Записки поперечного человека. Повести и рассказы

Записки поперечного человека. Повести и рассказы
Евгений Ткаченко

На обложку этой книги совсем не случайно помещена картина Ильи Глазунова под названием «Великий эксперимент». В рамках этого эксперимента я прожил полвека и в этой книге как раз попытался не только осмыслить его, но и понять каким образом, почему он был проведен именно у нас в России и как повлиял на души россиян. Слишком много неправды написанной и озвученной о том времени заставило меня поделиться своим видением этого эксперимента.

Записки поперечного человека

Повести и рассказы

Евгений Ткаченко

© Евгений Ткаченко, 2018

ISBN 978-5-4493-2604-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

На обложку этой книги совсем не случайно помещена картина Ильи Глазунова под названием «Великий эксперимент». В рамках этого эксперимента я прожил полвека и в этой книге как раз попытался не только осмыслить его, но и понять каким образом, почему он был проведен именно у нас в России и как повлиял на души россиян. На эту тему литературы достаточно, но большая ее часть далека от правды, поскольку авторы, как правило, в то время были активными членами каких-то объединений, политических или общественных. Они наблюдали этот эксперимент с положения человека несколько привилегированного, а потому описать его объективно оказались не в состоянии.

Я, в советское время не только ни в каких объединениях не состоял, но и сформировался как личность в рамках самой независимой профессии – конструктор.

Конструктор, решая техническую задачу, начинает с того, что набирает максимум информации по теме. Далее он обязан в существующих конструкциях найти слабые места и сконструировать более совершенный механизм, или машину. Таким же образом я воспринимаю нашу социальную и экономическую жизнь, которая не может наладиться уже целое столетие. Понятно, что эти «механизмы» сложнее изготовленных из железа, но я думаю, что подход к их совершенствованию одинаковый.

Слишком много неправды написанной и озвученной о том времени заставило меня поделиться своим видением этого эксперимента.

Повести

Записки поперечного человека

    Бог создал нас для известной ему одному роли в большом спектакле. Надо угадать свой текст и суметь сыграть – с трепетом, но без заикания.
    Григорий Померанц
    Теперь же, когда я не только припоминаю, но даже решился записывать, теперь я именно хочу испытать: можно ли хоть с самим собой совершенно быть откровенным и не побояться всей правды?
    Ф.М.Достоевский

Глава I

Зигзаги жизни

Я стар, мне уже за семьдесят. Всю жизнь что-то созидал, видно программа в меня вложена такая. Вот и сейчас, вместо того чтобы сидеть на теплой печи что-то совсем не развлекательное читаю, вспоминаю, размышляю, пишу.

Вспоминаю свое раннее детство и явственно снова ощущаю в душе какое-то благоговение перед созданными человеком предметами и книгами, особенно почему-то книгами. Ни одну за свое детство я не зарисовал и не порвал. Это чувство сопутствует мне всю жизнь. Всегда удивлялся тому, как легко и даже с какой-то страстью дети рвут и пачкают книги. Возмущался понятно. Когда подрос, казалось, что это недоработки родителей, но потом дошло, что меня-то родители этому не учили, это было откуда-то изнутри.

Еще в дошкольном возрасте был у меня приятель Толик, видя часы, он как бы терял на время рассудок пытаясь проникнуть внутрь, для этого годились и отвертка и молоток. Дома у него ни одни часы не ходили, понятно, что родители Толика жестко наказывали, но это не работало. Помню, его побитого мне было жалко, но про себя я занимал сторону родителей. Должно быть, внутри него действовала какая-то сила, толкающая Толика на эти «преступления», да такая мощная, что он до определенного возраста сопротивляться ей не мог.

Мне нужно было достаточно пожить, чтобы понять, как сложна эта жизнь и что разрушитель он не менее важен, чем созидатель. Интересно, что мотив ломать он разный: один ломает из любопытства и страсти познать, а другой из удовольствия крушить. Это какая-то индивидуальная программа, вложенная кем-то в наши души при рождении. Ведь почти треть мальчишек рождаются воинами и большинство из них любители ломать, а не строить. Даже человек злой и агрессивный для социума также необходим, как добрый и сердечный. Без него мы плохо будем отличать добро от зла, да и к добру он может подвигнуть окружающих куда как эффективнее, чем человек сердечный. В общем, то, что в какие-то периоды жизни кажется очевидным и бесспорным, совсем не очевидно. Не случайно в народе говорят, что только дуракам в жизни все ясно и понятно.

Парадокс в том, что сейчас я может быть, больше жалею носителей зла и неправды, представляю, как же тяжело идти по этому пути, но эту дорогу им дал Господь, возможно в назидание многим, чтобы не творили зла. Они, пожалуй, самые большие страдальцы, Бог на их примере учит людей не поступать так, надеясь, конечно и на их преображение тоже. Ведь самое большое несчастье для человека жить без любви и добра в своей душе. Видно на них, носителей зла, действует та же сила, которая заставляла маленького Толика до определенного возраста ломать часы, вот только некоторых она ведет до конца их дней на земле. Пишу это вполне искренне, понятно, что думал так не всегда, понимание пришло ко мне только на склоне лет. Совсем не случайно первым, кого Христос взял в рай, был отпетым разбойником.

Я прожил полную жизнь и благодарен Господу, что Он дал возможность ее прожить. Оглядываясь назад, вижу, как же много было моментов, когда Он поддерживал меня и даже спасал. Думаю я прошел и еще продолжаю идти тот путь, к которому был предназначен. И все же, имея свободную волю и основательный опыт, сейчас вижу, что в самых важных элементах жизни потерпел серьезное фиаско. Я напряженно учился и трудился, окончил политехнический институт, конструировал машины, дорос до главного конструктора и, выйдя в своей области техники на мировой уровень, в расцвете сил оказался государству ненужным. Когда это случилось, помню, в душе появился вопрос: «Если моя страна так легко отказалась от меня и вообще от всего направления техники, которым я всю жизнь занимался, то может путь, который я выбрал – ложный и жизнь прожита напрасно?». Этот вопрос какое-то время мучил меня, но, в конце концов, я понял, что все правильно мне такой жесткий урок был необходим. Ведь изобретая машины, я несколько возгордился и относил себя к элите человеческого общества. Творцом себя возомнил! Понятно, что конструкторская деятельность была для меня долгое время в приоритете по сравнению со многим, чем живет человек и что его окружает. Этот урок перевернул мою шкалу ценностей и сейчас я полностью согласен с В.В.Розановым, который писал: «Верьте, люди, в нежные идеи. Бросьте железо: оно – паутина. Истинное железо – слезы, вздохи и тоска. Истинное, что никогда не разрушится, – оно благородное. Им и живите».

Уже то, что я это понял, говорит о том, что путь этот не был ошибочным. Он не был напрасным еще и потому, что подарил мне громадный опыт жизни, позволивший переориентироваться на гуманитарную деятельность. Наверное, как раз для этого мне этот непростой, длинный путь и был дан. Известный академик, создатель лазера Прохоров как-то сказал, что творческий человек может максимально реализовать себя только при условии, если трижды в течение жизни кардинально поменяет направление своей работы. Волею судьбы у меня так и получилось: инженер, преподаватель, литератор.

Пожалуй, еще больший облом претерпел в семейной жизни, хотя по природе человек я преданный, семейный и терпеливый. Не удалась она мне, и вот доживаю свой век в одиночестве.

Думаю, что это тоже такой замысел Бога? Он дал мне возможность многое увидеть и испытать в этой жизни, а потом оставил одного и подарил способность излагать на бумаге свои мысли, думаю не только с целью осмысления пройденного пути лично для себя. Мне-то это уже зачем?! Возможно, мой опыт для кого-то будет важным, и даже необходимым, но об этом знает только Он.

Всю жизнь я был сильным, энергичным и размеренно по ней, этой жизни, не шел, а бежал. Наверное, свою дорогу чувствовал каким-то невероятным чутьем. Сознаюсь, что пару раз с пути сбивался, но на очень короткое время, и всегда быстро и безошибочно возвращаясь на него. Сейчас я понимаю, как непросто было сориентироваться в советское время, где практически все ценности были перевернуты с ног на голову и во время той дикой анархичной социальной перестройки 90-х, поломавшей миллионы судеб наших соотечественников. Каким-то образом умудрялся выживать, не изменяя себе, несмотря на то, что почти все время приходилось идти против течения.

В ажиотаже жизни я смотрел только вперед, а назад, на то, что осталось за спиной, не оглядывался. Даже выйдя на пенсию, я о прожитой жизни особенно не задумывался. Как всегда сделать это помог случай. Написав первую свою книгу, я подарил ее Вячеславу Харинову, настоятелю храма, прихожанином которого был. Через некоторое время на трапезе после Литургии батюшка внимательно посмотрел на меня и произнес всего одну фразу:

– Евгений, какую же интересную жизнь вы прожили.

Ну да, конечно, первая книга состояла из рассказов и размышлений о моей жизни.

Сначала я удивился, но потом посмотрел по сторонам, на судьбы своих сверстников по школе и институту и, оглянувшись назад на уже прожитую свою жизнь, с удивлением обнаружил, что священник прав, так оно и есть, действительно интересная, значительно многообразнее и насыщеннее чем у моих друзей.

Протоиерей Вячеслав Харинов

Кстати, он же подвигнул меня к написанию этой первой книги. А получилось так. Когда мой отец ушел в мир иной, я тут же на следующий день приехал к батюшке, с просьбой отпеть его. Дело в том, что отец был крещен, заповеди соблюдал, но в храм не ходил, да его в городе и не было. Вячеслав Харинов попросил рассказать о его жизни. Мой рассказ произвел на него такое сильное впечатление, что батюшка попросил изложить его на бумаге и подарить ему. Излагая, я не только невольно вспомнил массу интересных фрагментов из собственной жизни, но и о многом задумался. Собственно с этого и началась моя литературная деятельность.

На сегодняшний день у меня написано шесть книг, а настоящего осмысления той жизни, которую прожил, в них нет. Какие-то мысли присутствуют, но они фрагментарны и не системны. Придется опять начать со своего детства, с семьи и той культурной атмосферы, в которой пришлось мне произрастать. Не подумайте, что я кого-то пытаюсь пачкать или критиковать. Мне просто хочется максимально искренне описать то время, в котором рос. Уверен, что сегодняшнему поколению людей важно знать правду. Найти ее очень непросто, слишком послевоенное время было противоречивым. Существовало две правды, одна истинная, народная, но она была скрыта, а другая от власти, официальная, которой нас учили, но правдой ее назвать нельзя. И, конечно, я очень хорошо понимаю, что в книге, которую пишу, будет только моя правда, и она весьма относительна. С ней можно соглашаться, а можно ее и отрицать, ведь у каждого свой опыт.

Эту книгу можно отнести к очередному зигзагу моей жизни, поскольку это не просто жизнеописание человека, но попытка осмыслить его в контексте истории страны. Можно подумать, мол, с какой стати ты пытаешься это сделать, ведь ты не историк, а всего лишь рядовой инженер? А я именно поэтому, что рядовой, и взялся писать. Все-таки сознательно наблюдал жизнь в государстве больше пятьдесят лет и наблюдал не из какого-то привилегированного слоя: артистического, политического, чиновнического или журналистского, а из толпы. Наблюдал, пожалуй, не совсем правильно, я еще и активно жил, за исключением жизни политической. В моей памяти все правители – от Сталина до Путина и не только имена, я на собственной шкуре прочувствовал их политику.

Решил писать эти записки еще и потому, что вижу сильное отличие судьбы моего поколения от судьбы поколения предыдущего и последующего. Предыдущее поколение практически всю активную жизнь прожило в условиях коммунистического эксперимента и прошло страшное испытание войной. Последующее, поколение моих детей, сознательную жизнь проживает уже в капиталистической России. Только мое послевоенное поколение попало на социальный излом, причем большинство его представителей в расцвете своих физических и творческих сил.

Об этом изломе говорить правду как-то до сих пор не принято. Собственно ситуация такая же какая была у нас после войны. Тогда власть за правду жестко наказывала. Она пробивалась к нам почти полвека. Семь миллионов потерянных жизней озвученных Сталиным сразу после войны превратились за это время в двадцать семь. Правда о войне от тех, кто полностью прошел ее, тоже появилась совсем недавно. Роман Виктора Астафьева «Прокляты и убиты» окончен в 1994 году. В это же время появились «Записки гадкого утенка» Григория Померанца, в которых много удивительной правды о войне очевидца, такой искренней, какой мне встречать не приходилось.

Правду о социальной революции 1991 года сегодня нужно искать по крупицам, за нее не наказывают, но она явно замалчивается. Почему? Думаю понятно многим, у власти до сих пор находится большое количество тех, кто этот антинародный переворот совершал. Совсем не случайны эти лживые ежегодные Гайдаровские форумы и попытки прославлять Ельцина.

Так в период с 1992 по 1998 год в России ушло из жизни почти три миллиона мужчин в возрасте от двадцати пяти до сорока пяти лет. Они умерли в результате различных заболеваний, которые не свойственны молодым людям. Эти заболевания были вызваны той грубой и циничной шоковой терапией. Заболевали мужчины зрелого возраста от невозможности реализовать себя, от бесперспективности жизни. Эти потери связаны со сломом социального порядка. Из статистики, в 1993 году по сравнению с 1987 годом число умерших в возрасте 30—39 лет увеличилось в два раза, а в возрасте 20—29 лет – в 1,8 раза. За первые два года существования режима Ельцина, численность Русского народа снизилась на 1 млн. человек, и это не смотря на то, что за этот же период в Россию вернулось порядка 500 тысяч русских из союзных республик. Население нашей страны после переворота убывало на протяжении целых двадцати лет. Самое страшное, что больше всего пострадали граждане обремененные культурой и интеллектом, собственно также как это было в революцию1917 года.

В своей книге «Записки гадкого утенка» Григорий Померанц пишет: «Люди созданы для разных задач, и надо понять свою задачу, не испугаться ее, принять ее труды и опасности, но не переоценивать своего дара… Бог каждому из нас назначил ступеньку, до которой мы должны подняться. Есть незримая иерархия этих ступеней».

Мне кажется, сегодня моя задача очевидна. Она сужена Господом до одной деятельности – писательской, другого уже ничего не могу в силу физической немощи. Думаю на какую-то ступеньку я подняться смог. Удалось не только все, что задумывал, но куда как больше. Наверное, потому, что своего дара не переоценивал, а еще не сомневаюсь в том, что Господь мне в жизни всегда помогал. Раньше, когда был сильным и энергичным всегда имел выбор. Сейчас приятно осознавать, что ошибался мало и в основном шел по предначертанному мне пути. Искренне могу сказать: «Слава Богу за все!».

Дорогие читатели хочу обратить ваше внимание, на то, что в своем повествовании старался быть максимально искренним. Понимаю свое несовершенство, грешность и конечно примитивизм, возможно, кого-то это ранит. Заранее прошу прощения.

Глава 2

Влияние культурной среды

Сейчас я убежден в том, что жизнь человека определяется не только талантами, которые он получает при рождении, но в большей степени семьей и той культурной средой, в которой проходит его детство, среда играет роль проявителя, выявляющего талант, или угнетателя, способного талант убить или сильно затормозить его проявление. А еще в семье закладываются основы взаимоотношения человека с этим миром.

Так вот мое детство прошло в маленьком промышленном городке, расположенном на берегу реки Невы в сорока километрах от Санкт-Петербурга. Городок этот сегодня называется Кировском, а когда я там родился, это был поселок Невдубстрой. Появился он в 1932 году рядом со строящейся электростанцией 8 ГРЭС по инициативе Сергея Мироновича Кирова. Понятно, что был этот городок чисто советским, пропитанным коммунистической идеологией и практически без наличия какой либо национальной культуры. Да и население городка сложилось искусственно, жесткой волей коммунистической власти. Основная часть мужского населения в послевоенное время – заключенные советского концлагеря, привезенные из концлагерей немецких, женского – в основном девушки из окрестных поселков и деревень. Таким образом, история моего родного города начала складываться, по сути, с нескольких предвоенных лет и Великой Отечественной войны.

А вот удивительно красивая история края, в котором я рос, ведущая свое начало еще со времен Александра Невского, советской властью была вычеркнута из моей жизни. Даже богатое прошлое крепости Орешек, которая находилась всего в восьми километрах от Кировска, и в которой я многократно бывал, представлялось в советских книгах и экскурсоводами только как история крепости в Великую Отечественную войну. О предыдущей многовековой истории и края, и крепости, определившей, по сути, все дальнейшее развитие государства Российского говорилось очень кратко и с фантастическими искажениями.