Академия воровского дозора

– Нестор, слушай меня внимательно, операцию мы сворачиваем.

– Что-то серьезное?

– Да. Только что позвонил мой человек с грузинской границы, все проходы через нее контролируются контрразведкой. Насколько я понял, это совместная операция с российскими спецслужбами. Думаю, они хотят узнать все наши каналы, выявить связников, определить места складирования товара.

– Жаль, мои люди уже готовы принять товар, а заказчики дни считают, когда будут владеть картинами.

– Объясни им, что сделка остается в силе, просто возникли некоторые технические сложности. Нужно немного переждать, а мы, со своей стороны, поищем новые пути. Например, через Поти… У меня там есть кое-кто. Ты же должен ликвидировать фирму и на время уехать из Греции.

– На какой примерно срок?

– Пока все не успокоится. А будет еще лучше, если ты поменяешь свою внешность и паспорт.

– Нужели все так серьезно?

– Да. За тебя активно взялись в Интерполе.

– Понял.

– До связи.

Арсений Хабаков сидел в своем кабинете и размышлял о предстоящей операции. Остатки коллекции, спрятанные где-то на территории России, должны будут пойти двумя путями – морем, через Сухуми и Батуми, и сухим путем, через грузино-турецкую границу близ деревни Вале. Как только они окажутся на яхте Нестора Олкимоса, в дело тотчас вступят греческая полиция и Интерпол. Нестора Олкимоса возьмут с поличным.

Дело за малым – остается съездить в Афины, опознать арестованную коллекцию и, соблюдая юридические тонкости, переправить в Россию.

Прозвенел звонок по внутренней связи, и он, взяв трубку, произнес бодрым голосом:

– Слушаю.

– Вот что, Арсений Юрьевич, зайди ко мне.

– Слушаюсь, товарищ подполковник.

Хабаков положил трубку. Что бы это могло значить? Не всякий раз начальник называл его по имени и отчеству. Точнее, он мог припомнить всего лишь два таких случая, один раз – когда ему вручали поощрительную грамоту министерства.

Что же будет сейчас?

– Разрешите? – постучался Арсений в слегка приоткрытую дверь кабинета Приходько.

– Проходи. Вот сюда садись. – По голосу полковника всегда трудно было угадать о его намерениях. Он был из особой породы людей, умеющих скрывать свое подлинное настроение в самых непростых ситуациях. Лицо его выглядело всегда беспристрастным. – У меня плохая новость, – уныло заговорил он. – Хотя, честно говоря, даже для меня она прозвучала ошеломляюще… Нестор Олкимос ликвидировал свою фирму и отбыл в неизвестном направлении.

– Не может быть! – невольно ахнул Хабаков.

– Все может быть, – глубоко вздохнул полковник. – Его кто-то предупредил. И где сейчас находится коллекция Феоктистова, неизвестно. Может, она по-прежнему припрятана в России, а может быть, благополучно добралась до Греции каким-то иным путем, о котором мы не ведаем.

– Это известие убьет Феоктистова. Мы рассчитывали вылететь в Афины в ближайшие дни.

– Я знаю… Теперь уже ничего не поделаешь. Вмешался международный контрабандный синдикат. Он разрушил не только все наши планы, но каким-то образом сумел повлиять на греческую полицию, чтобы она помогла ему скрыться. Нам осталось единственное – дожидаться подходящего случая. Дело по коллекции Феоктистова нужно будет приостановить.

– В столичной полиции работает инспектор Таукис Дестунис, с которым я все это время поддерживал контакт, может, он…

– Ты ему больше не звони, – отмахнулся полковник, – уже не работает… Его уволили со службы. Видно, он оказался очень несговорчивым, а таких там тоже не любят.

Арсений вышел из кабинета в полнейшей растерянности.

Некоторое время он размышлял, стоит ли сообщать Феоктистову решение Следственного управления в отношении пропавшей коллекции, а потом пришел к выводу, что тот должен знать правду.

Ожидая, что разговор будет нелегким, Хабаков поднял телефонную трубку.

– Потап Викторович?

– Это вы, Арсений? – прозвучал в ответ встревоженный голос.

– Он самый. У меня для вас печальное сообщение…

– Так, слушаю.

– Мы с вами не вылетаем в Грецию.

– Это почему же?

– Нестор Олкимос выехал из страны, и где он находится в настоящее время, неизвестно.

– Надо полагать, что он уехал не с пустыми руками, а прихватил с собой всю мою коллекцию?

– Не исключено, что так и есть. Но это еще не все… В настоящее время руководство приняло решение приостановить дело. – Повисла долгая пауза, сопровождавшаяся глубоким дыханием Феоктистова, и у Арсения вдруг пропало желание продолжать разговор, следовало только подобрать утешительную фразу, чтобы откланяться. – Все может измениться, вы только не расстраивайтесь. Если возникнут какие-то…

Договорить он не успел: телефонные мембраны зачастили прерывистыми гудками. Некоторое время Хабаков держал в ладони телефонную трубку, а потом аккуратно положил ее на рычаг, и тот суховато щелкнул.

Глава 3

Мне бы ваш оптимизм, или Большие неприятности

Неделей позже Следственное управление официально направило в министерство внутренних дел Греции прошение о помощи в розыске Николая Геладзе (он же Нестор Олкимос), подозреваемого на территории России в организации преступных группировок и ряде ограблений. Но ответ о его местонахождении сводился лишь к короткой и емкой записи:

«В настоящее время Нестор Олкимос на территории Греции не проживает».

Нестор Олкимос испарился всего лишь за пару дней до приезда следственной группы (и это не могло быть случайностью). Предполагалось взять Нестора с поличным в тот самый момент, когда на его яхту будет сгружаться оставшаяся часть украденной коллекции. Полиции оставалось только подъехать на катерах и арестовать преступников.

Не случилось…

Оставалось надеяться, что розыск будет продолжен по линии ФСБ, но уже через три дня у Хабакова со Старцевым состоялся неприятный телефонный разговор:

– Послушай, Арсений, – проговорил подполковник хмурым голосом, – дело Феоктистова решено пока отложить.

– Вот как… Неожиданно. Ведь его можно было бы дожать!

– Я сам не меньше тебя расстроен. Но на сегодня дела обстоят именно таким образом.