Бубновый туз

– Беда в том, что по-другому я не умею. Я лучший танцор на флоте был. А вы бы на моем месте не станцевали?

– Может быть, и станцевал бы...

– Ну вот видите, – с заметным облегчением вздохнул Рубцов. – Сейчас я бы лежал вот здесь вместе с остальными... Кому от этого польза? А так еще революции послужу!

– Тоже верно. Так, значит, ты сейчас на Лубянку?

– Я там работаю, – чуть смутившись, отвечал Рубцов.

– Ладно, поговорим попозже.

– Как скажете, товарищ Сарычев.

Начальником станции оказался кругленький лысоватый человек средних лет с пышными рыжеватыми бакенбардами. В тужурке железнодорожника, распираемой большим животом, он выглядел очень официально. Было заметно, что он сильно волновался – короткие руки не находили себе покоя, они то взлетали вверх, а то вдруг успокаивались на животе, будто бы угнездившиеся птицы.

– Вы меня в чем-то подозреваете? – спросил начальник станции, когда Игнат Сарычев уселся на стул, напротив него.

– Вовсе нет, – сдержанно заверил его Сарычев. – Я просто хочу узнать, почему так случилось.

– Поймите меня правильно, я не боюсь брать на себя ответственность, но я совершенно не знаю, почему так случилось!

– Давно вы здесь начальником станции?

– Всего лишь третий месяц. Я даже толком не успел вникнуть во все дела.

– Случались ли раньше ограбления поездов на этой станции?

– Бывало... Но все они происходили при других начальниках.

– Где вы лично находились во время ограбления?

– Ограбление произошло поздно вечером. Мой рабочий день уже закончился, и я пошел к семье.

– Но вместо вас ведь кто-то оставался?

– Должен был остаться дежурный, но он отлучился. – Немного помявшись, он добавил: – Сказал, что у него заболела жена. Он пришел уже после ограбления.

– А кто должен охранять станцию?

– Отряд милиции.

– Почему же никого из милиционеров не было? Кажется, отряд милиции находится в вашем подчинении?

– Это не совсем так! Охрана мне не подчиняется. Хотят – придут, хотят – уйдут! Я просто не знаю, что с ними делать! Почти все они проживают здесь неподалеку. Однажды я им приказал охранять склады с мануфактурой, так они просто взяли и разошлись по каким-то своим делам. И что вы думаете? Склады были разграблены в эту же ночь! – воскликнул он с возмущением. – Знаете, им никто не указ. Просто партизанщина какая-то!

– Вы разговаривали с начальником отряда? Почему он не был в это время на месте?

– Разумеется, разговаривал! Он сказал, что у него было задание патрулировать дороги и что пришли они на станцию точно в назначенное время. А если я сомневаюсь, то могу звонить товарищу Дзержинскому!

– Вы давно на железной дороге?

Лицо начальника заметно размякло. Вопрос пришелся ему по душе.

– Всю жизнь. Дед мой был путейцем, отец путеец, и я путеец, чем очень горжусь. Так что порядок во мне заложен наследственностью. Если вы в чем-то меня подозреваете, так это напрасно. Вы просто не там ищете!

Сарычев поднялся:

– Спасибо, вы нам очень помогли.

Глава 10

ГРАЖДАНЕ, ЭТО – ОБЫСК!

Приближаясь к перрону, поезд трижды коротко прогудел и, дохнув клубом пара, остановился, тяжело лязгнув металлом. На платформу молодцевато сошло семь человек: трое было в матросских бушлатах, опоясанных пулеметными лентами, четверо – в кожаных куртках, у высокого, что шел чуть впереди остальных, по бедру легонько постукивала деревянная кобура с «маузером».

До недавнего времени железнодорожную станцию Бескудниково революционные вихри обходили стороной, и жители села всерьез рассчитывали пережить лихолетье. Но оно уверенно вошло в село и, поскрипывая сапогами, направилось в сторону кирпичного завода.

Немногие жители, встречавшиеся на пути вооруженных людей, сворачивали от греха подальше в близлежащие переулки. Все живое насторожилось, даже клубы черного дыма, густо валившие из труб кирпичного завода, как будто бы поиссякли и теперь едва струились.

Среди чекистов выделялся мужчина высокого роста и крепкого телосложения. В правом уголке рта кокетливо заломлена дымящаяся папироска. Остановившись на миг, он что-то сказал своему приятелю, шедшему от него по правую руку, пыхнул дымком и вновь зашагал уверенной походкой.

У проходной кирпичного завода, смущенно кашлянув, навстречу надвигающейся группе вышел сторож Лаврентий Прокопич. На кирпичном заводе он проработал без малого тридцать лет, порядок любил, знал по имени каждого рабочего и о новой власти ведал только понаслышке. Собственно, в Бескудникове мало что изменилось. Село продолжало жить по старым порядкам, и заводом, как и пятнадцать лет назад, заправлял Иван Юдин, чей дед, выбившись из крепостных, основал на месте богатейших залежей глины этот кирпичный завод.

– Хозяин у себя? – сурово спросил высокий чекист, положив ладонь на «маузер».

Весьма красноречивый жест. Спорить не хотелось.

– Иван Тимофеевич Юдин?

– Он самый.

– У себя. Только по какой надобности вы к нему?

Сунув руку в карман, мужчина вытащил сложенную вчетверо бумагу, аккуратно развернул и, тряхнув ею перед лицом старика, сурово сообщил:

– Вот ордер на обыск. Открывай.

– Так ведь хозяин не разрешал, – не сдавался старик.

Дед явно развеселил чекиста. Широко улыбнувшись, тот весело поинтересовался:

– Дед, а ты что-нибудь слышал о московской Чека?

– Кое-что доводилось, милейший.

– Значит, только «кое-что»? – Взгляд чекиста мгновенно посуровел. – Вижу, что у вас в деревне совсем советской власти не признают. Придется здесь заново революцию совершать. – От благодушного настроения гостя не осталось и следа. – Дедуля, а может, ты хочешь, чтобы тобой «тройка» занялась? Ты о ней тоже ничего не слышал?

Старик поскреб щеку, заросшую густой седой щетиной, и смиреннейше попросил: