Девочка и пёс

– А что с ней?

– Как она себя чувствовала? Как выглядела? С ней все в порядке?

– Нормально выглядела. Ходит, болтает, глазами сверкает.

Хишен думал о ноже в своем правом сапоге. «Отвернись, сука. Отвернись лишь на миг», горячо просил он про себя. Правая рука постепенно обретала чувствительность и он потихоньку шевелил пальцами. Он так ясно ощущал то невыразимое удовольствие, которое он почувствует когда нож войдет в тело этой стервы, что его буквально била дрожь от предвкушения. Она стояла совсем рядом, но все еще продолжала задумчиво глядеть на него. Учитывая скорость ее реакции сейчас он не имел ни одного шанса.

– Что-то беспокоит тебя? – Спросила Суора. – Обдумываешь план мести?

– Да ну что ты, – Хишен даже изобразил кривую улыбку окровавленным ртом. – Просто не решаюсь попросить тебя позволить мне сесть за стол, а то как-то не привык валяться на каменном полу с разбитой рожей.

– Неужели? Иди садись.

Суора отошла в сторону, продолжая держать саблю в правой руке. Шанс на удар с ножом испарился, но зато появился другой, более реальный.

Кряхтя, сплевывая кровь, Хишен с трудом сначала сел, затем с еще большим трудом поднялся на ноги и медленно заковылял к столу, где до сих пор в свете свечей блестела яркая иллюстрация фривольной книги.

При каждом движении отзывались болью сломанные ребра. Он приблизился к стулу и с облегчением оперся о его спинку. Он посмотрел на топор лежавший на столе и затем на стоявшую в центре залы девушку.

Суора раздумывала о том как ей быть дальше. Она узнала все что хотела. Она видела что разбойник сказал ей правду и теперь ей надо двигаться дальше на восток. Но ей нужна свежая лошадь. Да и поесть не мешало бы, мягко говоря. 7024-ре все время забывал что этому телу необходима энергия, получаемая из переработки грубых пищевых ресурсов. Это была все еще не очень приятная процедура для него, хотя то удовольствие, которое он испытывал когда утолял первый самый острый голод начинало ему нравиться, или по крайней мере начинало примирять его с этим убогим актом поглощения пищи. Но впрочем у Ташунга тут же промелькнула мысль об омерзительнейшем процессе дефекации и он содрогнулся от отвращения. Однако он понимал что есть необходимо и к нынешнему моменту Суора очень и очень проголодалась.

Только она собралась завести речь о лошади, пожалуй проще всего будет если Хишен прикажет своим подручным привести животное прямо ко входу в Цитадель, как вдруг заметила резкую перемену в эмоциональном фоне разбойника. Он воспрянул духом, повеселел, осмелел, надменность и дерзость снова вернулись к нему. Суора быстро осмотрелась по сторонам, но ни увидела ничего что могло бы послужить причиной этого.

– У меня для тебя сюрприз, сука, – громко проговорил Хишен.

Девушка внимательно поглядела на разбойника. Она скользнула взглядом по топору, лежавшему на столе. Топор был средних размеров и мивар, учитывая его богатырское телосложение, вполне мог метнуть его быстро и наверно относительно прицельно. Но неужели он действительно рассчитывал на это.

Окровавленный рот Хишена расплылся в хищной улыбке.

Он проворно повернулся к стене и с большим усилием нажал левой рукой на один из темно-красных кирпичей. Тот неожиданно поддался и ушел в глубь стены, при этом один из соседних, наоборот, выступил из нее почти на четверть метра.

Какой-то механизм, мелькнула мысль в голове Суоры. Что-нибудь упадет с потолка? Сеть? Раскрывающийся пол? Тут же припомнился недотепа робот, провалившийся в примитивную ловушку в тюрьме Туила. Или возможно сработают самострелы, спрятанные в стенах. Все это пронеслось в голове Суоры в один миг. И в этот же самый миг она уже взвилась в воздух, сделала сальто назад, при этом она не выпустила сабли разбойника из рук и приземлилась метрах в пяти от того места где только что была, припав к полу, согнув левую ногу и отставив правую. Она быстро огляделась.

В левой и правой по отношению к главному входу стенах квадратные куски кирпичной кладки размерами примерно метр на метр медленно ушли куда-то вглубь, образовав чернильно-черные дыры.

Суора быстро посмотрела на разбойника. Хишен жутко улыбался, глядя на нее.

– Что ж, ублюдочная сайтонская шлюха, я думаю пора несколько поменять расстановку сил.

Чуткий слух девушки различил клацанье когтей по камням. Она смотрела то влево, то вправо, ожидая появление гостей. Суора крепко сжала рукоять сабли. Прекрасно видя в темноте, она наконец разглядела две массивные туши выдвинувшиеся из черных провалов стены.

– Теперь тебе, сука, ничто не поможет, – надрывался Хишен. – Знаешь кто это? Это бейхоры. Слышала когда-нибудь о них? Адские псы Гируанских гор. Пещерные медведи обходят их стороной и даже могучие Туру уходят из тех мест где они появляются. Бейхоры могут разгрызать камни и разрывать когтями огромные деревья. Они ничего не бояться и никого не слушают, кроме своего вожака.

Девушка продолжала рассматривать приближающихся к ней зверей. Большие лобастые головы, широкие грудные клетки, могучие лапы, короткие челюсти полные клыков, какого-то грязно серого цвета, буро-зеленая шкура, никакого хвоста, маленькие подвижные уши.

Хишен продолжал свою экспрессивную речь, все более и более входя в раж.

– Вэлуоннские маги, используя свои чары, забирают их к себе щенками и выращивают из них ужасных стражей. Один из этих чернокнижников дал мне щенков и научил, как их приручить к себе. Их надо кормить своей кровью. Да, сука, я резал себе плечи и ноги и смешивал их пищу со своей кровью. Они кусали и грызли меня, но теперь они мои. Всем своим существом. Ибо их ведет голос крови, моей крови, я их вожак. И сейчас, блядь, тебе не помогут никакие твои выкрутасы и изгибы, в каком бы гребанном храме тебя не обучали. Мои бейхоры разорвут тебя на части. Они разломают твои кости, отгрызут тебе руки и ноги. И знаешь что, я может все равно тебя трахну, если от твоей задницы останется что-нибудь.

Звери приближались к девушке, не сводя с нее глаз и не издавая ни звука. Лишь когти по-прежнему клацали по каменному полу Цитадели. Бейхоры действительно были большими. Их круглые головы находились почти на уровне бедер Суоры. Два огромных беспощадных зверя готовились к нападению.

– Они не щадят никого. Они убивают любого в ком течет кровь. Мне даже не нужно им ничего говорить. И их ничто не остановит.

В первую минуту появления животных, Ташунг вообще не мог понять с чего этот лысый самец пришел в такое возбуждение. Его прямо распирало от радостного предвкушения. Но 7024-ре никак не мог уразуметь что такого в этих бейхорах и почему этот убогий разбойник придает им такое решающее значение. И лишь спустя какое-то время Ташунг с досадой на свою несообразительность осознал, вернее вспомнил, что ментальные способности этого вида еще в чрезвычайно зачаточном состоянии. Настолько зачаточном, что они даже не способны подчинить себе волю таких примитивных существ как эти бейхоры. Это конечно было просто смехотворно. Все-таки их мозг обладал таким внушительным потенциалом, но до сих пор был так удручающе не развит. Впрочем, для народа Ташунга это было только на пользу.

Очень легко, без всякого напряжения 7024-ре быстро накрыл ментальной завесой жалкое сознание одного из животных. Убогое примитивнейшее сознание жалобно затрепыхалось и тут же сдалось чужой могучей воле. Ташунг установил себя как главную доминанту для зверя и стал для него верховным существом. Причем эта доминанта была настолько всеобъемлющей и непререкаемой, что стала для слабого разума зверя даже важнее инстинкта самосохранения. Тоже самое 7024-ре проделал и со вторым животным, полностью подчинив его своей воле.

– Они сожрут твои кишки, сучье отродье, – тем временем провозглашал Хишен, яростно сверкая глазами в пламени свечей. – Раскусят твой череп, съедят твой мозг и завтра к утру вся твоя шлюшья надменность и высокомерие станут просто бейхорским дерьмом. Это все чего ты заслуживаешь.

Огромные ужасные звери подошли к девушке и преданно уселись возле ее ног. Суора положила ладони на их лобастые головы и бейхоры радостно высунули раздвоенные языки и даже слегка зажмурились от удовольствия.

Экспрессия, наполнявшая буйную речь Хишена, тут же пошла на спад. Он просто не верил своим глазам. Настолько не верил, что все еще по инерции продолжал произносить свои мерзкие угрозы. Наконец невообразимость происходящего достучалась до его разума и просто повергла его в немой шок. Он смолк.

В зале повисла тишина. Девушка слегка почесывала затылки жутких бейхоров и молча смотрела на мивара. Затем она медленно пошла вперед. Теперь могучий лысый разбойник и странная белокурая женщина неотрывно глядели в глаза друг друга.

– Есть голос сильнее голоса крови, – негромко сказала девушка. – Это голос Бога.

Хишен растерянно усмехнулся. Странная вялость и апатия охватили его. Впервые в жизни. Всегда, с самого раннего детства он сражался. Он знал, он верил, он привык к тому что нужно бить. Изо всей силы, как можно больнее, исподтишка ли, прямо ли, не важно. Бить чтобы разбить, чтобы сломать, чтобы убить своего врага. Главное это победа, любой ценой. И у него действительно это получалось. Пока другие тратили драгоценные мгновения на колебания, нерешительность, сомнения, он бил, мечом, топором, ножом, палкой, рукой. И он побеждал. И он твердо верил что никогда нельзя сдаваться, как бы тяжело не было, как бы не складывалась ситуация, бороться нужно до конца. Все может измениться в один миг. Всегда есть шанс. Но сегодня, сейчас он почему-то чувствовал только растерянность. Эта девица определенно выбила его из колеи. Мягко говоря. Она просто не оставляла ему ни единого шанса.

– Это не честно, – пробормотал Хишен. В этот миг в его голове промелькнули образы людей из его прошлого. Связанные, подвешенные за крюки, с поломанными руками и ногами, закопанные по плечи в землю, ослепленные, избитые до полусмерти и он стоящий рядом с топором или саблей. У них тоже не было ни единого шанса, подумалось ему, ни единого, когда он без всякой пощады и колебаний добивал их. Мало кто из них принимал последний удар достойно, многие визжали, извивались и умоляли, брызгая слюнями и соплями. Ну нет, яростно подумал он, нет. Они были слабаками. Они сами лишали себя всех шансов. Я буду сражаться.

Хишен дернулся вперед, схватил со стола топор и снова отпрянул к стене.

– Кто бы ты ни была, мразь, я достану тебя, – прошипел он.

Суора приблизилась к противоположному краю стола и остановилась. Ее вдруг охватило чувство безмерного отвращения и брезгливости. Это ведь просто животное. Животное с чуть боле развитыми полушариями мозга. Его интересуют только три вещи: секс, пища и насилие. И все. Все остальное выше и дальше его примитивного сознания. Это животное руководствуется только желанием удовлетворения своих убогих потребностей. И на пути реализации этого удовлетворения оно и применяет свой чуть более развитый мозг, выказывая некую изобретательность и сообразительность. Почему Дагатор 35 и остальные Владыки и Хранители считают этот вид одним из самых опасных для нашего существования? Ведь они так ничтожны и слабы и, учитывая их примитивность, легко управляемы. Мне ничего не стоит стать вождем этого города. Я без труда расправлюсь со всеми главарями и займу их место. И принимая во внимания мой тотальный контроль над бейхорами, я буду абсолютным повелителем для этих жалких существ. Секс, пища и насилие. Но зачем насилие? Для собственного утверждения, для демонстрации своей силы как доказательства права на власть? Но ведь не только. Это животное получает какое-то жуткое удовольствие от этого. Непостижимо. Уродовать, калечить, умертвлять своих сородичей, своих соплеменников, представителей своего вида и получать от этого удовольствие! Или оно получает удовольствие от ощущения страха своих жертв. Да, его боятся и это делает его великим и ужасным, возносит над остальными. Как же он жалок. Получает удовлетворение от страдания других. Хранитель Мернок говорит, что надо просто стирать у них память и превращать в орудия труда и послушных слуг. Ни на что другое они не годятся, ибо в них заложено зерно самоуничтожения, проростаемое древом всепоглощающего эгоизма. Удовлетворение своей похоти и голода и все. Тогда им просто не нужен такой сложный мозг. Он для них лишь обуза, они просто сходят с ума не в силах совместить огромный потенциал, заложенный в их разуме со своими примитивными потребностями. Почти все из них уже больные, разодранные на части непрерывным внутренним конфликтом между этим потенциалом, вызывающим у них чувство бесконечного томления по чему-то большему и совершенному и их жалкой животной природой, требующей и выставляющей единственным смыслом существования удовлетворение убогих своих потребностей.

Суора легко запрыгнула на стол. Теперь она смотрела на разбойника сверху вниз. И чувство омерзения к нему отчетливо читалось на ее прекрасном лице.

Расталкивая свою апатию как толщу воды, Хишен нанес удар. Он стоял вплотную к стене и потому не мог сделать широкий замах, но с его силой ему это было и не нужно. Держа топорище двумя руками, он сделал резкое короткое движение, послав широкое полотно топора в горизонтальной плоскости. Страшное лезвие устремилось точно в торс девушки.

Суора, развернувшись влево и немного подавшись назад, встретила прямым ударом правой ступни деревянное топорище, отбросив его назад. А в следующий миг этой же ногой ударила ребром ступни в открытый лоб разбойника.

Хишен практически ничего не успел понять. Девица двигалась настолько быстро, что глаз почти не мог различить ее движения. Разбойник только почувствовал как топор налетел на что-то и отскочил назад, выворачивая ему ладони, а в следующее мгновение ему словно бревно в лоб врезалось. Его голова как мячик отпрыгнула к стене и он крепко приложился затылком к кирпичам позади себя.

Как ни удивительно, но мивар остался в сознании, по крайней мере наполовину. Он медленно сползал по стене, ничего не соображая и совершенно дезориентированный. Разбитый затылок оставлял за собой кровавый след.

Девушка спрыгнула со стола и встала практически вплотную к Хишену. Она пристально смотрела на него. Ей было любопытно. Животное все еще продолжало бороться. Она видела как разбойник медленно приходит в себя, хотя честно говоря она была уверенна что ее последний удар, будет действительно последним. Нет, она не хотела его убить, но рассчитывала что его сознательная деятельность на какое-то время прекратится.

Хишен тупо глядел перед собой и думал только о ноже в своем правом сапоге. Топор куда-то пропал из его рук. Он видел затянутую в черные одежды соблазнительную женскую фигуру перед собой, но он думал только о ноже. Он собирался с силами.

Хишен поднял левую руку и махнул куда-то влево. Всем своим существом он желал, он верил, что она посмотрит на то что он показывает.

Суора усмехнулась про себя. Как же он жалок со своими убогими уловками. Она послушно повернула голову и поглядела в правую от себя сторону. Она легко ощутила эмоциональный всплеск рядом с собой и в следующий миг легко прикоснулась левой ладонью ко лбу Хишена. Это был удар концентрированной энергии. От Владык, Хранителей и опытных наблюдателей Ташунг знал что некоторые из вида Homo Sapiens были способны делать тоже самое. Это конечно настораживало. Энергетическая волна буквально взорвала человеческое сознание, мгновенно погасив всю его деятельность и погрузив разбойника в глубокое беспамятство. Применение концентрации внутренних энергий было гораздо проще чем «метод кокона», но зато последний давал полный контроль над состоянием субъекта. Выбраться из кокона самостоятельно жертва не могла, а после энергетического удара она могла прийти в себя и через несколько минут, и через несколько часов. Все зависело от индивидуальных особенностей.

Суора посмотрела на нож в правой руке поверженного врага. Глаза ее сузились, она присела на корточки и положила пальцы левой ладони на безвольно склоненную голову мивара. Изо рта у него текла кровавая слюна. Просто животное, подумала девушка и взяла нож из расслабленной руки Хишена.

44.