия. Так что домой Владимир Колотов приехал без погон.

– Отвоевался, стал быть Ваше высокоблагородие?! – усмешкой встретил его отец. – А где так долго пропадал? Наши-то давно вернулись.

– Собрался было на Дон к генералу Корнилову ехать, – Владимир поставил на лавку вещмешок. Он улыбнулся: – А потом подумал: «Зачем?» Не зря же говорят: «Где родился, там и пригодился».

Иван Колотов после смерти жены, жил в семье младшей дочери Любаши. Его зять Матвей Карнаухов был сиротой, с младенчества рос у Колотовых. Любаша с Матвеем с измальства были вместе, вот и попросили у Ивана благословления на брак. Рассудил Иван: «Хоть и не богат будущий зятёк, но до работы охочий. А добро оно наживётся». Благословил их Иван.

В середине апреля земля для пахоты ещё сырая, Матвей возился во дворе, готовил борону[43 - Борона – сельскохозяйственный инвентарь в виде рамы с зубьями для разрыхления почвы.]и плуг.[44 - Плуг – сельскохозяйственный инвентарь с широким металлическим лемехом. Служит для вспашки земли.] Его жена с дочерьми, (неизвестно почему, но в семействе Колотова почти всегда одни девки рождаются), копали землю в огороде. С появлением дорогого родственника, всё семейство Карнауховых собралось в горнице. Казак домой без подарков не должен возвращаться, развязал Владимир свой вещевой мешок.

Подарил отцу фуражку, зятю диковинный складной нож с множеством лезвий, сестрице платок, а племянницам сладких пряников. Тем временем весть о приезде Владимира Колотова разнеслась по станице. Первым прибежал его двоюродный брат Митька Краснов.

– Здорово дневали, – с порога заорал он. Перекрестился на образа, да полез обниматься с Владимиром. Потом посмотрел на его китель: – Одень хоть погоны Ваше высокоблагородие. Не каждый казак до войскового старшины дослуживается.

– Теперь это в прошлом, – махнул рукой Владимир.

– Федька Кромешников тоже в офицеры выбился, сотником в станицу приехал, – улыбнулся Матвей Карнаухов.

В станице Чагановская жил казак Фрол Балакирев. Любил он хвалиться на гулянках, древностью своего рода. Говорил, что родословная его идёт от опричника Прони Балакирева. Слово «опричь» со славянского языка переводится «кроме». Опричью звались деревни, которые князья отписывали своим дочерям, когда они выходили замуж. Опричь входило в их приданное, однако муж не мог распоряжаться по своему усмотрению этой частью приданного. Царь Иван Грозный на Руси в некоторых землях ввёл прямое царское правление. Земли эти тоже назвали «опричь». На остальной территории Руси правили князья да бояре, ибо эти земли были их родовой вотчиной. За порядком в опричи наблюдали специальные царёвы люди, которых звали опричники. Другое их название – «кромешники».

Всё это на гулянках любил рассказывать Фрол Балакирев, за что и получил прозвище «Кромешник». Сыновей его в станице величали «Кромешниковы».