На перекрестках времени

Когда-то не верили, что удастся победить тяготение. Говорили: «Человек не птица, крыльев не имат». А ведь теперь нам предстояла борьба с самым сильным противником – Временем!

Мы хотим воплотить в действительность задорные слова старой песни:

Мы покоряем пространство и время, Мы – молодые хозяева земли.

Только не в отдельности – время и трехмерное пространство – в нем-то мы научились двигаться, а в комплексе. Двигаться в четырехмерном континууме Времени-Пространства.

Что нам даст победа над пространством? Ну, будем летать в космос на субсветовых скоростях. Не в этом дело. Чем скорее летит корабль, чем быстрее идет время для его экипажа, тем больше времени пройдет на Земле, вот что ужасно!

Слетаем мы, допустим, в Туманность Андромеды и обратно. Для экипажа пройдет лет шестьдесят, а на Земле – три миллиона лет. Вылезут из звездолета усталые, измученные, старые люди. Их будут жалеть, кормить синтетиками, лечить. Их сведения, добытые с нечеловеческим трудом, вряд ли будут нужны науке того времени…

Понимаете, весь ужас положения в том, что, по Эйнштейну, движущиеся часы всегда отстают. И получается, что полет в прошлое противоречит принципу причинности. Он до недавнего времени считался принципиально невозможным.

Но… я не хочу сказать, дескать, после Ньютона – Эйнштейн, а после Эйнштейна – Рыжов и Горшенин. Просто накопилось много предпосылок, а Жан-Жак и Виктор их суммировали.

Так вот, мы и хотим летать во Времени-Пространстве (а не во времени и пространстве) вперед и назад. Чтобы дальние космические рейсы укладывались в разумные сроки и чтобы космонавтов встречали на Земле те же люди, что их провожали. Пусть нам самим не доведется побывать за пределами Солнечной системы, но проложить туда дорогу для потомков мы должны.

Довольно человечеству бессильно плыть по Реке Времени!

Наш СВП-7 – Семиканальный Синхронизатор Времени-Пространства – не средство передвижения и не машина времени, а все вместе. Конечно, это только начало. Ему бы хроноквантовую энергетику помощнее да хронодеклинатор «поумнее», была бы еще та машина!

Наш пыл несколько охлаждал Жан-Жак.

– Не заноситесь, – говорил он нам. – Не выскакивайте из плана, нам не под силу объять необъятное.

Может, он и прав, но… Нельзя же, в конце концов, все перекладывать на плечи потомков!

Как-то я восхищался вслух научной эрудицией Ломоносова и Фарадея, а Жан-Жак сказал, что нынешний первокурсник знает больше их, вместе взятых. А я возразил: если бы Ломоносов и Фарадей не думали о людях будущего, то у него, Жан-Жака, не было бы легкового автомобиля и ходил бы он в пудреном парике. Он замолчал, вынул расческу и причесался – значит, рассердился…

Виктор отнял большой палец от носа.

– Пошли в крааль, – сказал он. – Посмотрим на месте.

Ангар, в котором стоял СВП-7, мы обычно называли стойлом. Виктор терпеть не мог этого слова. Он упорно говорил «крааль».

Мы отсоединили входной блок хронодеклинатора, поставили его на автокар и выехали из лаборатории.

Площадка перед «стойлом» была разрыта, вернее, канава, в которую на прошлой неделе уложили новый кабель, была уже засыпана, но еще не покрыта асфальтом. Грунт, размокший от ночного дождя, мило прочавкал под колесами автокара.

Вот он, СВП-7, наш белый красавец, наша гордость и божество. Много лет мы бились над ним и много лет бились до нас – начиная с того момента, когда Козюрин впервые высказал поразительную догадку о связи времени с энергией. Сейчас нет времени рассказывать, но когда-нибудь, достигнув пенсионного возраста, я напишу об этом двухтомные воспоминания, а Виктора, который, конечно, станет академиком, попрошу написать к ним один том комментариев.