Избранник смерти

Избранник смерти
Евгений Валерьевич Решетов

Смерть… её сила жжёт изнутри мои глаза, которые без страха смотрят на непривычные пейзажи дореволюционной Российской Империи, встретившей меня кровавым конфликтом двух семей магов. Я попал в самый центр этого противостояния. А ведь помимо него где-то во мраке прячется таинственный кукловод, приведший меня в этот мир. Он скалит зубы и тянет к моему горлу холодные пальцы. Но я не привык играть по чужим правилам и смиренно ждать смерти… Мы ещё посмотрим, кто из нас будет дьявольски хохотать, упиваясь своей победой.

Евгений Решетов

Избранник смерти

Пролог

По ночному небу плыли перистые облака, порой скрывая любопытный глаз жёлтой луны. Скрипел ветками густой северный лес, а впереди, на поляне, высилась покосившаяся церковь из тёмных от прожитых лет брёвен. Луч моего фонаря выхватил из тьмы провалившееся крыльцо и безжизненно-чёрные окна, скалящиеся осколками стекла. Подле одного из оконных проёмов обнаружился перевёрнутый двухметровый деревянный крест. Видать, он когда-то сорвался с маковки единственного купола, да так и остался стоять, опираясь на стену, будто немощный старик.

Мишка ткнул пухлой рукой в сторону перевёрнутого креста и тихонько пробормотал, тряся вторым подбородком:

– Символ сатанизма.

– А ещё символ святого Петра, Ежов, – хмуро вставил я, вдыхая пахнущий хвоей влажный воздух. – Так что тебе конкретно нужно сделать, балбес?

– Войти внутрь и сфотографироваться возле алтаря, Андрей.

– Ясно, – кивнул я и добавил: – Не играл бы ты больше в карты на желания с этими хмырями из двести второй группы. Они там все заодно, скопом валят любого, кто сядет с ними играть. Надо будет завтра сказать им пару ласковых. Старшекурсник я или кто?

– Скучно же, вот и решил сыграть, – промямлил парень, отмахиваясь от назойливых комаров. – Сам знаешь, что интернет в этой глуши не ловит, а книжки все прочитаны, даже те, которые ты мне по-соседски давал. Только и делаю, что с утра до ночи лопатой машу. У меня уже спина не разгибается, а на руках мозоли больше, чем титьки у Аньки, ну, той, что с первого этажа нашего подъезда. У неё там ого-го! Размер четвёртый.

– А чего ты ожидал от раскопок? Это тебе не пикник у обочины, – усмехнулся я и подбодрил парня: – Зато теперь Игорь Владимирович на втором курсе экзамен тебе автоматом поставит.

– Угу, – уныло выдал Мишка, пугливо глянул на церковь и шумно сглотнул.

– Да не трясись ты так, будто из окна сейчас упырь выскочит и обглодает тебя до самых костей. Нет там никого, кроме мышей да белок. И то, насчёт белок не уверен. А вот мыши там точно есть: большие, серые и голодные. Вот они-то тобой закусить могут.

– Знаешь, Андрей, твоя ирония неуместна. Это из уютной петербургской квартиры не верится во всякую чушь, а вот ночью в глухом лесу перед заброшенной церковью потусторонняя чертовщина уже не кажется выдумкой. Откуда тут вообще церковь? Кто её построил? Бобры?

– Наверное староверы где-то неподалёку жили, – предположил я. – Ну что, пошли спасать твою девичью честь или так и будем дышать свежим воздухом? Если не сделаешь фотку, то завтра тебя все засмеют. Так репутация и теряется.

– Постой. Дай собраться с духом, – умоляюще проговорил побледневший Ежов и доверительно признался: – Страшновато мне. Это ты всегда каким-то непробиваемым был, а уж после того, как у тебя сестра в том году погибла, так и вовсе будто жизнь ценить перестал. У тебя даже взгляд изменился: стал тяжёлым, мрачным. Иногда как зыркнешь на кого-нибудь, так человек аж бледнеет, – горячо прострекотал Мишка и вдруг спохватился: – Ой, наверное, я лишнего наговорил! Извини, Андрей. Это я со страху всякую чушь молочу.

Внутри меня всё заледенело, а перед глазами, как наяву, встала искорёженная машина. Не успел, не уберёг. Смерть младшей сестры стала для меня страшным ударом. Родители же ушли ещё раньше: мать от рака, а отец от инсульта.

– Андрей, ты чего молчишь? Ты же не обиделся? – спросил парень, растянув губы в заискивающей улыбке.

– Нет. Пошли, а то завтра вставать рано.

– Пошли. Только выпью для храбрости.

Ежов воровато вытащил из спецовки помятую алюминиевую фляжку, подрагивающими пальцами скрутил крышку и сделал несколько глотков, а потом весь сморщился и торопливо занюхал рукавом.

– Ух-х-х какая ядрёная штука, – мучительно протянул он, смахнув выступившую слезу. – Спирт с какими-то травами.

– Где добыл? – с любопытством спросил я, взяв тару из руки паренька.

– Денис откуда-то целую полторашку припёр. Только я тебе ничего не говорил.

Я кивнул и отправил в рот порцию огненной воды. Она скользнула по пищеводу, осела в желудке и оставила после себя терпкое послевкусие. Да-а, хорошая штука. Даже у меня чуть слезу не выбила. Но я сдержался и решительно двинулся к церкви, ступая берцами по высокой траве. Ежов нехотя поплёлся за мной.

Свет фонаря скользнул по брёвнам приблизившейся церкви и сорвал покров мрака с уродливых наростов и жёлтых плесневелых пятен, похожих на трупные. Они не вызвали у меня никаких эмоций. Я спокойно взошёл на останки крыльца и потянул на себя дверь, висящую на одной петле. Раздался жуткий скрип, ударивший по барабанным перепонкам.

– Гыгык, – издал нервный смешок Мишка.

– Не гыгыкай, а то тут всё рухнет, – предупредил я его и посветил фонарём внутрь церкви.

Пятно света пробежало по гнилым листьям и влажно поблескивающей грязи, а затем облизало забитые досками боковые окна и натолкнулось на алтарь, стоящий у дальней стены. К нему вели две цепочки следов, намекая на то, что кто-то тут уже побывал и всё закончилось для него благополучно.

Однако стоило мне войти внутрь, как под ногами опасно заскрипел пол.

– Иди чуть позади меня, чтобы не создавать большую нагрузку на доски, – приказал я Ежову и осторожно двинулся дальше, косясь на свисающую с потолочных балок паутину. Она вяло колыхалась, словно в такт нашим чавкающим шагам. А в проникающих сквозь дыры в кровле лучах лунного света танцевали пылинки. Алтарь же становился всё ближе и ближе. Мишка уже начал вытаскивать телефон, громко вдыхая тяжёлый воздух, пропитанный запахами перегноя, старого дерева и чернозёма. И тут вдруг под моими ногами раздался громкий треск, от которого мы с Мишкой мгновенно замерли. Моё сердце на миг остановилось, но потом снова продолжило свой бег.

– Ежов, не двигайся, если не хочешь поесть кутьи, – одними губами произнёс я, почувствовав бодрящий всплеск адреналина.

Парень заторможенно кивнул, уставившись перепуганными глазами на половые доски. А те вроде бы не торопились полностью ломаться. Может, всё обойдётся?

Однако в ситуацию, будто в дешёвом фильме, неожиданно вмешалась третья сила. В окно с громким карканьем влетел крупный ворон, принявшийся носиться по церкви.

– А-а-а! – тоненько завизжал Мишка и ринулся к двери.

– Стой! – завопил я, но мой крик потонул в душераздирающем треске древесины.

Пол провалился подо мной, и я ухнул во мрак. Но в последний момент мне удалось взмахнуть рукой и ухватиться за край половой доски. Моё тело закачалось над тьмой. Правда, уже через секунду конец доски, будто гнилой картон, в труху рассыпался под моими пальцами. И я полетел-таки в темноту, чувствуя сковавший тело ледяной страх.

Внизу меня ждало что-то каменно-твёрдое. От удара спину обожгло дикой болью, а из грудной клетки с шумом вылетел весь воздух. Попутно что-то хрустнуло в шее, отправив моё сознание в отпуск.

Но через какое-то время чувства вернулись ко мне. Глаза судорожно распахнулись, а рот широко раскрылся и сделал жадный глоток воздуха.

– Агх-х-х…

В голове быстро прояснилось, и первым делом я с превеликой осторожностью принял сидячее положение и подвигал конечностями. Странно, но ни руки, ни ноги не отозвались болью. Даже спина не застонала.

– Фартануло, – несколько удивлённо пробормотал я, бодренько встал и осмотрелся.

Вокруг царила первозданная темнота, а наверху более бледными мазками тьмы была нарисована дыра в полу. Она находилась где-то в десяти метрах надо мной. Нет, не допрыгнуть. Значит, придётся выбираться отсюда каким-то другим способом.

К сожалению, у меня под рукой даже не было источника света. Фонарик, судя по всему, разбился во время падения, а телефон я с собой не брал. Блин, а что если позвать паникёра Мишку? Кажется, я недолго валялся без сознания. Может, он недалеко убежал или вообще вернулся и стоит где-то наверху, стуча зубами от страха?

– Мишка! Ежов! – крикнул я, сложа руки рупором вокруг рта.

Ответом мне послужила звенящая тишина. Нет, всё-таки он уже далеко. Надеюсь, у него хотя бы хватит сообразительности привести сюда помощь. Да конечно хватит, не дебил же он в конце концов! Так что к утру меня уже точно вызволят отсюда, а может, мне и самому скоро удастся выбраться.

Я вытянул руку, удостоверился, что впереди ничего нет, а потом ногой проверил наличие пола перед собой и лишь затем сделал деликатный шажок, а следом ещё один.

И вот передвигаясь таким образом, вскоре обнаружил покрытую чем-то склизким стену из камней. Пошёл вдоль неё и – о чудо! Натолкнулся на ступени! Они оказались вполне крепкими, каменными и вели наверх. Я начал подниматься по ним, ощущая нарастающее облегчение. Если строители этой церкви хоть немного были знакомы с логикой, то ступени должны привести меня к люку в полу. Всё так и вышло. В полу даже крышки люка не оказалось!