Венец карьеры пахана

В прежние годы на этом карьере велась добыча тантала и вольфрамита. Карьер был глубокий, не менее пятидесяти метров. Работы на нем прекратились каких-то лет тридцать назад, а потому каждый камень еще помнил прикосновение ковша. Не сложно было представить, как по длинному серпантину, будто бы из земного чрева, поднимались груженые породой грузовики. А на противоположной стороне к карьеру шла широкая дорога, выложенная щебнем и стиснутая с обеих сторон высокими крутыми обрывами, дорога плавно спускалась к зеленоватой водной поверхности.

– А что это у вас на шее за царапина такая?

– Это я зацепился за сук, когда бежал по лесу.

– Да, конечно... А где находился «уазик»? – все тем же казенным голосом поинтересовался опер.

– Метрах в пятнадцати. Вот как раз рядом с вашей машиной. Там должны остаться следы.

Опрашивали его уже второй раз. И Зиновьев всерьез подозревал, что далеко не в последний. Создавалось впечатление, что оперативники желали подловить его на какой-то махонькой лжи, да вот все никак не получалось. Ведь вместе с первой группой оперов приезжали эксперт с криминалистом, которые не только осмотрели каждый сантиметр почвы, но и засняли следы протекторов, а брошенные окурки упаковали в пластиковые пакеты.

– Вы случайно не заметили номер машины?

Зиновьев неопределенно пожал плечами.

– Было очень далеко, а потом все-таки ночь... Нет, ничего не разглядел.

Водолаз уже одел водонепроницаемый костюм и с некоторым ожиданием посмотрел на оперуполномоченного.

– Может, вы расслышали, о чем они говорили? – спросил майор. – Знаете, как это бывает, достаточно услышать одно ключевое слово, чтобы был понятен смысл всего остального.

Никита отрицательно покачал головой.

– Ничего такого... Посмотрите сколько метров до тех кустов! Разве можно что-то услышать?!

– Да, далековато, – как-то уж очень неохотно согласился оперуполномоченный, пригладив ладонью русую макушку. – Знаете, я тут наводил справки, получается, что в этот день на карьере не появлялся ни один милицейский наряд.

Губы Зиновьева невольно дрогнули.

– Но ведь не выдумал же я эту история, так ведь?

– Конечно же, не выдумали, – задумчиво согласился оперуполномоченный. Макушка явно не давала ему покоя. Ладонь вновь пригладила поднявшийся хохолок. – Кстати, а что вы делали в минералогическом заповеднике?

Вновь был задан вопрос, на который майор Журавлев заранее знал ответ. Глупо было бы говорить о том, что в минералогическом заповеднике он появился только из-за страсти к природе. В этом районе не бывает случайных людей, каждый, кто сюда заявляется, хочет отыскать драгоценные камушки.

Следовало отвечать, но Никита никак не мог подобрать подходящие слова.

– Дело в том, что я... коллекционер.

Оперативник понимающе кивнул, даже улыбка на губах мелькнула.

– А вы знаете о том, что любой камушек в минералогическом музее-заповеднике находится под охраной?

– Знаю.

– И знаете о том, что за сбор камней первой группы предусмотрена серьезная статья?

– Наслышан, – сквозь зубы процедил Зиновьев.

– Вот видите, – как-то задумчиво протянул русоволосый опер. – Недра страны и все, что в них находится, принадлежит исключительно государству. Драгоценные камни запрещено раскапывать, продавать, перевозить и хранить. Их нельзя хранить даже в том случае, если это предмет минералогической коллекции, как в вашем случае. За это дают от пяти до десяти лет с конфискацией имущества.

– Я не знал, что...

– А незнание законов, как известно, не освобождает от ответственности.

Чувствовалось, что опер был хваткий и много повидавший. Никите очень не хотелось бы оказаться в качестве его клиента. Повернувшись к водолазу, майор кивнул:

– Пошарь там, посмотри все как следует.

– Понял, Виталик.

– В «Ниве» должен быть труп.

Водолаз молча кивнул и, надев маску, пошлепал к берегу.

Журавлев и Никита со скрытым интересом наблюдали за тем, как аквалангист шел вперед спиной к воде, выискивая наиболее пологое место. Секунду постояв на краю, он оттолкнулся от кромки и упал в воду, обдав брызгами стоявших неподалеку оперативников.

Повернувшись к Зиновьеву, оперативник спросил:

– Не могли же они просто так на вас напасть? Должна быть какая-то причина, чтобы пойти на такой откровенный риск. Наверняка знали, из-за чего рискуют. Признавайтесь, они забрали у вас камни?

Еще один неприятный вопрос, на который предстояло отвечать. И ведь не получится отмолчаться. Оперативник буквально прожигал его тяжеловатым заинтересованным взглядом и терпеливо дожидался ответа.

– Взяли... Камушки у нас были. Немного, штук десять. Наковыряли накануне. Признаюсь, очень неплохие. Я слабый оценщик, но за пять лет, что я занимаюсь хитой, такие мне попались впервые.

Майор ободряюще кивнул, оценив его откровенность, и уже несколько мягче спросил:

– «Зелень»?

Спросил обыкновенно, как бы между прочим. Почти по-приятельски. Даже профессиональный сленг ввернул, следовательно, хитническому делу он был не чужд. Не исключено, что в молодости тоже переболел камушками. Неудивительно, ведь паренек-то он как-никак уральский, а страсть к хитничеству здесь передается по наследству.

За время продолжительного разговора Никита впервые улыбнулся.

– «Зеленка».

– Значит, вы их кому-то предлагали?

– Да, – неохотно ответил Никита, понимая, что не удастся обойти столь щекотливую тему.

– И кому же?

– Егору Васильевичу. Он и раньше скупал у нас по изумрудику.

Оперативник слегка кивнул, сделав вид, что поверил.

– Знаю такого, продолжайте.

– Так было и в этот раз. На первый взгляд ничего особенного не происходило. Он удивился тому, что мы принесли очень хорошие камни. Позвал какого-то старика, тот тоже полюбовался «зеленью», а потом предложил нам за камни очень хорошую сумму. Но мы решили отказаться.