Атаман Устя

Молодец живо смахнул долой и стал привязывать коней к дереву.

– Ладно, погоди, лысая твоя голова! – ворчит он.

Привязав обоих коней, молодец пошел на Лысого и нагайкой машет. Мужик ждет, растопыря руки, и дивится. «Что за притча, знает проезжий, как меня звать: должно, знакомый».

Подошел молодец совсем да и говорит:

– Тебе это кто ж указал своих-то бить? А?.. Собачий сын.

– Батюшки светы! – заорал Лысый. – Ехор Иваныч… Родной…

Перед ним стоял есаул их же шайки, Егор Иваныч, или Орлик прозвищем.

– Прости, родимый! – повалился Лысый в ноги есаула. – Ехор Иваныч…

Но Орлик сгреб Лысого за волосы и начал шлепать его нагайкой по спине.

– Ехор Иваныч! Ехор Иваныч…

– Знай своих… Не пали из ружей по своим… собачье отродье…

– Ехор Иваныч, родной, – вопил Лысый, и каждый удар нагайкой по спине ошпаривал его, будто кипятком.

Долго среди Козьего Гона раздавались и по затишью ночному далеко разносились шлепанье Орликовой нагайки и крик мужика.

Устал есаул махать да шлепать и бросил, а Лысый в жару и в поту насилу на ноги встал.

– Теперь, дурень, будешь помнить… – выговорил Орлик и, повернув, пошел к коням.

– Ехор Иваныч, прости… Атаману не ховори, родимый! Не буду николи. Вот те Христос, если я кохда… Родимый! – взмолился Лысый, догоняя есаула

– Ладно, ладно… деревянная голова… Подбери ружье и за мной в Яр. Нечего тебе, дураку, тут сидеть.

– Прости, родной. Атаману-то…

– Ладно. Скажи спасибо, шалый черт, – обернулся есаул, – что я тебя сам вот здесь сейчас не ухлопал.

И Орлик, достав из-за пояса пистолет, наставил его в лицо Лысого.

– И теперь вот еще руки чешутся… так бы вот и положил на месте.

Лысый опять упал на колени.

– Ну, поднимайсь, ружье бери. Да за мной.

Орлик подошел к коням и, отвязав обоих, сел на своего. Лысый побежал за ружьем в кусты.

Есаул, сидя на коне, поглядывал на то место, где в него выпалил Лысый, и ухмылялся добродушно.

– Ишь ведь дурак! – ворчал он, ухмыляясь. – Спасибо мужлан, мужик. Отродясь ружья не видал, а то бы ведь насквозь прохватил. Так бы и положил! И черт его знает еще, как его, дурака, угораздило маху дать на трех-то саженях расстояния. Вот бы атамана-то одолжил, кабы меня убил. Ах, дурафья…

Лысый прибежал с ружьем и опять взмолился есаулу.

– Ладно! Иди уж…

Орлик двинулся, а мужик, с трудом поспевая, зашагал за ним.

– Ах ты Хосподи! – шептал он. – Вот тебе и наразбойничал! Своего есаула! Ах, Хосподи. Видно, и в душегубстве-то сноровка да охлядка нужна.

– Давно не ел, чертово рыло? – спросил его Орлик после верст четырех пути.

– С утра, Ехор Иваныч…

– На вот, дурафья… грызи.

И есаул, усмехаясь, достал из-за пазухи и бросил на дорогу ломоть хлеба. Лысый поднял и начал уплетать на ходу.

Глава 13

Рано утром Орлик въехал в Устин Яр, и весть о возвращении есаула из города живо облетела все хаты… Туча молодцов повалила к его дому поклониться и поглядеть на него. Даже лютый Малина пришел «почтенье отдать». Орлик привез добрую весть, что беляна с товаром пройдет мимо них вскорости.