Санаторий «28 марsа». /записки из дневника Странника/

Аделаида миловать не собирается (особенно после того, о чём рассказала ей соседка), это очевидно, но и с казнью тоже не торопится. Она постарается перекрыть каналы пополнения запасов Странника, а уж затем в полной мере насладится его страданиями и мучениями. Его падением и унижением. Он будет корчиться в муках, умолять пощадить, и вот тут она продемонстрирует наглядно, кто есть кто в этом мире. Совершенно неважно всё, что было раньше, до того, как Странник переместился. Никакие подарки, достижения и жертвы ради семьи не в счёт. Важно только то, что теперь Странник решил устроить для себя двухнедельный фестиваль и это очень не нравится Аделаиде. Он не нарушает правил реального мира, во всяком случае, очень старается, если не считать ежедневную заправку само по себе нарушением. О тайной встрече с Клариссой речь не идёт, Аделаида пока не в курсе. Его нахождение в квартире почти не ощущается – он тихо спит, ходит «по стеночке», как тень и если слушает музыку, то очень тихо и на кухне. Если читает, то ещё тише и тоже на кухне. Но это всё равно не устраивает Аделаиду. По мнению Странника, ей бы отпустить ситуацию, оставить его в покое, хотя бы до начала Большого Выхода (через Санаторий «28 Марsа»), но она, в силу ограниченных умственных способностей, не в состоянии ни принять ситуацию, ни, тем более, оставить Странника в покое…

Между тем, Странник, наконец добрался до своего уголка, где на волне Радио «Орфей» тихо звучит соната для фортепиано №16 до мажор, Моцарта, а в глубинах шкафчика с консервами припрятана запасная фляжка.

Аделаида препровождена в комнату, поближе к телевизору (там по каналу «Ювелирия» демонстрируются, а главное, предлагаются к покупке не очень дорогие, но очень симпатичные украшения), а в качестве успокоительного средства Странник выдал ей три тысячи рублей на «всякое такое».

Странник щёлкает пультом по каналам ТВ, ни на чём, конкретно, не останавливаясь. Политика, реклама, пошловатое шоу на НТВ с холёной мордой Киркорова во весь экран. Ну вот, наконец, что-то… На канале «Матч» – трансляция вечера бокса из Екатеринбурга. Выступают молодые, но пока ещё никому не известные профессионалы. Судя по реакции зала, заряжают, что называется, «на все деньги». Техника, правда, слабовата, умения среднего порядка но самоотдача 200 процентов, по сотне на каждого… Странник бокс уважает. Смешанные единоборства – нет, профессиональный бокс – да. И любительский, в общем, тоже. В памяти всплывают события почти пятидесятилетний давности…

В те времена они жили в отдалённом гарнизоне, где детский мир был ограничен периметром этого гарнизона. В школу их возили в соседний городок за двадцать пять километров на школьном автобусе. А чтобы в свободное время дети были заняты полезным делом, отец Странника (один из офицеров части) организовал секцию бокса. В качестве тренера подобрали солдата срочной службы, то ли перворазрядника, то ли, даже, кандидата в мастера спорта по боксу (ещё до призыва в армию).

И вот, вся пацанва городка выстроилась в спортивном зале не первую тренировку. Отец присутствует тут же, он, как организатор процесса, хочет проследить за тем, как будет проходить первая тренировка. Тренер проводит короткий вводный инструктаж и тут же начинает занятия. Для начала, общие физические упражнения, затем упражнения со специальными элементами. Нагрузки сразу немалые, но дети мужественно бегают, прыгают, кувыркаются. Странник, кажется, справляется, но невероятно хочется пить. Так, что язык прилипает к нёбу, дышать становится всё труднее. Наконец он не выдерживает. Во время короткого перерыва он подбегает к отцу и тихонько, чтобы никто не слышал, просит, чтобы папа ему принёс воды. Папа чувствует себя неловко, но всё же выходит из зала, а через пять минут появляется со стаканом воды.

В этот момент юные боксёры стоят в одну шеренгу и тренер им что-то объясняет.

Отцу Странника, неверное следовало бы лишь приоткрыть дверь спортзала и попросить тренера отпустить Странника «на минуточку»… Вместо этого, папа при всех подходит к строю и протягивает Страннику воду.

До этого, Странник никогда не ещё не испытывал большего стыда и унижения. Он пил воду, понимая, что пить хотят все, но он воспользовался помощью главного организатора на родственных правах.

Сейчас Странник не помнит, обсуждался ли с отцом этот случай тогда, но он хорошо запомнил, с каким презрением, недоброжелательностью, почти с ненавистью смотрели на него товарищи там, в зале и после тренировки…

Странник любил своих родителей, полностью доверял и в общем, был послушным мальчиком, но очень часто получалось так, что именно с участием родителей он попадал в глупые, нелепые, а то и вовсе абсурдные ситуации. Собственно, всё детство в возрасте от десяти до пятнадцати лет так и было… И тем не менее, всё окончилось, прошлое очень быстро преобразовалось в будущее и наступило время новых испытаний.

В реальном мире бывает, что родители не очень часто находят общий язык и взаимопонимание с подрастающими детьми, особенно, если родители заряжены на излишнюю строгость в воспитании, вплоть до подавления личности ребёнка. Тем не менее, Странник уважает, ценит память о родителях, бабушках и дедушках. Они, по его воспоминаниям, были правильными людьми, не смотря ни на что. Да, возможно иногда поступали не так, как должны были по мнению Странника, часто не понимали его, оттого и случались всякие несуразицы… Но они были людьми, безусловно, честным, добрыми и порядочными.

Сейчас, когда Странник, находясь в Гиперзоне, вспоминает события мира реального, хотя и давно минувшие, и кожей чувствует всю неловкость и нелепость момента со стаканом воды, он понимает, что прошлое не так уж прекрасно и далёко, а ушедшие близкие никуда не ушли, а находятся где-то поблизости. Стоит лишь зайти в архив с фотографиями или домашним кино. Или попытаться пообщаться в полусне.

Но всё дело в том, захотят ли они этой встречи.

24 июля. Раннее утро

Сегодня Аделаида спокойна, умиротворена и даже, в какой-то мере сочувственна к Страннику, несмотря на то, что вчера вечером она пригрозила ему ножом, если он не прекратит свои «путешествия» немедленно. Но она и сама знает, что «немедленно» странствия в искажённом мире прекратить невозможно. Гиперзона просто так не отпускает. Сначала нужно там умереть, и только потом, пройдя через Санаторий «28 марsа» возродиться в реальном мире..

На часах четыре тридцать утра, Аделаида уже погуляла с собакой и теперь занимается своими цветами, горшками с которыми занято всё возможное пространство квартиры. Странник едва жив и понимает, что поскольку ещё психологически не готов к посещению Санатория, ему срочно необходима реабилитационная рюмка, а лучше две коньяку. Коньяка в квартире нет, секретные запасы опустошены, но Странник знает, что Аделаида может помочь, у неё есть водка. Нужно только хорошенько попросить.

А потом… а что потом? Будет видно.

– Любимая… – стонет Странник, – отзови-и-ись…

– Что, сволочь? – раздаётся с балкона, – ты когда «банячить» перестанешь? Когда это закончится? Или хочешь сдохнуть раньше времени?

Сухость во рту непереносима. Головная боль уже и не чувствуется, потому что пронизано болью и требует немедленного лечения всё существо.

– Я уже сейчас готов сдохнуть, – стонет Странник, – если я уже тебе не нужен… Только… Только кто же обо всём этом расскажет, если меня не будет?.. Давай, спасай! Дай чего-нибудь, а то умру…

Аделаида молча исчезает на кухне. Шумит пакетами, гремит кастрюлями, хлопает дверцей холодильника.

Странник в этот момент ощущает себя на какой-то узкой тропке на вершине горного хребта. Слева – пропасть, справа – край Земли, а невдалеке маячит нечёткое, расплывчатое существо в чём-то белом. Странник уж не впервые наблюдает эту фигуру с полным пучеглазым лицом, будучи на перекрёстке миров. Она уже долгие годы и очень навязчиво мелькает и на телеэкране в реальном мире, и со временем, постепенно переместилась в Гиперзону. Старый знакомый, которого уже ни видеть, ни слышать нет сил.

Если Аделаида его сейчас же не «поправит», то есть вероятность на пути по горной тропинке встретить ещё кое-кого. Она живёт на телеэкране, в одном из бесконечных и весьма жестоких сериалов, который уже около пятнадцати лет почти каждый вечер смотрит Аделаида. Сериал никак не может закончиться и теперь эта «героиня» почти материализовалась и Страннику порой чудится, что она стала одной из обитательниц их квартиры. Интересно, а почему, когда особенно тяжело, не приходит кто-нибудь позитивный или, хотя бы нейтральный? Почему появляются только те, кто смертельно надоел, в лучшем случае? О худшем случае говорить не хочется…