Русская мера: vers libre

Мы услышали его слабый крик,
Его последний выдох,
И наши колеса ободрали его мертвое лицо.

3. Бог

В его зловонном черепе светились слизни,
Бороздками стекая из глазниц сожженных,
И поселилась крыса там, где пряталась душа.
А мир ему сверкал зеленым глазом кошки,
И на остатках старой съежившейся мощи,
На робких, кривобоких, сирых и убогих,
Он воцарился, увалень, чтоб всех давить.
Вот он схватил когтями храбреца, и тут
Понадобилась лесть, чтоб притупились когти, —
Пускай он давит тех, кто будет после.

Кто перед богом лебезит? Твое здоровье —
Его коварство сделать смерть куда страшней:
Твои стальные жилы рвутся с большей болью.
Он торжище создал для красоты твоей —
Ничтожной, чтоб купить, и дохлой, чтоб продать.
К тому же он и слыхом не слыхал про сон;
Когда выходят кошки – пропадают крысы.
Мы в безопасности, пока крадется он.

Вот он пообглодал чужие корневища,
И чудо бледное исчезло на рассвете.
Есть вещь своя – и втуне вещь чужая.
Ах, если бы настал сухой и ясный день,
Но он, как выпавшие волосы его, —
Их даже ветер в тишине не шевелит.
На небе темная беда встает и дышит,
И страх бросает тень на бывшие пути.
Проходят голоса сквозь стиснутые пальцы,
Когда прощания слепые так легки…

Ах, этот смрад гниющего в окопе бога!

2011

Две композиции смерти

«Я ощущаю себя почти по ту сторону мира», – написал он в письме другу. Это случилось в полевом госпитале городка Гродека, где ему, военному медику Георгу Траклю, пришлось в одиночку оказывать первую помощь сотне солдат, смертельно раненых в кровавой Галицийской битве. Не имея никаких медикаментов, он два дня и две ночи ухаживал за ними, и отчаялся кого-либо спасти. Напоследок Георг Тракль написал два стихотворения «Гродек» и «Плач», приложил их к письму и покончил жизнь самоубийством.

1. Гродек

Гудит осенний лес по вечерам
От смертоносных пушек; золотое поле
И голубое озеро; над ними
Струится мрачное светило; окружает ночь
Израненных бойцов, глухие стоны
Искусанных до крови губ.
Но исподволь сгущается над лесом
Туман багровый, где живет гневливый Бог
Пролитой крови и луны прохладной.
Все колеи к распаду черному ведут.
Под золотыми кронами ночных созвездий
В безмолвной роще тени тихие сестер
Встречают души окровавленных героев,
И флейты осени рыдают в темноте.
О, гордая печаль! Железный твой алтарь
Сегодня пламя духа напитает
Боль о потомках, не рожденных никогда.

2. Плач

Сон и смерть – два черных ворона —
Кружатся ночами над моей головой:
Золотой образ человека
Поглотили ледяные волны
Вечности.
О страшные скалы
Разбилась пурпурная плоть,
И причитает темный голос
Над морем.
Смотри, сестра ночной печали,
Как тонет парус одинокий
Под звездами.
И ночи равнодушен лик.

2012

На базаре Мосула

Мосул – это значит перекресток. Город раскинулся на берегах реки Тигр, обрамленной древними равнинами Ниневии. Здесь пересекались судьбы ассирийского царя Ашшурбанапала и библейского пророка Ионы, монгольского полководца Хулагу и наварского раввина Вениамина Тудельского, антиохийского патриарха Игнатия Гавриила и отважного иракского журналиста Удея Саддама Хусейна.

8 ноября 2004 года сюда, на мосульскую базарную площадь Ашшур, ступил командир боевой группы «Страйкер» Брайан Тернер – участник американской оккупации Ирака. Он двигался на бронированном вездеходе «Хамви». И вдруг рядом с вездеходом взорвался легковой автомобиль, начиненный взрывчаткой – весом две тысячи фунтов. От разлетевшихся осколков пострадали не только американские солдаты, но и мирные жители, пришедшие на базар.

1. Две тысячи фунтов

Это начинается со стиснутого кулака,
лоснящегося от пота. С пары глаз,
высматривающих конвой в зеркале заднего вида.
Радио, музыка, которую заглушил
адреналин, заменив ее сердцебиеньем,
большой палец, дрожащий над кнопкой.

* * *