Тайна рубинового креста

– Кто здесь?

– Это я, отец Тихон, Валентина!

– А почему свет не включаешь?

– Вас не хотела будить. И потом, я ведь тут каждую вещь на ощупь знаю! Сейчас только таблетки возьму…

– Что шмыгаешь носом – маме?

– Нет, теперь уже мне! Маме больше никакие лекарства не помогут…

– Что… Пелагея Васильевна… Бабушка Поля – умерла?!

– Нет! Но… «Скорая» только что приезжала, и просили – больше не вызывать. Сказали, чтобы я дала умереть ей спокойно. А как это – спокойно, если она всё время священника из города просит привезти, а тот, как нарочно, в отъезде… Не могу больше смотреть на ее муки. Ну, я пошла!..

– Погоди… постой! А я тут зачем?

– Так вам ведь нельзя!

– Ну, это еще как сказать? Ты мне только…подняться помоги, а там уже Сам Бог нам поможет!

– Но, отец Тихон… отец Тихон!! Отец Тихон!!!

– Вот видишь, и встали… и идем!

– Вам не плохо? Не больно?

– Нет, всё хорошо. Всё хорошо будет! Воздух-то здесь какой, а? Соловьи поют… Вот и пришли… Вот и калиточка ваша… И дверка. А вот и бабушка Поля. Ну, здравствуйте, Пелагея Васильевна!..

– Васенька? Вася!!

– Мама, какой же это Вася? Это я тебе батюшку привела! Как ты просила… Сейчас он тебя исповедует, причастит! Не обращайте внимания, отец Тихон. Это у нее от лекарств…

– Отец… Тихон?

– Да, бабушка Поля, да… Ты готова?

– Конечно, сынок! Уж столько ждала… Конечно…

Валентина тихонько вышла из комнаты и вошла, когда ее мать, уже счастливая и умиротворенная, лежала после исповеди и святого причастия…

Отец Тихон сидел рядом с ней, гладя ее руку…

Они о чем-то разговаривали и, увидев вошедшую, быстро закончили свой разговор. Собственно, прерывисто и едва слышно говорила одна бабушка Поля:

– Это хорошо, что ты не успел сказать всего Капитону… И другим открываться не стоит… пока! Тебе надо, чтобы люди и поверили и доверили тебе сделать то, ради чего ты приехал. А узнают, кем ты был, не поверят даже тому, кем стал. Не все, конечно… Но есть еще такие, которые опять станут мутить народ…

– Всё хорошо… все хорошо будет, баба Поля! И храм в Покровке поднимем. И службу снова начнем!

– Дай-то Бог! Моя мама ведь за него жизнь положила… Поехала в город просить, чтобы храм не закрывали, а ее вместе с батюшкой нашим, отцом Григорием, за это…

– Знаю, бабушка, помню – расстреляли…. Но теперь они – святые, молятся за нас, и нам нужно только радоваться этому!

– Вот я и радуюсь… Гляжу на тебя – и совсем умирать не страшно… Жив Господь!

– Ну, может, и ты еще поживешь!

– Нет, мне уже уходить!.. Пора… И теперь слушай самое главное… ради чего, может, Он дал мне дожить до этого дня… Когда всё будет готово, Валя – слышь, дочка? – откроет тебе дверь в комнату… куда не входила ни одна живая душа, после того как её закрыл отец Григорий… Но – только когда всё будет готово, и ни днем раньше! Это его последний наказ… Там ты найдешь всё, что тебе будет нужно. А теперь всё, ступай!.. Иди… Не знаю, и чего я такого хорошего… сделала в жизни, что Господь… так утешил меня… в самом её конце?..

Глава шестая

1

– Ванька! – ахнул Стас, бросаясь к окну…

Стас, проснувшись, приоткрыл один глаз и тут же зажмурился. Солнечный луч, который все утро досаждал ему, норовя пролезть под ресницы, сделал свое дело. Спать больше не хотелось.

Он зевнул, сладко потянулся и замер, силясь припомнить, как это бывает иногда в первые мгновения после сна, где он и что ожидает его сегодня. Помнится, что-то важное! Но – хорошее или плохое?..

Стас обвел взглядом голые, без привычных плакатов с футболистами и певцами, стены… услышал кудахтанье кур, полаивание собак…

Ах да – он в деревне!

Набежавшая на солнце тучка проглотила озорной луч.

Так что же все-таки: плохое или хорошее?

В соседней комнате негромко переговаривались родители.

Стас прислушался.

– Хоронить-то когда теперь будут? – спрашивал мамин голос.

Бесцветный от усталости папин отвечал:

– Как и положено, по обычаю, на третий день.

– Значит, в воскресенье?

Стас насторожился: неужели, отец Тихон уже умер?!

Но нет, речь шла о какой-то Пелагее. А после – и вовсе о нем:

– Что наш?

– Спит! Жалко его… Может, выпустим сегодня?

– Пусть сидит дома, ума-разума набирается!