Умирающие и воскресающие боги

Итак, несколько мест сразу же представляются весьма любопытными. Это рассказ об Осирисе как известном типаже героя, дарующего людям ту или иную сельскохозяйственную культуру, просвещение, науки и искусства и т. д. Об этом, кроме Плутарха, свидетельствуют Диодор Сицилийский (90–30 гг. до н. э.) и Альбий Тибулл (55–19 гг. до н. э.). Первый, в частности, отождествляет Осириса с Дионисом: «Египтяне говорят, что под именем Диониса у эллинов известен бог, именуемый у них Осирисом. Они рассказывают, что этот бог обошел всю обитаемую землю, изобрел вино и научил людей выращивать виноград: за это благодеяние он и был, по общему мнению, удостоен бессмертия» («Историческая библиотека», IV, 1, 6). В «Тексте саркофагов» Осирис говорит: «Я ввел Порядок… Я стал Властелином Порядка». Те же моменты прослеживаются в интереснейшей надписи из Иоса – конечно, недостаточно древней, всего-то II–III вв. н. э., но тем не менее; пусть она касается, в основном, Исиды, но ее деятельность по окультуриванию вряд ли стоит отделять от Осирисовой, тем более что и он упоминается как ее соработник: «Такой-то посвятил это Исиде, Серапису, Анубису и Гарпократу. Я – Исида, владычица всякой страны, я воспитана Гермесом и вместе с Гермесом изобрела демотические письмена, для того чтобы не все писали одинаковыми буквами. Я положила законы людям и издала законоположения, которых никто не может изменить. Я старшая дочь Кроноса. Я жена и сестра царя Осириса. Я (звезда), восходящая в созвездии божественного Пса. Я та, которую у женщин называют богиней. Мне построен город Бубастис. Я отделила землю от неба. Я указала пути звездам. Я установила порядок движения солнца и луны. Я изобрела мореплавание. Я сделала справедливое сильным. Я свела женщину с мужчиной. Я предписала женщинам носить плод до десятого месяца. Я установила закон, чтобы родители были любимы детьми. Я наложила кару на тех, кто относится к родителям без любви. Я вместе с братом Осирисом положила конец людоедству. Я указала людям очищения. Я научила почитать изображения богов. Я освятила участки богов. Я разрушила власть тиранов. Я добилась, чтобы женщины были любимы мужчинами. Я сделала справедливость сильнее золота и серебра. Я законоположила, чтобы истина считалась прекрасной. Я изобрела брачные контракты. Я указала эллинам и варварам их наречия. Я сделала так, чтобы прекрасное и постыдное отличались между собой по природе».

Исида с Гором. Музей Болоньи. Италия

Диодор приводит две версии гибели Осириса – как «классическую», убийства Тифоном, так и чисто «дионисийскую», убийства бога титанами (об этом подробно – в соответствующей главе нашей работы): «Египтяне рассказывают о Приапе следующий миф. В древние времена титаны, задумав погубить Осириса, разорвали его тело на равные части и тайно унесли из дома, и только член бросили в реку, поскольку никто не захотел взять его. Занявшись расследованием убийства своего мужа и одолев титанов, Исида сложила из отдельных частей подобие человеческого тела и отдала для погребения жрецам, велев почитать Осириса как бога. Не в силах отыскать один только член, она постановила почитать его как бога, воздвигнув внутри святилища изображение члена в напряженном состоянии. Вот какой миф о Приапе и его почитании рассказывали в старину египтяне» («Историческая библиотека», IV, 6, 3).

Первым, однако, отождествил Осириса с Дионисом еще «отец истории» Геродот (484–425 гг. до н. э.), вообще посвятивший много строк поискам аналогий греческих и египетских богов, – можно обратиться к первоисточнику либо работе В.Г. Боруховича «Историческая концепция египетского логоса Геродота». Последний, в частности, пишет: «Совершенно естественно то, что Геродот постоянно называет египетских богов соответствующими греческими именами. Это одни и те же боги, только египтяне называют их иначе». «…Амуном ведь египтяне называют Зевса…» (II, 42). Саисская богиня Нейт оказывается Афиной, в Буто почитается Лето, в Папремисе – Арес и т. д. Геродот подчеркивает, что знает их греческие имена: «Исида же по-гречески зовется Деметрой» (II, 59). В основу идентификации Геродот кладет чисто внешнее сходство функций, атрибутов или деталей мифической биографии божества. Нейт подобна Афине тем, что является богиней-девственницей и покровительницей искусств и ремесел. Исида названа Деметрой потому, что изображается с младенцем Гором на руках и этим подобна Деметре, изображавшейся с Персефоной. Исида ищет своего супруга так, как Деметра Персефону; кроме того, она также является хтоническим божеством, связанным с земледельческим культом. Миф о жизни Осириса, умирающего и воскресающего бога, позволил отождествить его с Дионисом (но другие отождествляли Осириса с Аидом и даже Зевсом, исходя из других особенностей культа Осириса). Зачастую Геродот не может отыскать в египетском пантеоне богов, соответствующих греческим, – например, Посейдону, – но только потому, что египтяне не имели морских богов и с отвращением относились к морскому делу. Малле предполагал, что идентификация египетских и греческих богов, с которой мы сталкиваемся у Геродота, основана на тех представлениях, с которыми Геродот столкнулся, побывав у навкратийских греков. Правильнее считать, что эти представления были выработаны в тех греко-египетских кругах, откуда происходили переводчики, сотрудничавшие с Геродотом во время его пребывания в Египте. Но уже совершенно неправ Видеманн, который считал эти идентификации совершенно лишенными ценности. Они помогают нам глубже узнать характер восприятия греками иноземных культов и получить более отчетливое представление о самих культах Египта».

Интересной является попытка Геродота объяснить, к примеру, тождество греческого Зевса и египетского бараноголового Аммона – того самого, что позже «усыновит» Александра Македонского (читатель видит, насколько раньше бытовало это отождествление, Геродот ведь жил в V в. до н. э.): «Геракл захотел однажды непременно увидеть Зевса, а тот вовсе не пожелал, чтобы Геракл его видел. Когда Геракл стал настойчиво добиваться [свидания], Зевс придумал хитрость: он ободрал барана и отрезал ему голову, затем надел на себя руно и, держа голову перед собой, показался Гераклу. Поэтому?то египтяне и изображают Зевса с ликом барана… В Египте Зевса называют Аммоном» («История», II, 42).

Конкретно по нашему вопросу – отождествления Осириса с Дионисом – Геродот пишет: «(Египтяне) не везде почитают одних и тех же богов. Только Исиду и Осириса (который, по их словам, есть наш Дионис) они все одинаково чтят» («История», II, 42). «До этих людей в Египте царствовали боги, которые жили совместно с людьми, и один из них всегда был самым могущественным. Последним из этих царей был Ор (т. е. Гор. – Е.С.), сын Осириса, которого эллины зовут Аполлоном. Низложив Тифона, он стал подлинным царем-богом в Египте. А Осирис – по-эллински Дионис» («История», II, 144). «По словам египтян, Аполлон и Артемида – дети Диониса и Исиды» («История», II, 156).

Кстати, Осирис – единственный «крепко» убитый из египетских богов (так-то и Исиде голову отрывали, но ненадолго, и Сет во время боя разорвал противника на 64 части, оперативно собранные и соединенные мудрым Тотом); по ходу дела, проигравший Сет так и не был убит или казнен – то его спасает Исида (за что Гор в гневе обезглавливает мать), то, согласно «Текстам пирамид», по приговору богов Сет должен носить на себе свою жертву, причем для доставки тела Осириса по воде превращается в барку. Так или иначе, он – неодолимая сила мрака и пустыни, поэтому не может быть убит. Но ему досталось крепко: по разным мифам, Гор отсек ему детородный орган, его ногу отрезали и закинули на небо, а когда Сет попытался спастись, обратившись в пантеру, Анубис настиг его и снял шкуру.

Возвращаясь к теме «культурного героя», давно и прекрасно исследованной в различных работах по мифологии, отметим вкратце, что этот тип широко известен и за пределами Египта: наиболее известный – греческий Прометей, научивший людей искусствам и похитивший для них олимпийский огонь, за что и был сурово наказан богами. И смерть такого героя-просветителя далеко не случайна: распадаясь в земле, передавая ей свою силу, он тем самым должен был способствовать ее дальнейшему оплодотворению и процветанию. Далеко не случайно, что Осириса расчленяют и хоронят в разных местах – он на то и божество плодородия, как мы покажем позже. Столь же неслучайно, что многие древнейшие египетские погребения содержат именно такие посмертные расчленения трупов, как у Осириса. Многие празднества египтян в историческую эпоху были связаны с ритуальным погребением фигурок Осириса из глины, смешанной с зернами, которые прорастали в нем (см. чуть ниже); перед началом сева такие же многочисленные «Осирисы» погребались на полях, и Н. Румянцев справедливо подчеркивает, что некогда их место занимали умерщвляемые и расчленяемые люди, особенно рыжие, символизируя живодательную силу солнца и будущие колосья (он же считает, что мифологическое расчленение Осириса на 14 частей «намекает на то, что он, т. е. хлеб и занятие земледелием, кормил собою, питал четырнадцать областей Древнего Египта»). Этакий выбираемый на некий срок (обычно год) царь-жертва также типичен для мифологического сознания древних народов, причем не только в Старом Свете – прекрасно известны такие случаи в доколумбовой Америке. В Европе «классическим» является объяснение, что он символизировал мужа Великой Богини, этакого быка-осеменителя (особенно ярко эта тема прослеживается на Крите с его матриархатом, бычьими играми и т. д., см. позже в соответствующей главе), которого в урочное время приносят в жертву то ли после исполнения своих осеменительных обязанностей, то ли так, через убийство, они фигурально и исполнялись. Кстати, сюда же примыкает ритуальный каннибализм, в историческое время прослеживаемый хоть на казавшемся доселе мирным и благостным минойском Крите [за подробностями можно обратиться к потрясающей работе Ю.В. Андреева «От Евразии к Европе. Крит и Эгейский мир в эпоху бронзы и раннего железа (III – начало I тыс. до н. э.)»], хоть в христианском причастии Божьего тела и крови. Можно вспомнить надпись, где Исида хвалится: «Я вместе с братом Осирисом положила конец людоедству» – логически, стало быть, было чему полагать конец! И далеко не случайно, что этот мотив попал в историю Исиды и Осириса: почему б именно им не бороться с тем, что во II–III вв. н. э. уже считалось варварским и постыдным? Не оттого ли, что прежде они-то со всем этим имели прямую связь, но, как говорится, с обратно направленным вектором? Запросто. Коррелят смерти и плодородия прекрасно прослеживается и в более поздние времена – тут и русская «русалья Пасха» с убийством и захоронением на поле назначенной к тому «русалки», и скандинавская история о «животворной силе» некоего конунга Хальфдана Черного, которого по смерти рассекли на 4 части и захоронили на разных полях для пущей урожайности. Что ж, разлагающийся белок всегда способствует более бурному плодоношению, недаром многие селяне примечали, что на местах боев картошка лучше родится. Как говорил бравый солдат Швейк, созерцая поле боя под Перемышлем: «После войны здесь хороший урожай уродится… Не надо будет покупать костяной муки. Для крестьян очень выгодно, если на их полях сгниет целый полк: короче говоря, это для них хлеб. Одно только меня беспокоит, как бы эти крестьяне не дали себя одурачить и не продали бы понапрасну эти солдатские кости сахарному заводу на костяной уголь».

В итоге Осирис, как владыка подземного мира, даровал возможность воскресения умершему, подобно тому как прорастает «погребенное» при посеве зерно. Примеров – множество. В Фивах Стовратных, т. е. Луксоре, в зале Осириса храма Исиды, имеется следующее изображение: труп Осириса возлежит на погребальном ложе, из него прорастают колосья, которые поливает жрец из сосуда, увенчанного крестом. Сделанные из земли и хлебных зерен с добавлением ладана изображения Осириса египетские жрецы торжественно погребали на ежегодных празднествах в месяце Хойяке, позже вынимали и воочию показывали, как зерна дали всходы в наблюдаемом «Осирисе». Да и не только в символизме дело: Плутарх свидетельствует о том, что, сея зерно, египетские земледельцы приговаривали, что Осирис погребен, а когда всходят ростки – что он возвращается к жизни. При жатве – как свидетельствует уже Диодор Сицилийский – египтяне, сжав первый сноп, рыдали, падали на землю и т. п., поминая Исиду и призывая умершего (а точнее, только что символически умерщвленного их руками) Осириса «Маа-не-хра», т. е. «вернись к нам» (неверно понято и интерпретировано Диодором как имя собственное). Покойников своих нередко египтяне осыпали зерном… «Текст саркофагов» гласит: «Живу я или умер, я есмь Осирис, я вхожу и вновь появляюсь через вас, я распадаюсь в вас, я расту в вас… Боги живут во мне, ибо я живу и расту в зерне, которое их питает. Я покрываю землю, живу я или умер – я есмь Ячмень. Я неуничтожим. Я ввел Порядок… Я стал Властелином Порядка. Я возникаю из тела Порядка…» Не последнюю роль в празднествах Осириса играли фаллосы, носимые торжествующими египтянами в процессиях как несомненные символы плодородия (о подробностях ежегодного прилюдного ритуального онанирования батюшки-фараона в Нил скромно умолчим). Н. Румянцев, анализируя особенности празднеств Осириса и привязывая их к календарю природных явлений, прямо пишет, что Осирис – «божество хлеба или обожествленный хлеб». Явно, дело намного сложнее и многограннее (что признает и сам Н. Румянцев), но пока оттеним лишь этот аспект, после чего возвращаемся к Плутарху.

Анубис, Исида и Осирис (с выставки Лейденского музея в музее Болоньи)

В его сочинении наблюдаем вопиющее противоречие. Осирис – бог, родители его боги, но его, оказывается, можно убить, что и происходит с ним на 28?й год то ли жизни, то ли правления. Плутарх решает его, прибегнув к теории того, что Осирис – не бог, но демон – в положительном значении этого греческого слова, т. е. некая сверхъестественная сущность, «ниже» бога, но «выше» человека: «Однако лучше всего суждение тех, кто пишет, что история о Тифоне, Осирисе и Исиде касаются страданий не богов или людей, но великих демонов, о которых Платон, Пифагор, Ксенократ и Хрисипп, следуя древним толкователям божественного, рассказывают, что они были сильнее людей и мощью намного превосходили нашу природу, но не обладали божественным естеством в чистом и беспримесном виде; напротив, так как их естество причастно к природе души и ощущениям тела и воспринимает наслаждение и боль, то их тревожат все несчастия, происходящие при таких переходах, – одних больше, других меньше. Так же у демонов, как и у людей, существует различие между добродетелью и пороком…» («Исида и Осирис», 25).

После этого Плутарх приводит множество различных классических примеров вроде страданий титанов и гигантов, Диониса, Деметры и т. д. и плавно переходит к египетским мифам, утверждая их параллелизм греческим сказаниям: «Такие и подобные им истории рассказывают и о Тифоне: как из зависти и ненависти он совершил ужасные дела и, приведя в расстройство все на свете, наполнил злом всю землю и море и потом понес наказание. А мстительница, сестра и жена Осириса, обуздав и уничтожив бешенство и ярость Тифона, не пренебрегла борьбой и битвами, которые выпали ей на долю, не предала забвению и умолчанию свои скитания и многие деяния мудрости и мужества, но присовокупила к священнейшим мистериям образы, аллегории и памятные знаки перенесенных ею некогда страданий и посвятила их в качестве примера благочестия и одновременно ради утешения мужчинам и женщинам, которые претерпевают подобные же несчастия. И она, и Осирис за доблесть из добрых демонов были превращены в богов, как позже Геракл и Дионис, и не без основания принимают они почести, равно причитающиеся богам и демонам, и имеют власть повсюду, но больше всего – над землей и под землей… Итак, Осирис и Исида превратились в богов из добрых демонов, а силу Тифона, сломленную и ослабленную, но еще бунтующую в агонии, унимают и усмиряют всевозможными жертвами» («Исида и Осирис», 27, 30).

Интересно, как перекликаются слова греческого автора с подлинным поэтическим творением Древнего Египта – гимном Осирису эпохи XVIII династии: «Сестра твоя собрала все свои силы, чтобы защитить тебя, она рассеяла всех врагов, она одолела злой рок, она промолвила могущественные слова силы, она сделала язык лукавым, и речи ее достигли цели. Великолепная Исида была совершенной в велениях и речах, и она отомстила за брата. Она искала его беспрестанно, скиталась по всей земле, крича от боли, и не отдыхала, пока не нашла его. Она укрыла его своими крыльями, создав ветер, и причитала, хороня его. И она воскресила его, распростертого, с неподвижным сердцем, и взяла от существа его, и зачала, и родила ребенка. Она взлелеяла его тайно, и никто не знал, где он. И рука его обрела силу в великом доме Геба. Сонм богов ликует, приветствуя приход Гора, сына Осириса; тверд сердцем и победоносен сын Исиды, наследник Осириса».

Плутарх отрицательно относится к учению Эвгемера из Мессены, знаменитого тем, что он, изучая древние надписи в Панхоте, пришел к выводу о том, что греческие боги – тот же Крон, Зевс и др. – некогда были просто реальными земными царями, полководцами, законодателями – впоследствии обожествленными за свои заслуги по устроению общества и т. п. Однако, хоть и с порицанием, Плутарх, как энциклопедист, не может не упомянуть и этой версии применительно к предмету своего исследования: «Есть и такие, которые полагают, что все это – воспоминания о великих и удивительных делах и страданиях царей и тиранов, которые за выдающуюся доблесть или могущество приписали себе славу божественного имени и которые затем претерпели от судьбы. Эти люди используют малейшее отступление от рассказа, чтобы благоразумно перенести дурную славу с богов на людей; при этом им помогают сами предания, ибо египтяне рассказывают, что Гермес был короткоруким, Тифон – красным, Гор – белым, а Осирис – темнокожим, как если бы природа их была человеческой. К тому же Осириса именуют полководцем, а Канопа – кормчим…» («Исида и Осирис», 22). Ф.Ф. Зелинский выдвигает интереснейшую мысль о том, что именно египетские сказания об Исиде и Осирисе могли натолкнуть Эвгемера на его идею: «Что же из того, что Зевс, Аполлон, Гермес были некогда людьми? Это не мешало им быть теперь настоящими богами. Именно ознакомление с египетской религией подсказывало такое решение вопроса. Ведь, согласно ей, и Осирис, и Исида, и Гор, и Тот были некогда людьми; несмотря на то, они египтянами почитались как боги, и притом такие, выше которых у них не было. Как люди, они «упорядочили Египет»; читатели помнят эту фразу даже в розеттской надписи, где ею, по-видимому, мотивируется божественность 12?летнего Птолемея Эпифана».

Так, Плутарх интуитивно пытается «нащупать» эволюцию образа Осириса, равно как и те, кто живет уже почти 2000 лет спустя. У. Бадж, прямо не выдвигая эвгемерической теории, также пишет об определенной эволюции Осириса: «Мы не знаем, считался ли Осирис богом воскресения в додинастические времена и как выглядела его история при первых династиях… Однако у нас есть все основания полагать, что во времена ранних династий он занимал положение бога и судьи тех, кто с его помощью восстал из мертвых… Но и позже он воплощал в глазах египтян идею богочеловека, знающего, что такое страдания и гибель, и потому способного сочувствовать людям в их мучениях и смерти. Вера в человеческую сущность Осириса соответствовала стремлению людей общаться с существом, у которого, несмотря на его частично обожествленную природу, было так много общего с ними. Ведь сначала египтяне воспринимали Осириса как человека: он жил, подобно им, на земле, нуждался в пище и воде, умер страшной смертью, но с помощью богов победил ее и достиг вечной жизни. Логика подсказывала, что путем Осириса могут пойти и другие люди… С течением времени первоначальные идеи, связанные с Осирисом, как это часто бывает, забылись и появились новые. Из человека, воскресшего из мертвых и достигшего вечной жизни, он стал причиной воскресения и этим перенял у других богов право даровать людям вечную жизнь. Рассказ о расчленении Осириса был забыт – ведь в загробном мире его тело было целым».

Итак, наше плутание в лабиринте подземелья египетской религиозной пирамиды вновь вывело нас на развилку вопроса: египетское ли верование о человеке, ставшем богом и спасителем, повлияло на христианство, или же наоборот – Бадж, как европеец-христианин, волей-неволей «реконструировал» египетское «искусство умирать» по привычной для его взглядов форме?.. Или налицо обоюдное влияние? Плутарх ничего такого прямо не пишет, а вычитать между строк можно что угодно и у кого угодно. Иероглифические надписи гласят: «Как жив Осирис, так и он (покойник. – Е.С.) будет жив; как не умер Осирис, так и он не умрет; как не погиб Осирис, так и он не погибнет». А вот поставь мы это «как» в вопросительную форму – ответов не будет.

Хотя бы каким-то ответом – абсолютно убогим, формально-ритуальным – может быть египетская гимнография и знаменитая «Книга мертвых». Ранее мы уже указывали, что использовать такого рода «литературу» как исторический источник – то же, что заменить Евангелия акафистом; но «на безрыбье, раком и на глаз», как пел А. Градский, коснемся этой этнографии, в конце концов, она передает нам подлинные восприятия «проблемы» древними египтянами. Коль скоро душа «повторяла» путь Осириса, стало быть, его воскресение выглядело примерно так: «И успокоился он в небосклоне своем, подобно девятке богов. Сделали для него то, что обычно делают для Осириса, перевезя [его] в царской ладье речной и упокоив в его усыпальнице вечности на западе Фив» (из завещания Рамзеса III, 1198–1166 гг. до н. э.). «Пришли к тебе твой дух и твоя сила, как к богу, наместнику Осириса; твоя душа в тебе, твоя сила позади тебя, твоя корона на тебе, твоя диадема на твоем плече… Служители бога позади тебя, и знатные боги перед тобой и восклицают: “Идет бог! Идет бог! Идет этот [вставляется имя покойного. – Е.С.] на трон Осириса! Идет этот славный дух!” Исида говорит с тобой, Нефтида тебя приветствует; прославленные духи подходят к тебе и кланяются; они целуют прах пред ногами твоими… Ты проходишь пред твоею матерью, Нут; она дает тебе руку, она указывает путь к горизонту, к месту, где пребывает Ра. Открыты тебе врата неба, отверсты тебе двери Кебху (прохлады); ты находишь Ра стоящим. Он подзывает тебя, берет тебя за руку, ведет к двум святилищам неба, помещает на трон Осириса. О, [вставляется имя покойного. – Е.С.]! Идет к тебе око Гора и называет тебя. Идет к тебе твоя душа, пребывающая среди богов. Идет к тебе твоя сила, пребывающая среди прославленных духов… Ты стоишь, [вставляется имя покойного. – Е.С.], защищенный, снабженный, как бог, украшенный образом Озириса. Ты делаешь то, что он когда-то делал среди прославленных духов – неразрушимых звезд… Говорит тебе Ра: “О, [вставляется имя покойного. – Е.С.], я даю тебе жизнь, я даю тебе речь твою, я даю тебе тело твое. Ты принимаешь образ божий; ты велик там, у богов… О, [вставляется имя покойного. – Е.С.], душа твоя стоит среди богов, среди прославленных духов, страх твой против сердец. Живо имя твое на земле, старо имя твое на земле. Ты не уничтожаешься, ты не погибнешь во веки веков”».

Воскрешение Осириса. Прорисовка древнеегипетского изображения

Отметим сразу: все земное существование, как известно, было у египтян «зациклено» на «искусстве смерти» – чтобы жить в вечности, требовалось правильно умереть; тело надо было должным образом мумифицировать и сохранить, обеспечить периодически возвращавшуюся к нему часть души пропитанием. Специальная «Книга мертвых» снабжала умершего полным руководством, какому богу как отвечать, как какое чудище отразить, как спастись от разложения, избежать питания отбросами и грязной водой, получить ладью, предаваться плотской любви и т. д. и т. п., и сообщает, как именно обращаться не только к каждому загробному богу, но и – верх загробной бюрократии! – к засовам, перемычкам (правой и левой), порогу, петле, пазу петли, стражу створки и опорам врат, а также полу Зала двойной Маати («Египетская книга мертвых», CXXV, Обращение к богам подземного царства); как поприветствовать каждый из 21 пилона дома Осириса (там же, CXLV)…

Главным судией и владыкой загробного царства был воскресший из мертвых Осирис, и «Книга мертвых» прямо советовала душе называться Осирисом. Конечно, в этом проглядывает этакий невинный подлог, но, как комментирует У. Бадж, «усопший считает воскресение этого бога основанием для своего собственного воскресения, и в погребальных текстах он всегда отождествлялся с Осирисом». Например: «Говорит Осирис, писец Ани, после своего прибытия в гавань покоя…» («Египетская книга мертвых», XVII, папирус Ани). «Спаси Осириса Небсени, победоносного, от Великого Бога, который увлекает за собой души, пожирает сердца и питается падалью, от хранителя тьмы, обитателя ладьи Секер» (там же, папирус Небсени).

Итак, как обычно, комментарий намного красноречивее оригинала; насколько ему доверять – решает каждый сам. Явно, что свое воскресение египтянин «мыслил» осуществимым через Осириса, с этим спорить мы не будем – бог Тот славит Осириса в папирусе Хунефера: «Слава тебе, о Повелитель тех, кто пребывает в царстве Аменти, дарующий людям силу родиться вновь»; Гераклеопольский царь поучает своего сына Мерикара в XXII в. до н. э.: «Праведный живет вечно, избегает смерти тот, кто идет вместе с Осирисом»; но посредством чего этот персонаж получил такую власть над смертью? Ответа на этот вопрос, как кажется, нет. По Баджу, все это (смерть Осириса, его долгая борьба с силами зла, воскресение, «занятие должности» правителя подземного царства и судьи мертвых, «помощь» праведникам в одолении смерти, причем по этой своей важности он затмил даже бога солнца Ра) «подразумевалось» египтянами, что весу его аргументации не придает. Опять же посмотрите на египетское искусство: как изображен Осирис, «стоящий во главе умерших» (согласно плите сановника Уны, XXV–XXIV вв. до н. э.)? Весьма необычно для воскресшего бога, да еще смертию смерть поправшего: в виде мумии. Мало того, зачастую – радикально зелено-гнойного цвета, цвета разлагающегося трупа. Воспользуемся нашим же изобретенным термином, представленным в предисловии, и скажем о нем: какой-то он недовоскресший. Явно. Как в фильме «Пришельцы в Америке», средневековый колдун пообещал воскресить убитую принцессу, но предупредил, что она будет зеленая и плохо пахнуть.

Интересно представить мнение по этому поводу известного исследователя мифов Мирчи Элиаде, который пишет о так называемых Текстах пирамид, упоминая об Осирисе как «мертвом боге»: «Сотериологическая доктрина (т. е. учение о спасении. – Е.С.) “Текстов пирамид” не всегда последовательна. Отождествляя фараона с Ра, солярная теология подчеркивает привилегированную роль первого: он не подпадает под юрисдикцию Осириса, повелителя мертвых. “Ты открываешь свое место на Небесах среди звезд Небес, потому что ты звезда… Ты не замечаешь Осириса, ты командуешь мертвыми, но ты не смешиваешься с ними, потому что ты не принадлежишь к ним”» («Тексты пирамид», 251). «Ра-Атум не отдаст тебя Осирису, который не судит твое сердце и не имеет власти над твоим сердцем… Осирис, ты не должен завладеть им, и твой сын (Гор) не должен завладеть им» («Тексты пирамид», 145–146). Другие тексты по своему характеру даже агрессивны: в них утверждается, что Осирис – это мертвый бог, ибо он был убит и брошен в воду. В некоторых местах, однако, встречаются намеки на тождество фараона с Осирисом. Встречаются, например, такие пассажи: «Как Осирис живет, так и фараон у нас живет; как Осирис не умирает, так и фараон у нас не умирает» («Тексты пирамид», 167 и сл.)».

Фрагмент «Книги мёртвых» Хунефера, изображающий суд Осириса. Ок. 1310 г. до н. э. Британский музей

Итак, мы имеем в активе бога-мертвеца. Кроме этого, и «мощи» его налицо, да еще в каком избытке! Плутарх вот пишет: «Не менее сложно и учение о гробницах Осириса, тело которого, по преданию, покоится во многих местах. Говорят, что Диохетисом называется тот единственный городок, который владеет настоящим телом; но и в Абидосе чаще всего хоронят богатых и могущественных египтян, потому что они якобы ищут чести лежать в одной земле с телом Осириса. А в Мемфисе выкармливают Аписа, который представляет собой образ его души; там же будто бы покоится и тело. А название города одни толкуют как “пристанище добра”, другие по-своему: “гробница Осириса”. Говорят еще, что около Фил есть островок, во всякое иное время не тревожимый и запретный для каждого: и не залетают на него птицы, и не приближается к нему рыба; но в определенный срок жрецы переправляются на него, приносят заупокойные жертвы и украшают венками надгробие, осененное деревом мефиды, которое превосходит размерами любую оливу. Но хотя в Египте и называют много гробниц Осириса, Эвдокс утверждает, что тело покоится в Бусирисе, потому что этот город был родиной Осириса: ведь не нуждается в объяснении слово Тафосирис – само это имя заключает в себе название гробницы Осириса» («Исида и Осирис», 20, 21).

Греко-римский историк и географ Страбон (64 г. до н. э. – 23 г. н. э.), лично побывавший в Египте, также отмечает: «Немного выше Саиса есть убежище Осириса, где, как говорят, лежит тело Осириса; однако многие оспаривают это, в особенности жители Фил, что лежат над Сиеной и Элефантиной; ибо они сообщают мифический рассказ о том, что Исида зарыла в землю во многих местах гробы Осириса (но только в одном из них, никому не известном, действительно содержалось тело Осириса); Исида сделала это, желая скрыть тело от Тифона и боясь, как бы он не пришел и не выбросил тело из гроба» («География», XVII, 1, 23).

Диодор Сицилийский делает из сказания практический вывод; особо стоит отметить, что Исида здесь у него – не более чем царица, интригующая со жречеством: «Исида обрела все части Осириса, за исключением его полового органа, а так как она хотела, чтобы могила ее супруга осталась неизвестной и чтимой всеми обитателями Египта, она прибегла к такой уловке… Из воска и пряностей она делала человеческие изображения (статуи) в рост Осириса и заделывала в них отдельные его члены. Затем она призывала одного за другим жрецов и предлагала им поклясться, что они не выдадут ее тайны. После этого каждому из них она говорила, что только ему одному она доверяет и поручает погребение трупа. Напоминая при этом о полученных ими благодеяниях, она советовала похоронить Осириса на их земле и чтить его, как бога… Чтобы материально заинтересовать их в этом деле, она за служение богам отдала им третью часть земли всей страны. И вот, говорят, признательные за благодеяния Осириса, привлекаемые наградой и желая угодить царице, жрецы исполнили все ее указания. И до сих пор каждый из жрецов воображает, что Осирис погребен в его местности». Отметим, что по неполным данным папируса XII в. до н. э., написанного при приготовлении к погребению фараона Рамзеса III, за египетскими жрецами числилось «около 15 % всей обрабатывавшейся земли в Египте, более 500 садов, до полумиллиона голов скота, флот из 88 судов, более 50 мастерских и верфей, более 160 городов в самом Египте, в Сирии, в Нубии».

Наконец, нельзя не привести любопытный плач Исиды по Осирису: вполне понятный в ее житейской ситуации он, однако, станет первым в серии типичных рыданий богинь над телом своего временно убитого консорта и благополучно доживет до христианской эпохи в виде разнообразных «Не рыдай мене, мати» и «Stabat mater dolorosa»:

Я – женщина, прекрасная для своего мужа,
Жена твоя, сестра твоя,
Приди ко мне скорее!
Потому что я жажду узреть тебя
После того, как не видела лица твоего.
Тьма вокруг нас, хотя Ра в небесах.
Небо смешалось с землей. Тень легла на землю.
Сердце мое горит от злой разлуки.
Сердце мое горит, потому что стеною отгородился ты от меня,
Хотя не было зла во мне.
Оба наши города разрушены, перепутались дороги.
Я ищу тебя, потому что жажду видеть тебя.
Я в городе, в котором нету защитной стены.
Я тоскую по твоей любви ко мне.
Приходи! Не оставайся там один! Не будь так далек от меня!
Гляди, сын твой Гор гонит Сета к месту казни.
Я спряталась в камышах и спрятала твоего сына,
Чтобы отомстить за тебя.
Потому что так плохо пребывать вдали от тебя
И невыносимо для плоти твоей.

Далее, с течением истории, с Осирисом начали происходить интереснейшие метаморфозы, которые, если смотреть на дело непредвзято, в корне подрывали древнеегипетские верования (если наше смутное представление о них хоть сколько-нибудь верно) и вели прямо к созиданию образа единого могущественного владыки, Бога-Творца, для которого «пассии», сиречь страдания, Осириса (а в итоге – его самого) а также его жертвенно-искупительный подвиг и все прочее становится некоей мишурной декорацией, которую совместить со всеми его совершенствами столь же странно и неуместно. Точно так же, как и предание на распятие Богом триединой части Самого Себя, т. е. Христа, во улучшение бракованно сотворенного мира и твари, его населяющей.

А «поглощение» Осирисом других божеств во время его эволюции во единого Бога несомненно. Можно ее расписывать долго и с примерами, но будем в данном случае кратки: Осирис, как сын Ра, воссел на небеса практически одесную отца, Ра теперь бог, который «един в двух лицах»; они друг с другом сливаются (один из текстов говорит о «Ра, который отправляется покоиться в Осирисе, и об Осирисе, который отправляется покоиться в Ра»), а потом Осирис полностью отождествился с ним. Ничего не напоминает? Вот именно, Никео-Константинопольский Символ веры, IV в. н. э. «Книга мертвых» подробно описывает их слияние и взаимопроникновение (гл. XVII). В этой «двоице», одновременно единой и множественной, при желании можно уже прозреть богословие христианской Троицы. В принципе это довольно легко объяснимо, если учесть, что исходно Ра связан с поочередным «умиранием» и «воскресением» солнца (причем каждая фаза имела своего бога-покровителя, именно Ра – полуденное солнце, самое мощное, но подразумевалось, что и все прочие фазы связаны с ним же), так что культ убиенного и воскресшего Осириса вполне с ним коррелируется. Но «поглощением» Осирисом одного Ра дело не ограничивается. Из ноздрей погребенной в Абидосе главы Осириса вышел Хепри – бог-скарабей, создатель всего сущего! Он же – наглядный символ воскресения. В текстах видно, как Осирис «сливается» не только с Ра и Хепри, но и с Анти, с богом Нила Хапи и др.

Декрет фараона Сети I (1337–1317 гг. до н. э.) из Наури являет нам Осириса карающего, явно пользующегося своей властью «вязать и разрешать»: «(Да) будет Осирис Хентиаменет, хозяин людей и хозяин всех вещей, преследовать его жену и детей, чтобы покарать его имя, чтобы уничтожить его душу, чтобы не дать его телу упокоиться на кладбище».

Осирис именуется «владыкой вечности, господином бесконечности» и т. п. Один из многих гимнов гласит: «Мертвые ожили, чтобы узреть тебя, они вдыхают воздух и не отрывают глаз от твоего лица, когда Диск поднимается над горизонтом; их сердца не омрачены тревогой, ибо они видят тебя, о ты, тот, кто есть Вечность и Бессмертие». Гимн Осирису, начертанный на стеле начальника стад бога Амона Амонмеса (XV в. до н. э.), стоит того, чтобы привести его целиком; до египетского монотеизма остается меньше чем один шаг:

Слава тебе, Осирис,
Владыка вечности, царь богов!
Многоименный,
Дивный образами.
Тайный обрядами в храмах,
Это – дивный духом, первый в Бусирисе,
Великий пищей в Летополе,
Владыка похвал в номе Бусириса,
Обладатель яств в Гелиополе,
Владыка поминаний в Месте Двух Истин.
Душа тайная, владыка Керерт,
Дивный в Мемфисе,
Душа Ра и тело его собственное,
Упокоившийся в Ненинисут,
Ликуют в честь него в дереве Нарет,
Ставший, да возвысит он душу свою.