Монах. Боль победы

Солдаты охраны гарцевали перед воротами на своих сытых, высоченных лошадях, а кучер, сойдя с облучка, постучал в створку древком кнута:

– Эй, открывайте! Господин советник приехал!

В окошечко выглянул привратник, и через минуту ворота с противным скрипом растворились, открывая путь карете хозяина. Кучер вычурно выругался в адрес привратника, обвинив его в лености – даже петли смазать не может! – забрался на козлы, и карета въехала на широкий двор, выложенный гладкими каменными плитами.

Навстречу карете уже бежали несколько слуг во главе с мажордомом, высоким седым стариком, работавшим еще у прежнего хозяина, обедневшего и продавшего дом со всем содержимым – и со слугами в придачу. Он задыхался и, подбежав к Андрею, тревожно сказал:

– Наконец-то! Хорошо, что вы быстро приехали! Госпоже совсем плохо! Когда я посылал за вами, она еще не была так плоха, похоже, что у нее родовая горячка!

– Ребенок? – озабоченно спросил Андрей, вбегая в дом по ступеням широкой лестницы. – Ребенок жив?

– Жив! Слава светлому Господу нашему! Девочка! Госпожа Олра назвала ее Марго! Сказала, что вам, господин, понравится это имя.

Андрей нахмурился, но ничего не сказал. Олра верна себе – перед смертью она как бы дала понять, что знает о подмене, что Антана когда-то была Марго и Андрей был с ней близок. Впрочем, это ничего не меняло.

Андрей вбежал на второй этаж, где была спальня Олры, и бросил через плечо Зорану, своему секретарю, едва поспевавшему за хозяином:

– Жди здесь. Возможно, ты мне понадобишься.

Толкнул дверь и оказался в удушливой атмосфере сырости, железистого запаха крови и чего-то сладкого, как будто в комнате курили ладан или что-то подобное. Олра лежала в кровати, накрытая по шею, а вокруг суетились люди – четверо, вероятно, именующих себя лекарями.

Один из них сцеживал в плоскую тарелку кровь из руки женщины, второй что-то читал речитативом, подвизгивая на каждом слове, двое остальных перебирали сумки с резко пахнущими снадобьями, похожими на смесь навоза и селитры.

Губы Олры посинели – она умирала. Ее лицо было белым, как простыня, на которой она лежала. Увидев Андрея, женщина шевельнула рукой и попыталась что-то сказать, но не смогла, и ее бледная рука упала назад, на кровать.

– Вон все! – жестко сказал Андрей.

– Господин советник, мы… – начал тот, кто сцеживал у Олры кровь, но Андрей с размаху ударил его по лицу так, что отбросил шага на два.

– Вон твари! Она и так море крови потеряла! Ты чего, тварь, у нее последнюю скачиваешь?! Убью, сука!

– Но мы… дурную кровь…

– Я сейчас тебе самому дурную кровь выпущу! Всю! До капли! – Андрей шагнул к лекарю, и того как ветром сдуло – он выбежал следом за коллегами, позабывшими даже о сумках с дерьмовыми порошками, и прикрыл за собой дверь.

Повернувшись к Олре, Андрей коснулся ауры и стал впитывать лихорадку, боль, всю заразу, которую занесли грязными руками повитухи. Он никак не мог привыкнуть, что этот мир не дорос до понятия «дезинфекция» и к тому, что каждые третьи роды заканчивались заражением роженицы, а каждые десятые обязательно заканчивались смертью новорожденного. Каждые двадцатые – смертью роженицы.

Мельком проскочили две мысли. Первая – надо реформировать систему медицинского обслуживания. И вторая – как и решил, нельзя подпускать ни одного человека к Антане во время родов. Сам примет ребенка.

Олра задышала легко и спокойно. Синюшная бледность ушла, но до полного выздоровления было еще далеко – организм не мог сразу восстановить утраченную кровь, для этого нужно время. Однако лечение пошло на лад, и от разрывов, полученных при родах, остались лишь небольшие шрамы, которые рассосутся в течение нескольких дней. Видимо, девочка была крупной, поэтому роды прошли тяжело. Да и квалификация этих чертовых лекарей оставляла желать лучшего.

Женщина очнулась. Она робко открыла глаза, как будто не веря в происшедшее, глубоко вдохнула, подняв полной грудью простыню, на которой виднелось ярко-красное пятнышко крови.

– Ты пришел… я так боялась, что ты не придешь… я звала тебя, звала, звала, кричала… и чуть не умерла. Ты знаешь, я папу видела. Но он меня прогнал. Я к нему потянулась, обняла его, а он улыбнулся, оторвал мои руки и толкнул назад, к тоннелю. Я летела… летела… летела… бах! И снова тут. И ты тут. Ты знаешь, у нас ведь родилась девочка. Я назвала ее Марго. Ты не сердишься? Ты не подумай чего плохого, милый, я тебя до сих пор люблю. Я никогда не причиню тебе зла, клянусь! Никогда, пусть я лучше умру! Дура я была. Ох, дура… надо было хватать тебя и бежать на край света, бросить все, забыть обо всем… но что теперь поделаешь. Все так, как оно есть. Правда же? Или нет? – Олра с надеждой смотрела в глаза сидящего рядом с ней на постели мужчины, а он молчал.

Его глаза говорили: «Прости, у меня в душе осталось еще что-то, да… но… место занято. Той, которой я оказался нужен больше». И Олра заплакала.

Она не плакала так с детства, когда соседский мальчишка сломал подаренную ей отцом игрушку. Плакала так, как не плакала никогда, будучи взрослой женщиной, – навзрыд, с воем, до обморока, как по мертвому. Впрочем, по мертвому и есть. Она оплакивала убитую ею любовь.

Отрыдавшись, Олра успокоилась и замерла, схватив руку Андрея и прижав ее к губам.

Андрей смотрел на женщину, бывшую когда-то для него самым близким человеком в мире, и думал о том, как мало нужно, чтобы дом, строившийся месяцами, а то и годами, разрушился. Стоит лишь толкнуть в нужном месте, подправить… и посыпались стены, завалили все, что было красивого, светлого.

– Все, успокоилась? – спросило он грустно. – Что же ты раньше за мной не послала? Это же не лекари, это шарлатаны проклятые! Поубивал бы! Через пару дней уже будешь на ногах. Как девочка? С ней все нормально?

– Да, слава Господу! Крупненькая, такая красавица! В нас с тобой. – Олра счастливо улыбнулась. – Я так мечтала о девочке, так ее хотела! Спасибо тебе! Не думала, что рожать так больно и трудно. Не ожидала.

– Делов-то, – лукаво усмехнулся Андрей. – Напряглась, щелк! – и готово. Чего преувеличиваешь-то?

– Тьфу! Треснула бы тебя! – рассмеялась Олра, довольная, что Андрей с ней шутит, как в былые времена. – Сам бы попробовал! Вас, мужиков, заставить бы рожать, тогда знали бы, как получаются дети. А то небось в вашем представлении это только лишь… м-да. В общем, худо мне пришлось. Спасибо тебе.

– Нечего благодарить, – досадливо отмахнулся Андрей, – не чужие ведь. Да, не чужие. Ты мать моей дочери. И я тебя не оставлю без помощи. Ты же знаешь.

– Знаю, – снова погрустнела Олра, – знаю. А может, мы с тобой, иногда, когда Антана не может…

– Давай не будем об этом, а? – прервал ее Андрей. – Лучше поговорим на другие темы!

– Понимаю, – кивнула Олра. – Как у тебя дела с армией? Я слышала – разговоры идут нехорошие. Вроде как жалованье задерживают. Ты выправил положение?

– Кто тебе сказал про армию? – насторожился Андрей.

– Я же бываю у вельмож. Благодаря тебе, кстати. Они пытаются заручиться моей поддержкой – так, на всякий случай. Я ведь жена самого могущественного человека в империи. Правой руки императрицы.

– Ага. Понятно. И что говорят?

– Говорят, что казна пуста, что армия волнуется и как бы скоро у нас не был новый император. Многие собрались бежать в провинцию, в свои дальние поместья, на всякий случай, пока гроза не пройдет.

– А что насчет лояльности? Основная масса как? Не собираются строить мне козьи морды?

– Какие морды? А! – Олра рассмеялась. – Иногда я просто теряюсь от сочности твоих высказываний! Ты пойми, я общаюсь с теми, кто тебе в общем-то лоялен или нейтрален. Те, кто тебя ненавидит, меня не принимают.

– Интересно. И много таких?

– Ну-у… половина. Не меньше. Но они тоже выжидают. После того как ты расправился с главарями мятежа, охоты бунтовать у них точно поубавилось. Боятся. Хотя связь с Гортусом, я думаю, держат. Шпионят для него, это точно.

Андрей помолчал, переваривая услышанное, и, кивнув головой, подтвердил:

– Да. Проблемы с деньгами есть. И большие. Временно я их решил, на пару недель максимум, но мне нужны деньги. Много денег. На ведение войны, на переоснащение армии. Если я успею провести реформу армии – война будет выиграна. Сто процентов. Но где деньги взять, ума не приложу. Я сунулся в имперский банк, взять заем – а он пуст. Почти пуст. Остались вклады мелких пользователей, по миллиону – два – три. Остальные успели изъять вклады. Вывезли золото. Банкиры разводят руками, мол, нет ничего. Перехватил пару миллионов, и то еле успел, граф Ситаран возмущался так, что чуть не описался от злости. Все выгребли. Вот и посоветуй – где взять деньги? Как добыть несколько десятков миллионов на армию, на перевооружение, на постройку завода, на все, что мне необходимо? Казна пуста. Что делать?

– Грабь, – ни секунды не задумываясь, ответила Олра. – Что ты на меня так смотришь? Грабь! Отбирай деньги! У тех, у кого они есть! У кого много денег! Подумай, у кого они есть, и забирай. Война окончится, ты выиграешь, и никто не вспомнит, на какие деньги ты ее выиграл и как ты их добыл. Победитель всегда прав.

– У нас говорят – «победителей не судят», – автоматически буркнул Андрей, взвешивая сказанное.

– Вот-вот, хорошо сказано, победителей не судят! – обрадовалась Олра. – Смотри, что получается: есть банк, в котором лежат деньги. Назрела война, люди свои деньги изъяли, лишив банк возможности финансировать государственные программы, фактически подрубив твои планы под корень. То есть они сработали как государственные преступники. Что тебе мешает объявить их таковыми? И забрать все, что у них есть? Повод можно найти, да. Придумать на самом деле. Пусть пять человек покажут, что такой-то отправлял их Гортусу, намереваясь заключить с ним соглашение. Гадко? Да. И что? Да наплевать! Главное – дело! Я тебе дам примерный список тех, кто сочувствует Гортусу, кстати, это самые богатые аристократы и есть. Стоп, чего ты улыбаешься? Вот негодный! Ты же это сам уже продумал, и давно! Я же тебя знаю, муж мой. Не хмурься, не хмурься… позволь мне хоть иногда называть тебя мужем. Ведь мы были когда-то счастливы… как я сейчас. И пока ты мой муж. Я тебе нужна, я верная, умная, преданная тебе. И я мать твоей дочери. Кстати, мы скажем ей, что ты ее отец?

– Конечно. Дочь должны знать своего отца. И ты будешь жить в императорском дворце. Мои дети должны воспитываться вместе, одинаково, пусть даже один будущий император, а другая… другая будет графиней. Скажу Антане, чтобы она указом пожаловала тебе графский титул. Мы сделаем по-хитрому – найдем хороших писцов, подчистим генеалогическое древо какого-нибудь исчезнувшего, захиревшего рода и впишем туда твоих родителей, якобы они дети одного из графов, а ты – соответственно графиня. И императрица, узнав об этом, восстановила справедливость, присвоив тебе титул. Она имеет на это право. Все будет отлично.

– Я люблю тебя. Какой ты умный, какой ты…