Охотник. Здесь слезам не верят

Только Создатель знает – за что, но спросить его нельзя – сколько ни возноси молитвы, все равно не ответит. Впрочем, Сергар бывал религиозным только тогда, когда над головой проносились смертельные огнешары, а на позицию, где закрепились маги, неслась тяжелая конница. Но в такие моменты жизни и неверующий уверует.

Зачем жил? Да кто знает… зачем живут сотни тысяч, миллионы людей? Наверное, ради самой жизни? Сказал Создатель: «Идите, живите и размножайтесь!» Вот и живут, и размножаются…

Мелькали картинки из давнего прошлого, смешивались с картинами нынешней жизни, причудливо переплетаясь, обретая странные смысловые оттенки. Но это же сон, а во сне все возможно. Впрочем, кто знает, может, вся жизнь – это сон?

* * *

Москва встретила Сергара шумом, толпой народа, несущегося куда-то по своим, вероятно очень важным делам. Раньше ему казалось, что в областном городе очень много, слишком много людей, и они все непонятно зачем торопятся – чушь! По сравнению с Москвой, ТАМ, в областном городе, все ходят медленно, плавно, будто спросонок. ЭТИ люди неслись по улицам так, что казалось, будто за ними гонятся черти. Или сборщики податей, собирающиеся содрать с должника три шкуры.

Сергар никогда не был в таком огромном городе. Все население Кайлара, вероятно, уместилось бы в одном районе Москвы, и, скорее всего, место бы еще и осталось. Как можно жить так – в человеческом муравейнике, там, где ты никого не знаешь, среди людей, которым ты неинтересен и абсолютно безразличен?

Почему-то вспомнились Мертвые города – толпы живых мертвецов, шатающихся по заброшенным улицам, набивавшихся в брошенные дома. Чем они питаются? Как поддерживается жизнь в этих холодных телах? Никто не знал, и честно сказать – никто и не интересовался, откуда взялись эти бродячие трупы. Да кому это нужно? Истерзанному войной и захватчиками Кайлару? Или Зелану, пирующему на останках своего извечного врага-брата?

Главное, что интересовало победителей – подати, и чтобы – в срок. Ну и немного – сколько живых мертвецов уничтожено граберами вроде Сергара, забирающимися в Мертвые города ради премиальных, получаемых за каждого убитого мертвеца, за диковинного монстра, за каждый найденный боевой артефакт.

Нет, люди на улицах Москвы совсем не были похожи на живых мертвецов, но было в них что-то от ЭТИХ, неведомой волей поднятых из могил несчастных людей, возможно – наличие безумной целеустремленности, заставляющей бежать непонятно куда, с взором, направленным в пустоту! У живых мертвяков бывало такое, и не раз – вдруг, все сразу, по одному и группами они начинали свой странный и страшный бег, проносясь по улицам заброшенного города к неведомой цели, которую Сергар так и не смог определить. Бежали молча, зная, куда бегут, глядя в мир мутными, как исцарапанное стекло, глазами.

Трижды за свою жизнь он видел «Мертвый бег», и каждый раз едва успевал спрятаться в какую-нибудь щель, под дом или в канализацию, чтобы не быть растерзанным, растоптанным стадом бегущих мертвецов.

Впрочем, возможно, о москвичах – это лишь субъективное ощущение, не имеющее никакого отношения к действительности. Возможно, что Сергара, который не любил массовых скоплений народа (это напоминало ему о полях сражений), раздражала толпа, обтекающая его, как воды ручья обтекают камень, скатившийся откуда-то с горы.

Он и сам себе сейчас казался камнем, который долго скакал по ухабистым склонам горы под названием «жизнь», и ухнувшим в горную реку, в чужую судьбу, подхватившую его и покатившую вниз по течению. Речной поток ослабевает, и тогда Сергар-камень лежит на месте, переводя дух, то вдруг становится яростным, мощным, безжалостно толкая дальше, к неизвестному будущему – может быть, в конце концов этот «камень» найдет успокоение в тихой речной заводи, забыв наконец о тревогах и печали, а может, его, в конце концов, принесет к водопаду и со всего размаху ударит о твердое речное дно, перемалывая в каменную пыль. Никто не знает своей судьбы. Никто. Боги? Они, вероятно, знают судьбу каждого человека. Если, конечно, боги существуют на самом деле.

У Сергара не было с собой вещей, кроме небольшой сумки с походными принадлежностями – зубная щетка, паста, небольшой планшет, с которого можно выходить в Интернет, смена белья и носков, ну и… все. Туристическая сумка, которая висела на плече, бумажник с кредитными картами и пачкой наличных в разных валютах – зачем человеку с деньгами много вещей? Зашел в магазин, купил все что нужно, а когда эти вещи надоели – бросил их и купил новые.

Легко жить богатею, особенно если он не дорожит деньгами, зная, что всегда сможет заработать столько, сколько нужно. На банковской карте Сергара лежало пять миллионов евро – чего ему беспокоиться о своем будущем?

Прежде чем отправиться туда, куда изначально направлялся, решил погулять, посмотреть Москву. И начать осмотр решил с самого центра. Сергар решительно зашагал к входу станции метро.

Была мысль взять извозчика, то бишь такси, но, подготовившись заранее к поездке, лекарь знал – улицы столицы вечно забиты стаями автомобилей, которые проводят большую часть своей механической жизни в так называемых «пробках», а потому добраться куда-то по поверхности земли очень даже проблематично. Лучше воспользоваться метрополитеном.

Вообще-то, таковое обстоятельство удивило Сергара, когда он почитал и посмотрел все, что нашел о Москве и о пробках на ее улицах – зачем всем этим людям забираться в свои четырехколесные железяки, выезжать в них на улицы Москвы, если потом они будут часами добираться до места назначения, убивая свое время, которого каждому отпущено не так уж и много?! Не проще ли спуститься под землю, сесть в поезд и быстро добраться туда, куда нужно?

Недоумевал он недолго. Однажды, когда Сергар читал информацию о мире, и о той же Москве в частности, он встретил высказывание одного из очень известных людей, некогда популярного артиста – и сейчас время от времени мелькавшего на экране телевизора. Так вот, тот артист, с усмешкой, подсмеиваясь над самим собой и над такими же, как он, однажды сказал: «До моего офиса пешком идти пятнадцать минут. Но я еду на джипе час. И все потому, что в Москве встречают «по одежке», и я не могу себе позволить прийти просто так, пешком, как обычный гражданин!»

Теперь все стало на свои места. И ничего нового – стало даже досадно, исчезла загадка, растворилась, как дым костра в небесах.

Тщеславие – вот разгадка. Тщеславие во всех мирах и во все времена пропитывает людей, как вонючие канализационные стоки пропитывают стены сливных тоннелей.

Люди – они такие… люди! И ничто человеческое им не чуждо – ездят ли они на дорогих блестящих автомобилях, отравляющих воздух ядовитыми выхлопами, или на лошадях, портящих воздух газами из украшенной ленточками мускулистой задницы. Даже странно, казалось бы, человек должен меняться с течением прогресса. Если ему не приходится так остервенело бороться за свое существование, как древнему человеку, если у него есть время на отдых, на развитие мышления, на совершенствование. В конце концов, он должен был бы стать мудрее, добрее, отойти от своей хищной сути, приближающей его к животному. Ан нет, проходят века, тысячелетия, а человек остается прежним – разумным зверем, который мечтает получить бесплатно все, что ему захочется, и хоть каким-нибудь образом возвыситься над себе подобными – даже так, глупо, подъехав к месту своей работы на четырехколесной вонючей железяке! Правила игры таковы, что поделаешь…

Кстати сказать, Сергар не любил автомобили, хотя и признавал их ценность, как средства, облегчающего жизнь. Разве может автомобиль сравниться с лошадью – существом не менее разумным, чем человек! Сергар любил лошадей, хотя и не мог себе позволить содержать хотя бы одного коня. Как он мог себе позволить взять ответственность хотя бы за одно живое существо? Кто он такой? Листок, несомый подхватившим его порывом ветра!

По крайней мере, так было до тех пор, пока Сергар не попал в этот мир. Он всегда мечтал купить хорошего коня. Нет, не для скачек и не для охоты – было бы хорошо медленно, тихо и бездумно ехать в седле своего могучего жеребца по лесной тропе, вдыхая аромат травы, слушая журчание лесного ручья, а потом сидеть на берегу и кидать в воду камешки, не думая о том, что кто-то сейчас заходит с фланга, норовя сжечь огнешарами. Что за деревом притаился стрелок с арбалетом, а из-за бугра может выскочить толпа живых мертвецов, мечтающих запустить свои гниющие зубы в его многострадальную плоть.

Конь бы трогал губами макушку, дышал жарким дыханием, и от него исходила бы волна любви к хозяину, любви, в которой так нуждался все эти годы осколок жизни, именуемый Сергар Семиг.

Сергар долго разбирался в цветных нагромождениях плана метро, прокладывая маршрут, потом смотрел, как пассажиры попадают в подземелье, «скармливая» механизмам купленные в кассе билеты, делая это совершенно автоматически, так, как передвигает ноги многоножка, не думая, какую ногу сейчас переставить для того, чтобы двигаться вперед. Всевозможные аппараты, придуманные человеком – это тоже магия. Вернее, замена магии.

Купил билет на многоразовый проезд – так, на всякий случай – вдруг придется задержаться в этом городе? Да и просто предпочитал всегда иметь запас, если есть такая возможность. А потом, как завзятый москвич, легко и без запинки преодолел жутковатый барьер перед эскалатором, подсознательно опасаясь, что эти проклятые «челюсти» сейчас сомкнутся на его бедрах, рыча, попытаются переломать ему кости.

Но все обошлось. Через несколько секунд он уже ступил на движущуюся ленту, с некоторым замешательством и восторгом поехал вниз, вдыхая теплый воздух, напитанный незнакомыми запахами. Мимо Сергара по движущейся лестнице сбегали люди – молодые парни, девушки, они бежали вниз так, будто от того, что будут выиграны несколько секунд, вся их жизнь изменится совершенно кардинально, они тут же станут богатыми, известными и будут ездить к своему офису только на огромным джипах, подобных тому, который Сергар сжег в провинциальном городке.

В этом джипе в городок приехали негодяи, бандиты, которые избили, изнасиловали и едва не убили Машу, чудом выбравшуюся из их логова. Сергар убил всех этих парней и спалил их в собственном джипе. Может, потому ему так теперь не нравились эти огромные черные машины, что он связывал их образ с образом нескольких негодяев, прикативших по своим бандитским делам в заштатный городишко и на свою беду повстречавших разъяренного охотника за артефактами?

Может быть, и так. В любом случае Сергар терпеть не мог этих здоровенных четырехколесных монстров, при виде которых он сразу же вспоминал ночной пустырь, освещенный пламенем полыхающего джипа, и фигуры людей в салоне машины. Фигуры дергались, извивались – сухожилия, поедаемые огнем, сокращались, и мертвецы двигались, будто живые.

Сергар помнил это еще по прежней жизни, когда его соратников укладывали на погребальные костры, им всегда подрезали жилы, чтобы покойники спокойно отправлялись летучей сажей в голубые небеса, не изображая из себя кукол, дергающихся на ниточках жестокого кукольника. Что касается трупов врагов – их тоже сжигали, и тут уже никто не заботился о том, чтобы покойнику было комфортнее переходить из этого мира в загробный, и потому сжигаемые устраивали такое представление, которое лучше не видеть человеку со слабым рассудком.

Когда Сергар увидел это зрелище впервые, его вырвало, и он долго не мог уснуть, пока не напился как следует и не забыл эту гадкую картину.

А потом боевой маг привык. На свете есть вещи гораздо более гадкие, чем вид извивающегося в огне погребального костра покойника. Мертвецы – если они только не живые мертвецы – уже никому ничего плохого не сделают. Живых нужно бояться, от них все зло.

Добраться до нужного места не составило труда. Скоро Сергар уже поднялся на поверхность земли, с тайным облегчением видя впереди яркий солнечный свет – такой живой, родной и желанный, в отличие от искусственного, мертвенного света подземелья.

Все-таки человек не должен жить под землей – в этом Сергар был уверен. Под землей – место лишь для крыс и червей. И для мертвецов, которых закопали, потому что рядом не было дров для погребального костра, или времени и желания, чтобы как следует совершить обряд погребения покойников.

А наверху было хорошо! Немного жарковато, но Сергар давно уже отвык замечать такие мелочи. Жарко-холодно имеет значение только в контексте жив-мертв. А если у тебя рубашка к телу прилипает – так это мелочи жизни, и никак не влияет на выживаемость. И посему – плюнуть и забыть. В конце концов, есть множество тенистых навесов, под которыми можно сидеть, потягивая холодное пиво или просто сладкий газированный напиток, коих в этом мире было неисчислимое множество.

Впрочем, как и в мире Сергара. Во все времена и во всех мирах люди хотят пить, и находится множество умельцев, которые хотят напоить всех желающих, за соответствующую плату, конечно. Как выражалась Маша, выросшая в рабочем районе провинциального городка: «Бесплатно и прыщ не вскочит!»

Вообще-то приехал Сергар в столицу можно сказать что рано – завтра он встречается со своим адвокатом, а тот уже отведет в нужное место, но Сергар решил приехать на день раньше – осмотреться, акклиматизироваться, побродить по городу, ну и зайти в магазины, чтобы купить себе пару-тройку штанов и рубах. Сергару не хотелось выделяться из толпы, потому он решил купить все на месте, посмотрев вначале, в чем ходят по улицам парни его возраста. Двадцатилетние парни.

Да, Сергар выглядел на двадцать лет. Эдакий красавчик, на которого непроизвольно оглядывались шальные девчушки, затуманившие свой любопытный взгляд мечтами о прекрасном принце. Хотя Сергар и не ездил на белом коне, как было положено порядочным особам королевской крови, он полностью соответствовал представлению о том, каким должен быть настоящий сын императора – высокий, но не слишком, широкоплечий, но не массивный, сухощавый, фигурой похожий на спортсмена-пловца или на прыгуна с шестом. Вкупе с русыми, почти золотыми волосами и нереально голубыми глазами, он неминуемо должен был вносить разброд и шатание в неокрепшие умы молоденьких, но уже созревших девиц.

И вносил. Но уже почти не замечал этого, и вообще – относился к таковому обстоятельству, как к досадной помехе. Привык Сергар быть незаметным и скользким, как змея, скользнул в норку, затаился, вот и прошла мимо смерть неминучая. А тут как мишень, стреляй, кто хочет! Каждый мужчина подсознательно чувствует в таком красавчике своего соперника, норовящего отбить самую любимую. А потому… «…шел бы он подальше, этот типчик, и вообще – точно, это гомик! И не смотри на чужих мужиков – что, бешенство матки словила?! Какого черта ты на него так уставилась?!»

Сергар не слышал этих разговоров. Почти. Ну… если только обрывки фраз! А если бы услышал, отреагировал точно так же – шагал бы и шагал, меряя брусчатую мостовую упругим, стелющимся шагом, каким ходят лазутчики в тылу врага или граберы, крадущиеся по улицам мертвых городов.

Ему было плевать на чужие досужие вымыслы и людское недружелюбие. Красавчик? Так ему нужно быть таким вот красавчиком, как с рекламного плаката или из телевизионного ролика – работа такая, мужчины и женщины легче верят тому пластическому хирургу, который выглядит таким, каким обещает сделать и самого клиента – прекрасным, молодым, полным сил человеком. А если бы Сергар предстал пред их очи таким, каким он был в последние годы своей привычной жизни – кто бы поверил, что он может творить чудеса? Мужчина на вид лет сорока, темноволосый, с ранней проседью, плечистый, жилистый, даже слегка корявый, руки – как клешни, можно подковы разгибать (разгибал, на спор!), старые шрамы, хриплый, низкий голос, колючий взгляд человека, который способен в долю секунды выхватить нож и воткнуть его в глотку противника, решившего начать против боевого мага активные боевые действия.

Довольно-таки жесткий и даже чем-то неприятный тип, он сидел теперь в теле «прекрасного принца», наслаждаясь новой жизнью, которая после первых месяцев отчаяния и бед оказалась совсем неплохой. Даже замечательной.

Задумавшись, Сергар не сразу отреагировал на то, что некий твердый объект ткнул его под колени. Не сразу – это значит, что он не взвился в воздух, не отскочил в сторону, выдергивая из ножен, прикрепленных к предплечью, длинный, узкий, до бритвенной остроты отточенный нож.

У него теперь и ножа-то никакого с собой не было – зачем нож в мирной жизни? С черными риелторами разобрался, негодяев наказал – поубивал, раздавил, как клопов. Про то, что именно он убил приезжих бандитских сынков, не знал никто – кроме своих, а Маша и Таня умрут, но не выдадут эту тайну, зная, что раскрытие информации принесет беду их объекту обожания.

В общем, вместо того, чтобы сделать так, как сделал бы обычный, даже не очень опытный грабер, Сергар просто повернулся к тому, кто посмел коснуться его ног, и… слегка опешил: перед ним стояла здоровенная автомашина, черная, блестящая, будто ее только что натерли воском.

Сергар не разбирался в моделях машин, но понял, что она должна стоить больших денег, и, значит, тот, кто в ней сидит – не простой человек. Впрочем, это и так было ясно, какой простой человек заедет на своей автомашине туда, где разрешается передвигаться только исключительно пешеходам, или полиции – в случае служебной необходимости. Сергар знал это все наверняка, он неплохо подготовился к поездке, а его память не теряла из своих хранилищ ни одного зерна информации.

Сергар поморщился, сделал шаг в сторону, желая пропустить наглеца, ткнувшегося в него передом своей машины – зачем устраивать конфликт, да еще в чужом городе? В конце концов, он давно уже не грабер, который с оружием в руках, или без него, отстаивает свое право жить так, как он хочет – и вообще право жить.

Вероятно, это какой-нибудь чиновник или местный богатей – кто еще может так нагло нарушать закон, убежденный в собственной безнаказанности?

Да, ничего, совсем ничего не меняется – нигде, ни в каких мирах! Кроме Сергара. Прежний Сергар, грабер по прозвищу «Бешеный», сейчас бы уже бросился на человека, высунувшегося из салона автомобиля и обложившего «наглого пешехода» отборным матом и самыми на Земле неприличными, гадкими оскорблениями.

Но Сергар изменился, а потому просто отошел в сторону, стараясь не глядеть в глаза этому рыхлому, с неприятным лицом человеку, разговаривавшему со странным, неясным Сергару акцентом.