Трактир на Мясницкой

Трактир на Мясницкой
Евгений Евгеньевич Сухов

Расследования криминального репортера #2
Столичный журналист Аристарх Русаков ведет прямой репортаж с престижного международного конкурса кулинаров. Главный приз – ресторан в центре Москвы, и борьба разыгрывается нешуточная. Неожиданно во время презентации блюда умирает шеф-повар Трофим Максимов – главный претендент на победу. Прибывшие на место трагедии полицейские обнаруживают на голове покойного свежую рану, но эксперты устанавливают, что смерть наступила не от травмы, а вследствие отравления сильнодействующим ядом. В правоохранительных органах полагают, что убийца – один из конкурсантов. Русаков же считает эту версию несостоятельной и начинает собственное расследование…

Евгений Сухов

Трактир на Мясницкой2

© Сухов Е., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Глава 1

Новое задание, или От Ирки ничего не скроешь

– Ты что-нибудь слышал о кулинарном конкурсе? – шеф перевел на меня требовательный взгляд.

Я тотчас заинтересовался большим колючим кактусом, отыскавшим себе приют в углу просторного кабинета. Сказать мне было нечего: в кулинарных конкурсах я был абсолютный профан.

Шеф со скорбным видом проговорил:

– Этот конкурс проводится уже не первый год Российской гильдией шеф-поваров и Московским горкомом профсоюза работников торговли, общественного питания и потребкооперации. Разумеется, при поддержке Департамента торговли и услуг и мэрии.

– А что, у работников торговли и питания сохранился профсоюз? – спросил я приободренным тоном.

– Профсоюзы много где сохранились, – осторожно заметил шеф.

– Может, и у нас в телекомпании такой профсоюз создать? – как бы между прочим сказал я, заметив осторожность шефа.

– А смысл? – покосился на меня шеф.

– Чтобы бороться с произволом начальства, Гаврила Спиридонович, – ответил я и посмотрел на шефа ясными глазами.

– А где ты видишь произвол? – недовольно спросил шеф.

– Пока нигде, – констатировал я, вздохнув. – Но мы ведь от него не застрахованы, так ведь? Поскольку действующее законодательство смотрит на антагонизм в отношениях между работником и нанимателем сквозь пальцы. То есть попросту никак не реагирует и не наказывает нерадивых начальников, набивающих свои карманы деньгами, что должны принадлежать трудящимся. – Для усиления сказанного я поднял вверх палец и строго посмотрел на шефа. – Поэтому-то и происходят задержки заработной платы, незаконные увольнения, прочие безобразия и беззакония…

– Ну-ну, продолжай, интересно послушать, – скрестил Гаврила Спиридонович на груди руки.

– Вот раньше Трудовой кодекс регламентировал такие отношения, – продолжал я. – Все было расписано и разложено по полочкам: что можно, а чего нельзя. И при нарушениях прав рядовых работников за них вступался профессиональный союз и закон. Говорят, без весомой причины нельзя было уволить даже нерадивого работника. Скажем, пьющего… – Шеф лишь только хмыкнул. – А теперь все мы, наемные работники, вынуждены терпеть выходки начальства и заискивать перед ним, опасаясь увольнения. Дескать, доброго здоровьица вам, Иван Сидорович… – Для пущей убедительности сказанного я даже согнул спину до хруста в позвонках. – Ведь найти приличную работу, да и работу вообще, сегодня не так уж и легко. А таким, как мне, которым под тридцатник, и подавно! Остается только пенсии ждать.

Я перевел дух и преданно посмотрел в суровые глаза шефа.

– Балабол ты, Старый, каких еще поискать, – сделал вывод шеф и беззлобно усмехнулся.

– Есть немного, – честно признал я.

– А вот то, что ты за словом в карман не лезешь, – это даже хорошо. Может, тебя поставить в прямой эфир? Адреналин, импровизация, быстрота мышления, как ты на это смотришь?

– А что, задумывается новая программа в прямом эфире? – посмотрел я на шефа с надеждой.

– Пока нет, – быстро ответил шеф. – Но при появлении таковой я непременно буду иметь тебя в виду.

– Благодарю, шеф, – с чувством произнес я. И приложил руку к сердцу. Подумав, кланяться не стал (как-то уж перебор будет).

– Чего ты стоишь, будто бы столбняк на тебя нашел, присаживайся, – указал шеф на свободное место напротив себя.

Я с готовностью опустился на стул.

– Ладно… Так ты слышал о таком поварском конкурсе или нет? – снова спросил он.

– Только краешком уха, – теперь уже я покосился на шефа. – Значит, это и есть ваша задумка, ради которой вы меня вынули из дела о вагонах с евро? Кстати, а как насчет кладбища бомжей на Белорусском вокзале, которое за одну ночь залили бетоном?

– Ну-у, – неопределенно протянул шеф.

– А как насчет четырех смертей бомжей, зарезанных одинаково и очень профессионально? Ведь эти смерти не случайны. И ведь произошли они вовсе не от антисанитарного образа жизни, каковой ведут эти бомжи, о чем мне пытались втереть очки высокопоставленные полицейские чиновники, когда я с ними встречался.

– Вынужден согласиться, – хмуро посмотрел на меня шеф.

– И расследование гибели этих бомжей до сих пор так и не началось… А как насчет смерти старшего участкового уполномоченного капитана полиции Лакшина? Что, шеф, мы про все это умалчивать будем? Как будто ничего этого и не было?

– Пока будем! – шеф шлепнул по столу ладонью так, что из настольного прибора выскочили ручки и карандаши. Надо признать, он умел наводить страху, в особенности на репортеров. – И обстоятельства этого умалчивания тебе хорошо известны. Или ты хочешь, – он почти зло посмотрел на меня, – чтобы с нашей телекомпанией сделали то же самое, что в две тысячи восьмом году сделали с газетой «Московский репортер» (ее попросту задушили после одной неугодной властям предержащим публикации), в которой ты работал? Тебе ли не знать, как это бывает… Ты этого хочешь, что ли? Спишь и видишь, чтобы нас прихлопнули на хрен? Или желаешь помереть от той антисанитарии, что те самые бомжи? – сузил он глаза.

– Нет, я не хочу, чтобы нас прихлопнули на хрен, как «Московского репортера», – не сразу ответил я. – Да и гикнуть раньше времени не желаю, на жизнь есть определенные планы. Но и похерить «такой убийственный материал» было бы большой глупостью и недальновидностью. Да и просто по-человечески обидно, шеф. Ведь такая огромная работа была проделана. Причем с риском для жизни…

Я посмотрел на шефа с надеждой.

– Обидно, не спорю, – согласился Гаврила Спиридонович, тяжко вздохнул (все-таки жил в нем где-то рисковый репортер) и ответил мне на мой взгляд взглядом прямо в глаза: – А кто тебе сказал, что мы весь ваш материал собираемся похерить? – Шеф немного помолчал и добавил: – Выждем время, выберем благоприятный момент – и выпустим все твои убийственные материалы с какой-нибудь оказией, чтобы были к месту. Терпение только нужно проявить, Старый. И выдержку… Понял?

– Ладно, я понял, – решил отступить я, поскольку вовсе не желал, чтобы нашу телекомпанию «Авокадо» (со столь интригующим названием) действительно придушили бы, как пять лет назад придушили «Московского репортера». – Чего там с этим конкурсом поваров-то?

– Это другое дело, – лицо шефа прояснилось. – Если ты не знаешь, то я тебе немного о нем расскажу… Значит, так… На конкурс собираются не просто шеф-повара, а классные повара! А также заведующие производством ресторанов и кафе. Вернее, их приглашают, и они соглашаются участвовать. Или сами набиваются на участие в конкурсе, как это и произошло в этот год… Дело престижное, а потом реклама.

– А чем конкурс поваров в этом году отличается от конкурсов предыдущих лет? – задал я, на мой взгляд, резонный вопрос.

– Не перебивай, позже поясню, и все сразу поймешь, – посмотрел на меня шеф и продолжил: – Так вот… Участники готовят конкурсные блюда, которые оценивает очень компетентное жюри. Потом в результате проб лишних отсеивают, а самые лучшие конкурсанты выходят в финал, где бьются уже за призовые места. Нынче в финал вышли пятеро участников. Все они – шеф-повара престижных и известнейших московских ресторанов. Хотя раньше в финале участвовали и заведующие производством, и обычные повара. Даже новички в финал конкурса выходили, бывало, и получали призы. Правда, лишь поощрительные, но все же… А нынче не так. Потому что – и сейчас я подхожу к самому главному – имеется очень мощная интрига, отличающая этот конкурс в этом году от других.

– И что это за интрига? – поторопил я шефа. Признаюсь, был заинтригован, и недовольство, которым я было проникся к шефу в начале нашей беседы, исчезло.

– Помимо призов, победитель конкурса получает… – шеф сделал театральную паузу…

– Сто тысяч рублей, – выказал я некоторую осведомленность.

– Верно, сто тысяч рублей, – согласился шеф.

– Ну, вот видите, – довольно заулыбался я. Иногда во мне срабатывал дар прорицателя, и я даже подумывал о том, а не поучаствовать ли мне в телевизионной передаче «Баталии экстрасенсов». Наверняка из моих пращуров были какие-нибудь ведуны или колдуны.