Падшее Просвещение. Тень эпохи

Одновременно с этим Казанова занимает должность директора театра.

1782 год – Казанове приходится оставить службу и снова бежать из Венеции. Это происходит после публикации его памфлета «Ни любви, ни женщин, или Очищенные конюшни». Кроме того, очередным своим романом он оскорбляет дворянина Гримальди. Джакомо едет в Австрию, потом в Чехию.

1783 год – Казанова в последний раз посещает Венецию и проводит на родине несколько недель.

1784 год – в Вене Казанова служит секретарем у посла Венецианской республики. Знакомство и дружба с графом Вальдштейном.

1785 год – граф Вальдштейн предлагает Казанове должность библиотекаря в своем поместье Гут-Дукс, расположенном в Богемии. Казанова соглашается. В Гут-Дуксе он не только служит библиотекарем, но и совместно с хозяином замка занимается магией и алхимией.

1790 год – Казанова принимается за написание своих «Мемуаров». Творчество стало единственной отрадой. Знаменитый авантюрист умер в 73 года 4 июля 1798 года, вдали от родины, оставив после себя около 20 произведений, главными из которых являются мемуары «История моей жизни». Более 6 лет он писал воспоминания, так и не успев окончить их: 3500 листов редакторы после ухода Джакомо из жизни разделили на 10 томов. История опубликования мемуаров Джакомо Казановы так же загадочна и необычна, как и сама его жизнь. Долгое время считалось, что он погиб во время кораблекрушения, путешествуя по Балеарским островам, где незадолго до гибели закончил записки и предусмотрительно запечатал их в водонепроницаемый ящик. Полвека спустя рыбаки выловили его и передали своему хозяину, а тот, в свою очередь, – лейпцигской типографии, где записки авантюриста и увидели впервые свет. В полном виде, хотя и в «литературной обработке», текст мемуаров Казановы был напечатан в 1822–1828 годах в немецком переводе с французского оригинала, а затем издан на французском в 1826–1832 и в 1843 годах. Высоко оцененные молодым Гейне уже после появления первого тома, мемуары Казановы получили с этого времени всемирную известность и были вскоре переведены на многие европейские языки. Его книгой восхищались Стендаль, Мюссе, Делакруа, в России – Ахматова, Блок, Цветаева. Сокращенный русский перевод мемуаров в одном томе вышел на русском языке в Санкт-Петербурге в 1887 году. Но еще в 1861 году в журнале «Время», за подписью «редактор», за которой скрывался Ф.М. Достоевский, появилось «Предисловие к публикации «Заключение и чудесное бегство Жака Казаковы из Венецианских темниц (Пломб) (Эпизод из его мемуаров)». Он отмечал, что книга Казановы совершенно неизвестна русскому читателю. «Между тем французы ценят Казанову как писателя даже выше Лесажа, автора романов «Хромой бес», «История Жиль Блаза из Сантильяны». Так ярко, так образно рисует он характеры, лица и некоторые события своего времени, которых он был свидетелем, и так прост, так ясен и занимателен его рассказ».

Граф Калиостро

Джузеппе Бальзамо, более известный как граф Калиостро, – это человек, слава которого преувеличена легендой. Граф Алессандро Калиостро, известный также под именами Феникс, Тискио, Бельмонте и маркиз де Анна, прославился в мире благодаря собственной смекалке. Мужчина, который начал карьеру с продажи фальшивых карт сокровищ, спустя годы стал вхож в королевские дома Европы и России. Неудивительно, что столь загадочный персонаж со временем переместился на страницы произведений, написанных мировыми классиками. Современники поражались умению графа подать себя в обществе и отмечали необъяснимый интерес женщин к алхимику при заурядной внешности последнего: «Смуглолицый, широкий в плечах человек средних лет и невысокого роста. Говорил он на трех или четырех языках, притом на всех без исключения – с иностранным акцентом. Держался таинственно и напыщенно. Щеголял перстнями, украшенными редкими драгоценными камнями».

Наибольшую известность истории, связанные с именем графа, получили после выхода романа Александра Дюма-отца «Жозеф Бальзамо». Книга создала небывалый ажиотаж и даже вызвала разговоры о том, что великий мистификатор до сих пор жив. Интерес подкрепило следующее произведение писателя – «Ожерелье королевы», затрагивающее аферу мадам де Ламотт де Валуа с драгоценностями Марии-Антуанетты.

Трудно ответить на вопрос, был ли он человеком, призванным подготовить Французскую революцию, или он шарлатан, выдававший себя за мага. Более определенно можно сказать лишь то, что Калиостро был мистиком и масоном, обладавшим незаурядной силой внушения.

Джузеппе Бальзамо родился 8 июня 1743 года на острове Сицилия в городе Палермо. По словам же самого Калиостро, он родился от любовного союза принцессы, имя которой нельзя называть, и ангела. Мальчик появился на свет в восточной стране, неподалеку от места, где Ной построил ковчег. Кстати, граф лично был знаком с великим праведником и даже занял почетное место на корабле во время потопа. Позже, перебравшись в Медину, Алессандро провел юность в роскоши. Достиг зрелого возраста и с благословения родного дяди отправился в кругосветное путешествие с уважаемым наставником Альтотасом.

Мужчина побывал в Африке, много времени провел в Египте, где изучал тайны пирамид и общался с фараонами. Позже просвещенный муж перебрался в Европу, чтобы больше узнать о тайнах мироздания, которые теперь рассказывает избранным. Исторические источники утверждают, что настоящий Джузеппе Бальзамо родился на Сицилии в семье торговцев сукном. Пьетро и Фелиция не могли совладать с сыном, который с детства отличался непростым характером.

В свое время будущий Калиостро был известен под разными именами: Тискио, Мелина, граф Гарат, маркиз де Пеллегрини, маркиз де Анна, граф Феникс, Бельмонте. Родители его были набожными католиками, мелкими торговцами сукном и шелковыми материями.

Мальчика, обладавшего пытливым умом и способностями, родители отдали в семинарию святого Роха в Палермо. После того как он сбежал оттуда, его поместили в монастырь святого Бенедетто около Кальтаджироне. Благодаря склонности к ботанике, парня отдали на воспитание монастырскому аптекарю, и в его лаборатории он обучился пользоваться различными средствами, что ему очень пригодилось в будущем. Один из биографов Калиостро отметил, что мазь для лица, скипидарные пилюли и канадский бальзам готовились в обычных аптеках по рецептам Калиостро, которые сохранились. Когда швейцарский пастор, философ и писатель Иоганн Каспар Лафатер спросил у него, в чем его секрет, Калиостро коротко ответил, что вся его наука заключается in verbis, herbis et lapidibus («в словах, травах и камнях»). Сказанное означало, что Калиостро совершает свои чудесные исцеления при помощи простых снадобий: растений, минералов и гипнотического дара внушения.

Отцы-бенедиктинцы частенько наказывали будущего чародея за различные проделки, которые не всегда были безобидными. При помощи своего родственника-нотариуса он подделал завещание в пользу маркиза Мориджи. В другой раз Бальзамо (более привычное имя Джузеппе на французский лад) проявил свое знание мистицизма. Ему удалось дочиста обобрать золотых дел мастера Марано, которому он обещал найти в окрестностях Палермо богатейший клад. Обманув простака, Бальзамо уехал в Мессину и там принял фамилию своей тетки – Калиостро, присовокупив к ней графский титул, о котором впоследствии сам говорил, что он не принадлежит ему по рождению, но имеет особое таинственное значение. Впрочем, однажды он открылся своей собеседнице (скрытой недоброжелательнице Калиостро), что он не испанец, не граф Калиостро, но что он служил великому Кофте под именем Фридриха Гвалдо, и заявлял при этом, что должен таить свое настоящее звание. Недолгое пребывание в монастыре открыло для будущего Калиостро мир медицины и химии. Но, поймав молодого человека на мошенничестве, монахи выгнали Бальзамо из обители.

Так началась самостоятельная жизнь великого мистификатора. Юноша промышлял кражами и обманом, пока в Мессине не умерла родная тетка Джузеппе. Парень отправился в родные края, надеясь на часть наследства. Но в результате просто присвоил имя родственницы и добавил к звучной фамилии Калиостро незаслуженный титул.

Свыкаясь с новым образом, молодой человек отправился в путешествие по Востоку, в котором познакомился с собственным наставником – аферистом Альтотасом. Теперь мелкие махинации переросли в масштабные операции.

В «Путешествии в Италию» Иоганн Вольфганг фон Гете (сам большой знаток герметизма) так описывает Калиостро: «Я отвечал, что перед публикой он и впрямь держался как высокородный аристократ, но в кругу друзей часто признавал свое скромное происхождение».

Вообще, Джузеппе предпочитал говорить о своем родстве по материнской линии, которая восходила к некоему Маттео Мартелло, поскольку это имя звучало как Карл Мартелл – знаменитый майордом франков, спасший в VIII веке Европу от нашествия мавров.

В Мессине, по сведениям Калиостро, он встретился с таинственным армянином Альтотасом, которому он был обязан всеми своими познаниями. Еще при жизни мистического графа загадочный армянин появился в незаконченном романе Фридриха Шиллера «Духовидец» – образ, скорее всего, навеянный всей эпопеей, связанной с авантюристом Калиостро. Впоследствии историки выяснили, что Альтотасом был человек неизвестного происхождения по имени Кольмер. Этот тип долгое время проживал в Египте, где узнал чудеса древней магии и с 1771 года стал учителем других, посвященных в оккультные тайны.

Вместе с Альтотасом Калиостро посетил Египет, был в Мемфисе и Каире, а затем они приплыли на остров Родос. Когда они сели на корабль, чтобы снова вернуться в страну фараонов, ветер отогнал судно к Мальте. Тогда великим магистром Мальтийского ордена был Мануэль Пинто де Фонсека, питавший большую склонность к таинственным наукам. Шестьдесят восьмой гроссмейстер ордена предоставил гостям свою лабораторию, в которой они могли утолить свою страсть к алхимии. Говорили, что они занимались поиском философского камня и эликсира вечной молодости.

Альтотас исчезает с Мальты. Скорее всего, он просто сменил имя. Калиостро с рекомендательными письмами от великого магистра, с которым он подружился, отправился в Неаполь к рыцарю Аквино де-Караманика. Там Калиостро хотел открыть игорный дом, но заподозренный неаполитанской полицией перебрался в Рим, где полюбил юную девушку. Лоренцо Феличиани была не только юна и прелестна, но и толкова. Женитьба на ней давала Калиостро возможность приобрести и жену, и сообщницу своих плутней. Как тогда писали, «преданная жена не должна для выгод мужа останавливаться даже перед собственным позором». Весьма прозрачный эвфемизм торговли живым товаром.

Первые годы аферы графа не приносили достаточного дохода, поэтому часто за собственные ошибки и долги мужчина расплачивался с помощью Лоренции. Девушка торговала собой, чтобы вызволить мужа из долговой тюрьмы или получить денег на еду.

В Вечном городе Калиостро свел дружбу с Оттавио Никастро, закончившим свои дни на виселице, и маркизом Альято, умевшим подделывать почерки и составившим для Джузеппе патент на имя полковника испанской службы. В этом чине он позже прибудет в Петербург. Но сначала он отправился в Бергамо. Маркиз, которому угрожал арест, сбежал от супружеской четы, прихватив с собой все деньги. Под видом паломников бедняги отправились в Мадрид, где Калиостро торговал прелестями своей супруги, а потом уехал с ней в Лондон. Первый приезд туда Калиостро в 1772 году оказался крайне неудачным. Выкупленный женой из английской тюрьмы, Калиостро отправился в Париж. Именно здесь к нему пришла слава. Конкуренцию алхимику и магу составлял в тогдашней столице мира некий Месмер, завороживший французскую публику опытами с животным магнетизмом. И тогда Калиостро уехал сначала в Брюссель, а затем в Германию, где его посвятили в масоны.

Когда Джузеппе вторично вступил на берега Альбиона, его уже ждал оглушительный успех, равного которому он и не мог себе представить. Перед масоном Калиостро открывались двери любых салонов и кружков, в которых он блистал в качестве эмпирика, духовидца и алхимика. В Лондоне Калиостро основал египетское масонство, допускавшее применение таинственных сил природы. Именно в это время на рядового авантюриста обратили внимание иллюминаты – масонский орден, поставивший своей целью бороться с монархиями и христианской Церковью. Глава иллюминатов, Вейстгаупт, обязался оказывать Калиостро финансовую поддержку в обмен на обещание пропагандировать идеи этого тайного общества. Здесь следует заметить, что иллюминатом был и великий Гете, который мог лично знать Калиостро. С этого времени дела Калиостро пошли в гору. Чтобы замаскировать источник своих средств, он ежемесячно запирался в своем кабинете, давая понять, что в это время изготовляет золото.

Во время его второго визита в английскую столицу его уже окружал ореол путешественника по таинственному Востоку, где он коснулся величайших тайн и обрел оккультные знания. Иллюминаты всячески поддерживали эту легенду, создавая вокруг своего адепта ореол таинственности. Когда собеседники просили Калиостро объяснить нечто таинственное, он в ответ рисовал им эмблему – змею, державшую в пасти яблоко, пронзенное стрелой, что означало мудреца, обязанного хранить свои знания в глубочайшей тайне. Тем временем его супруга Лоренца переменила имя на Серафиму и, оставив прежнюю свою беспутную жизнь, начала вращаться среди благочестивых квакеров, агитируя в пользу своего мужа.

Являлся ли Калиостро основателем египетского масонства? Современный французский специалист по оккультизму Андре Натаф (Andrе Nataf) пишет: «Он основал несколько масонских лож, в частности, «ложу Мудрости», изобрел ритуал египетского масонства, большим почитателем которого себя объявлял».

Русский писатель и историк XIX века Евгений Петрович Карнович на этот счет выразился более пространно: «Что касается египетского масонства, то Калиостро не был собственно его основателем. Оно до него еще было изложено в рукописи какого-то Джоржа Гостона. Калиостро купил случайно эту рукопись у одного лондонского букиниста и воспользовался ею, хотя и говорил, что мысль о таком масонстве была почерпнута им в папирусах египетских пирамид». Вскоре под именем маркиза Пелегрини Калиостро объявился в Венеции. Затем его путь лежал в Голштинию, где Калиостро встретился со знаменитым графом Сен-Жерменом, который, помимо всего прочего, был также странствующим тамплиером. Некоторые авторы свидетельствовали, что Калиостро получил от Сен-Жермена посвящение в рыцари тамплиеров. По всей видимости, Сен-Жермен посоветовал Калиостро отправиться в Петербург. По свидетельству барона Глейхена, граф был в российской столице в июне 1762 года и сохранил дружеские отношения с князем Григорием Орловым, называвшим Сен-Жермена саrо padre («дорогой отец»).

Дорога в Северную Пальмиру лежала через Курляндию, и в 1779 году Калиостро оказался в Митаве. Современники отмечали, что расположение курляндцев к Калиостро было так велико, что они даже хотели избрать его своим герцогом, вместо Петра Бирона, которым были недовольны. Случались и досадные проколы. Так, профессор Уппсальского университета Норберг, долго живший на Востоке, обнаружил полное незнание Калиостро арабского языка. При этом сохранилось множество свидетельств, что Калиостро «говорил почти на всех европейских языках с удивительным, всеувлекающим красноречием».

В целом о Калиостро отзывались позитивно. Характерный пример этому находится в записках барона Глейхена (Souvenirs de Chaгles Henгi baron de Gleichen, Paгis, 1868): «О Калиостро говорили много дурного, я же хочу сказать о нем хорошее. Правда, что его тон, ухватки, манеры обнаруживали в нем шарлатана, преисполненного заносчивости, претензий и наглости, но надобно принять в соображение, что он был итальянец, врач, великий мастер масонской ложи и профессор тайных наук. Обыкновенно же разговор его был приятный и поучительный, поступки его отличались благотворительностью и благородством, лечение его никому не делало никакого вреда, но, напротив, бывали случаи удивительного исцеления. Платы с больных он не брал никогда».

В Петербурге Калиостро объявился под именем графа Феникса. Сведения о пребывании Бальзамо в России содержались в небольшой книжке Aventures de Cagliostro, изданной в Париже в 1855 году. Итак, в 1779 году он прибыл в Петербург с расчетом расширить влияние ложи, но прогадал во всех отношениях. По приезде Калиостро заметил, что его известность в России была не так громка, как он полагал. «И как человек чрезвычайно сметливый, он понял, что при подобном условии ему невыгодно было выставлять себя напоказ с первого же раза. Он повел себя чрезвычайно скромно, без всякого шума, выдавая себя за чудотворца, не за пророка, а только за медика и химика, – пишет Карнович. – Жизнь он вел уединенную и таинственную, а между тем это самое еще более обращало на него внимание в Петербурге, где известные по чему-либо иностранцы являлись постоянно на первом плане, не только в высшем обществе, но и при дворе. В то же время он распускал слух о чудесных исцелениях, совершенных им в Германии никому еще неизвестными способами, и вскоре в Петербурге заговорили о нем, как о необыкновенном враче».

Тем временем прекрасная Лоренца вызвала слишком живой интерес князя Потемкина! Жена Калиостро Лоренца Феличиане отличалась красотой, она описывается как статная стройная молодая женщина с белой кожей, черными волосами, круглым лицом и блестящими глазами. Жизнь с Бальзамо не была сладкой. Когда у Калиостро заканчивались средства на существование, он, как мы уже отмечали выше, фактически торговал женой. Тем не менее женщина продолжала следовать за мужем и ассистировать ему в любых начинаниях. Лоренца воздействовала своей красотой не только на мужчин, но и на женщин. Она говорила, что ей более 40 лет и ее старший сын давно служит капитаном в голландской службе. Когда русские дамы изумлялись ее необыкновенной моложавости, та рассказывала, что ее внешность сохранена благодаря чудесному снадобью против старости, изготовленному ее мужем. Богатые русские барыни тратили огромные деньги на склянки чудодейственной воды, предлагаемой Калиостро. Однако связь Потемкина с итальянкой не могла радовать императрицу, и спустя девять месяцев после прибытия Калиостро пришлось выехать из России. Конечно, дело было не только в проделках Потемкина, успевшего осыпать свою любовницу драгоценностями.

Мистификации подозрительного итальянца не вызвали горячего интереса в среде образованной русской знати, хотя масонство тогда уже было распространено и в России. Так, статс-секретарь императрицы Иван Перфильевич Елагин, сам увлеченный франкмасон, однажды дал итальянцу пощечину, когда понял, что в своих рассказах Бальзамо допускал множество исторических и географических ошибок и порой просто вешал лапшу на уши.

Были и другие сложности. Так, через некоторое время после «излечения» новорожденного ребенка князя Гагарина его мать заподозрила подмену. «И весь Петербург заговорил об этом. Когда же началось по поводу этого говора следствие, то Калиостро не отпирался от сделанного им подмена, заявляя, что так как отданный ему на излечение ребенок действительно умер, то он решился на обман для того только, чтобы хотя на некоторое время замедлить отчаяние матери. Когда же его спросили, что он сделал с трупом умершего ребенка, то Калиостро отвечал, что, желая сделать опыт возрождения (палингенезиса), он сжег его», – утверждает Карнович.

Критики Калиостро подозревали в его желании обольстить Потемкина тайный умысел, мол, хитроумный мнимый граф хотел получить аудиенцию у самой императрицы.

Однако Екатерина II так и не приняла великого целителя и алхимика. По слухам, якобы из-за ревности: Потемкин сблизился с красавицей-женой Калиостро. Кроме того, о чародее поползли по столице дурные слухи. Шашни фаворита, дескать, и послужили высылке графа Феникса с супругой за пределы Российской империи. До Москвы Калиостро так никогда и не добрался. Когда Бальзамо было указано покинуть Петербург, на путевые издержки от императрицы он получил крупную сумму. В 1786 году на сцене театра в Эрмитаже состоялась премьера комедии «Обманщик», сочиненной лично Екатериной II, о неком Калифалкжерстоне – мошеннике, очень напоминающем Калиостро. В 1870 году свет увидела ее книга «Тайна противо-нел?паго общества», в которой высмеивалось масонство и его тайны.

Во Франции знаменитый авантюрист «вляпался» в еще один скандал, связанный с ожерельем королевы.

Среди поклонников Великого Копта в этой стране были герцог Люксембургский и известный натуралист Ромон. Ученики называли Калиостро «обожаемый отец» и «достойнейший учитель». Все хотели иметь его портрет на медальонах, кольцах, веерах; в знатных парижских домах стояли бюсты «божественного Калиостро».

«Графа», как всегда, сопровождала Лоренца Феличиани, его жена, с которой, разумеется, тоже говорили духи света и тьмы. По-княжески расточительный, появлявшийся на улицах и в общественных местах в сопровождении многих слуг, в великолепном костюме, украшенном бриллиантами и орденами, он всюду возбуждал удивление и внимание к своей особе. Даже Гете признавал, что «Калиостро во всяком случае замечательный человек». Калиостро гениально удовлетворял потребности в демонических героях, которых так любила, как это не покажется странным, эпоха Света и Разума, ибо свет нуждается в тени, а как сказал святой Бонавентура, без черной краски палитра мира была бы неполной.

«Он был, – пишет в своих мемуарах баронесса Оберкирх, – не то чтобы красив, но я никогда не видела более выразительной физиономии. Он обладал взглядом почти сверхъестественной глубины. Выражение его глаз было то как пламя, то как лед; он привлекал к себе и отталкивал; он то внушал боязнь, то казался непреоборимо привлекательным».

Однако вскоре этим триумфам пришел конец.

В Париже Калиостро сблизился с придворной интриганкой графиней Ла Мот, урожденной Валуа. Девизом этой достойной дамы были следующие слова: «Есть два способа выпрашивать милостыню: сидя на паперти церкви или разъезжая в карете». Ла Мот предпочитала второй способ. По совету Калиостро она уверила кардинала де Рогана, что королева Мария Антуанетта хочет тайком купить громадное бриллиантовое ожерелье, которое ювелиры Бемер и Бессанж продают за миллион шестьсот тысяч франков, но не решается сделать это открыто из-за боязни, что «философы тотчас напечатают памфлеты о растрате государственных средств». Ла Мот убедила кардинала, который в то время был в немилости, что если он купит для королевы это ожерелье, то будет щедро вознагражден ее величеством. Роган все же предпочел услышать это обещание из уст самой королевы. Августовской ночью 1785 года в Трианонском парке, на одинокой тропинке, кардинал встретился с «королевой», укрывшейся под плащом с капюшоном, которая подтвердила слова Ла Мот. Роган и не подозревал, что разговаривал не с Марией Антуанеттой, а с девицей Марией Олива, чрезвычайно похожей на королеву.

Покупка состоялась в кредит, и кардинал передал ожерелье Ла Мот. Но когда ювелиры со счетом пришли во дворец, возмущению Марии Антуанетты не было предела. 15 августа Рогана, собиравшегося идти служить мессу, призвали в кабинет короля, где находились Мария Антуанетта и еще несколько человек придворных.

– Что это за ожерелье, которое вы будто бы доставили королеве? – грозно спросил кардинала Людовик.

Смущенный Роган попросил дать ему возможность оправдаться в письменной форме. Его отвели в соседнюю комнату и дали бумагу и перо. Когда он закончил писать, его арестовали.

– Ваше величество, – воззвал кардинал, – избавьте меня от позора быть арестованным в архиерейском облачении, на глазах всего двора.

– Так и должно быть, – лаконично ответил король. Вечером того же дня дом Рогана был иллюминирован, а парижане пели веселые песни о королеве, называя ее «госпожой Дефицит», так как сплетня о ее участии в этом деле не подвергалась сомнению. Однако ее невиновность доказывается хотя бы тем, что ранее король дважды изъявлял желание подарить ей это злосчастное ожерелье и каждый раз Мария Антуанетта отвергала подарок.

18 мая арестовали Ла Мот и также посадили в Бастилию. После первых допросов интриганки был арестован Калиостро, а затем и Олива. Мнимая королева в момент ареста была беременна и в крепости родила мальчика; ребенок получил фамилию своего незаконного отца Тусена де Босир, признавшего себя виновником его появления на свет.

Кардиналу отвели в Бастилии комнату майора Делома, находившуюся на большом дворе, где были помещения для офицеров. Ему позволили взять с собой трех камердинеров. У дверей его комнаты постоянно находился часовой. Комендант де Лоне был то чересчур строг с арестованным, то слишком благосклонен к нему – смотря по тому, склонялся процесс к осуждению или оправданию Рогана. Из казны на содержание кардинала отпускали 150 ливров в день.

Роган и Ла Мот шантажировали судей, что в случае признания их виновности они впутают в дело королеву. Из-за боязни скандала 31 мая 1786 года кардинал Роган был оправдан судом парламента. В этот день Париж ликовал: верноподданные логично заключили, что, если кардинал невиновен, значит, осуждены королева и двор. Роган сделался знаменитостью, хотя до того, по словам Луи Блана, «не имел даже популярности своих пороков». После своего выхода из крепости он снова поссорился со двором, но так как его здоровье было подорвано десятимесячным заключением, то на этот раз его сослали в провинцию Овернь.