Один день гениальности

* * *

У постоянно озабоченных спасением отечества, как правило, нет личных проблем.

* * *

Жуткое сочетание: ограниченная личность с неограниченными возможностями.

* * *

Если масла становится больше, чем каши, следует говорить уже о порче масла.

* * *

Век бы не знать те имена, что обычно пишут на обломках самовластья!

* * *

Если бить своих слишком долго, чужие перестают бояться.

* * *

Если даже чужие лавры не дают покоя, то каково же приходится владельцам собственных!

* * *

Чем ниже человек, тем затруднительнее кланяться ему.

* * *

Чтобы ниспровергать авторитеты, надо предварительно подняться до их уровня.

* * *

Искусство требует жертв, но не всегда их принимает.

* * *

Когда у всех волосы встают дыбом, легко стричь под одну гребенку.

* * *

Шутить извольте!

* * *

Общие враги сближают больше, чем общие друзья.

* * *

Энергия – мера способности совершать работу или увиливать от нее.

Часть 2. Полное ретро

Арифметика и жизнь

Иван Николаевич Кукашкин с детства любил считать. Считал все подряд. Идет, бывало, урок в третьем классе, а Ваня сидит и внимательно смотрит в окно.

– Опять, Кукашкин, ворон считаешь? – сердится учительница, и Ваня утвердительно кивает головой.

Справедливости ради следует сказать, что наш герой не только ворон умел считать. Был он крепким хорошистом по арифметике, а уж в искусстве устного счета вообще не имел себе равных в классе.

Неприятности у Вани начались, когда курс арифметики был пройден и появились алгебра, геометрия, а впоследствии и тригонометрия со своими жуткими иксами, биссектрисами и, страшно сказать, котангенсами. Задачи по алгебре Кукашкин еще кое-как решал собственными хитроумными арифметическими методами, приводя учительницу в состояние, близкое к тихому помешательству. А с прочими математическими дисциплинами дело было совсем плохо.

С грехом пополам окончил Кукашкин восемь классов и поступил в техникум, готовивший бухгалтеров-экономистов. Возможно, и пошел бы Ваня по какой-нибудь другой части, но мать его всегда мечтала увидеть сына бухгалтером. Кукашкин же свою мамашу очень любил и слегка побаивался.

В техникуме учиться было почему-то легче, чем в школе, так что по прошествии положенного времени Иван Кукашкин получил соответствующий документ и стал дипломированным специалистом. С тех пор прошло уже восемнадцать лет, в течение которых Иван Николаевич работал младшим экономистом, бухгалтером и, наконец, заместителем главного бухгалтера одного небольшого учреждения.

Службу Кукашкин нес усердно, добросовестно, и все так и шло бы своим чередом и дальше, если бы не один, на первый взгляд, пустяковый случай. А произошло вот что. Однажды утром Иван Николаевич забыл завести свои старенькие наручные часы марки “Победа”. Обнаружил он свою оплошность только во второй половине дня, когда часы остановились.

Кукашкин узнал время у своей подчиненной Зиночки и завел часы. И тут внезапно в его голове мелькнула странная мысль. Иван Николаевич быстро придвинул к себе счеты, чтобы проверить свое предположение. Через две минуты он уже достоверно знал, что, ежедневно заводя свои наручные часы, человек в течение жизни тратит на эту, казалось бы, ничтожную операцию около двух суток.

Иван Николаевич попробовал развить свою мысль дальше. В нем проснулся охотничий азарт.

В течение следующего часа Кукашкин установил, что ежедневное чтение газет из расчета полчаса в день отнимает у человека целый год жизни, бритье вместе с умыванием – полгода, еда – три года, посещение туалета – три месяца. Последнее обстоятельство произвело на Ивана Николаевича особенно сильное впечатление. Три месяца – на сортир! С ума сойти!

В этот день Кукашкин пришел с работы подавленный, поужинал без всякого удовольствия. Газету, которую жена, как обычно, положила рядом с тарелкой, даже не раскрыл.

Спал Иван Николаевич плохо, снились ему часы “Победа” в виде ужасного людоеда со ртом, разинутым от цифры 9 до цифры 3 включительно. Утром встал с дикой головной болью, чего с ним никогда прежде не случалось. Дальше так жить было нельзя – это было совершенно ясно.

Решение пришло неожиданно, и Кукашкин даже подивился, как все, оказывается, просто.

Придя на работу, Иван Николаевич первым делом завел часы, потом совершил утренний туалет, побрился принесенной из дома электробритвой, с аппетитом позавтракал в буфете, после чего занялся чтением вчерашних газет.

Жизнь автоматически продлевалась почти на пять лет, и где-то рядом (в этом не было никаких сомнений) еще таились скрытые резервы.

Уйди, чтобы остаться!

Первым, кого увидел Остроухов, выйдя после отпуска на работу, был Люлькин.

– Привет аборигенам! – радостно заорал вчерашний отпускник, хлопая приятеля по плечу. – Ну, как вы тут без меня?.. Комар еще не забодал? – весело кричал Остроухов, имея в виду директора, Автандила Георгиевича Комаришвили.

Люлькин неодобрительно поморщился.

– Здравствуйте, Эдуард Кузьмич, – сдержанно сказал он. – С выходом на работу вас!

– Да ты что, Николаша, перегрелся тут? – поразился Остроухов. – Может, пойдем, пивка холодненького выпьем, а? На угол только что бочку привезли!

– Должен вас уведомить, – сухо произнес Люлькин, – что с прошлой недели я исполняю обязанности начальника нашего с вами отдела. Дятлов от нас ушел.