И берег Вычегды родной (сборник)

Коська сумел даже запрыгнуть на спину Друга и, визжа от восторга, прокатился верхом. Наигравшись вдоволь, друзья по очереди подошли к блюду и с наслаждением налакались водицы.

Прилегли на землю, высунули из пасти языки и, часто-часто дыша, стали наблюдать, как мухи кружат над объедками. Скоро им это наскучило. Моська и Коська вскочили, встряхнулись, расправляя слежавшуюся шерсть, тявкнули негромко на прощание и, помахивая хвостами, побежали в деревню. Друг от обиды сердито гавкнул им вслед и отвернулся.

Пёс посмотрел в сторону миски, которую облепили назойливые мухи, и бросился на неё. Он бил кормушку лапами и пытался укусить.

Железная посудина отлетела, Друг рванулся за ней, но цепь удержала его, и он с лаем поднялся на задние лапы, выплеснув своё негодование в сторону валяющейся на борозде миски.

Налаявшись до хрипоты, Друг присел, понуро опустил голову и загрустил. Встал, походил вокруг конуры. От нечего делать опять начал ловить хвост. Это быстро ему наскучило. Он прилёг и уставился взглядом себе под нос.

Издалека донеслось знакомое, но неприятное карканье. Ворона подлетела к сараю и, сделав круг, уселась на своё место.

«Ну, что смотришь, Плутовка-воровка? – мысленно обратился к ней пёс. – Радуешься-не нарадуешься, что я один-одинёшенек? Да и ты не в стае, тоже, поди[2 - Поди – наверное.], скучаешь».

Пёс широко зевнул. Послышался щебет.

Это, хлопая крылышками, снова прилетели синицы. Друг был безразличен к птичьим рассказам и новостям и не проявлял интереса к егозившим птицам, которые смело подбирали остатки каши, по-своему переговариваясь между собой.

Он задремал. Что ему снилось, я не знаю, а птахи, склевав остатки, сытые и довольные, весело поднялись в небо и с высоты птичьего полёта громко чивиркали: «Спасибо, спасибо, Друг!»

И пошутить нельзя…

Николай Николаевич – весёлый, с чувством юмора, доброжелательный человек – работал в ЖКХ сантехником. Работу свою знал хорошо, а потому был востребован квартиросъёмщиками, особенно бабушками, которые любили его за весёлый нрав, вежливость и тактичность. Выполняя заявку в квартире, Николай Николаевич рассказывал им интересные истории и анекдоты, попутно устраняя неисправность. В знак благодарности бабули потчевали его пирожками с чаем, а иногда и водочки наливали. Николай Николаевич, будучи человеком вежливым и дабы не обижать добрых старушек, от угощения не отказывался.

Так и работал много лет, пока не стал чувствовать недомогание – усталость в ногах, а то и полное нежелание их – ног – слушаться хозяина.

Пришлось обратиться к доктору, а тот, выслушав и осмотрев пациента, направил на лечение в стационар. В больнице Николай Николаевич отродясь не бывал, даже в роддоме, а свет божий впервые увидел на пожне в сенокосную пору.

Определили его в шестиместную палату. Как человек общительный, Николай быстро со всеми познакомился.

Ответственный на работе, он и здесь проверил исправность смесителя, раковины, потрогал чугунные радиаторы – греют ли? Рассказал несколько анекдотов, но озабоченные своим здоровьем больные не приняли весёлого настроения новичка. Поглядев в окно, за которым благоухала золотая осень, раскрашивая деревья в жёлтые и бордовые тона на фоне тускнеющей голубизны неба, Николай лёг на кровать и стал рассматривать безликий белёный потолок. Он загрустил, что было несвойственно этому человеку.

В палату вошёл врач, полный мужчина лет сорока, в очках, в просторном белом халате и кожаных тапочках. Он чем-то напоминал хомячка-доктора с рисунка из детской книжки. Подошёл к Николаю и спросил:

– Вы новенький? – и, не дожидаясь ответа, присел на стул. – Что вас беспокоит?

Николай охотно, как-никак собеседник появился, но не спеша, чтобы доктор лучше его понял, поведал о своём недуге. Выслушав больного, врач осмотрел его, заставил несколько раз присесть и сказал:

– Будем лечить. Надо «чистить» сосуды.

Николай выпрямился и с удивлённым выражением лица спросил:

– Чем чистить, вотакаонавошь, ёршиком?

Доктор с любопытством посмотрел на него:

– Нет, медикаментозно.

Лицо Николая, незнакомого с медицинской терминологией, ещё больше вытянулось от удивления.

– Доктор, – волнуясь, осторожно начал Николай, – вотакаонавошь, а это как?

Врач недоумевающим взглядом посмотрел на больного. Мало того, что непонятливый, но ещё и присказка у него какая-то странная, смысл которой он никак не мог уловить. Но всё же решил вкратце объяснить технологию лечения:

– Будем делать уколы, ставить капельницы, назначим физиопроцедуры.

Николай, о чём-то размышляя про себя, пожал плечами, хмыкнул и сказал:

– Я где-то читал, что сосуды человека, вотакаонавошь, очень схожи с сосудами свиней, и их применяют для оперативного лечения сосудистых заболеваний у людей.

Теперь доктор смотрел на больного и не мог уразуметь, то ли он дурака валяет, то ли говорит на полном серьёзе. Лицо как будто серьёзное, но в глазах просматривались усмешка, ирония.

Доктор окинул взглядом лежавших на кроватях больных, открыл историю болезни, полистал и, пристально глядя на пациента, ответил:

– Николай Николаевич, вы не подопытный, а я не сантехник и не ветеринар, чтобы пользоваться ёршиком и органами животных для лечения, так что оставьте свои познания или шутки при себе.

– Ну что вы, доктор! Я читал об этом и подумал, что, может, так быстрее: заменить сосуды, да и всё, – глубокомысленно ответил необычный пациент.

Доктор ушёл. Потянулись нудные больничные будни. Николай освоился с больничным режимом, перезнакомился со всеми медсёстрами и санитарками, рассказывая им разные истории, анекдоты, и не забывал отпустить комплименты в адрес прекрасного пола в белых халатах.

За период длительного пребывания в больнице у него выросли усы и густая чёрная борода, а потому доктор при очередном обходе посоветовал ему сбрить лишний волосяной покров на лице. Николай, человек исполнительный, тщательно выбрил лицо и подровнял причёску.

В понедельник во время обхода доктор, зайдя в палату с медсестрой и увидав своего подопечного выбритым, одобрительно, во весь рот, заулыбался:

– Ну, Николай Николаевич, совсем другой вид имеете. Смотрите, какой привлекательный стал! Не правда ли, Зинаида Ивановна? – и он посмотрел на сопровождавшую его медсестру.

Николай прокашлялся в кулак и, глядя в глаза своему лекарю, заявил:

– Товарищ доктор, вы и то заметили, вотакаонавошь, что я побрился, постригся, одеколоном освежился. И что? Я вот перед медсёстрами и анфас, и в профиль, и так к ним, и этак… – Он стал быстро жестикулировать и гримасничать. В голосе его слышались нотки издёвки и юмора. – А они что? Не смотрят на меня, вотакаонавошь! Придут со шприцем, и одно у них: «Снимай штаны, ложись», и смотрят на мой зад! Неужели он такой привлекательный? – Николай разочарованно махнул рукой.

Послышался смех. Доктор и медсестра в упор смотрели друг на друга. Лицо врача стало краснеть, принимая цвет зрелого помидора, и, махнув рукой в сторону подопечного, врач выпалил:

– Выписать его!

Николай выписался из больницы.

Весельчак, юморист, он и продолжает оставаться таким. И если язык, чаще всего, его союзник и соратник, то ноги всё больше и больше не хотят далеко водить своего хозяина, особенно в больницу.

Память

Пришла безвестность, а отнюдь не слава,
ко всем убитым, что плашмя лежат.

    В. В. Ноговицын

На место расположения лагеря на речке Чёрной у Чёртова моста, Кировского (Мгинского) района, Ленинградской области, наш сводный отряд «Мужество» (Коряжма) – «Виледь» в количестве десяти человек прибыл ближе к вечеру. Уже смеркалось. Расположились на бывших немецких позициях. Рядом уже стояли лагеря земляков из Северодвинска, Архангельска и Пинеги. Чуть поодаль – кировчане и челябинцы.

Мы с Владимиром Ноговицыным не без помощи опытного поисковика Сергея Шаньгина установили палатку. Я повесил в углу, у своего спальника, иконку Божьей Матери Троеручицы, она моя помощница в работе и творчестве. После ужина разошлись по местам. Немного обменявшись первыми впечатлениями, уснули. Проснулся от пения ранней птицы – птаха пробовала своё утреннее соло. Пошёл к реке умываться, а заодно и познакомиться с лесной красавицей.