Новая эпоха – старые тревоги: Экономическая политика

(Экономическая экспертная группа, ноябрь 2001 г.)

Как видно из таблицы 2, предполагается, что цена на нефть «Urals» может снизиться до 15 долл. за баррель. При этом происходит резкое снижение темпов роста ВВП (1,7–2,5 %), означающее практически остановку подъема экономики и сохранение накопившегося отставания от развитых стран, тогда как развивающиеся страны будут и далее сокращать разрыв. В других вариантах темпы ВВП также сокращаются против 2001 года, хотя и не столь существенно. Вариант цены в 18 долл. за баррель нас, вообще говоря, тоже не устраивает. Авторы не осмелились строить предположения о более низких ценах, скажем, 12 долл. за баррель, хотя в 1998 году доходило и до 8 долл. Прогноз МВФ – 18,5 долл.

В пессимистическом варианте мы видим также, что рост инфляции уравнивается с ростом денежной массы. Это означает прекращение монетизации экономики при нынешнем ее крайне недостаточном уровне (16 % ВВП). Третий вариант как бы устанавливает ту границу ухудшения, до которой нового кризиса как такового не будет. Относительное снижение обменного курса рубля позволяет несколько укрепить конкурентные позиции российских производителей, хотя и в других вариантах курс остается заметно заниженным.

Согласно прогнозу Центра экономической конъюнктуры, при сходном варианте развития рост реальных доходов населения практически приостанавливается (101,5 % в 2002 году против 105 % в 2001-м), что означает и прекращение роста потребительского спроса.

Все же можно рассчитывать на более высокую вероятность среднего варианта.

Я полагаю, приведенный прогноз и в марте 2002 году обнаруживал высокую устойчивость, что случалось до сих пор нечасто. Кроме того, в результате усилий нефтедобывающих стран и улучшения ситуации в экономике США нефтяные цены стабилизировались на уровне 19–21 долл. за баррель. Вывод таков: в ближайшей перспективе (2002 год), несмотря на неважные показатели производства в первые месяцы года, привычные тревоги по поводу вероятности нового кризиса в российской экономике можно отложить.

2.2

Бюджет и внешний долг

В таблице 3 приведены показатели прогноза федерального бюджета, построенного ЭЭГ по тем же вариантам и отражающего, таким образом, влияние на бюджет нефтяных цен. Пессимистический вариант предполагает в 2002 году секвестр расходов (5 %), ибо только при этом условии удастся сохранить профицит бюджета на уровне 0,5 % ВВП. Если же секвестр не производить, то расходы в 2002 году составят 1668,7 млрд руб. (15,9 % ВВП), и образуется дефицит в 0,1 % ВВП, который придется покрывать за счет увеличения заимствований.

Таблица 3. ПРОГНОЗ ПОКАЗАТЕЛЕЙ ФЕДЕРАЛЬНОГО БЮДЖЕТА НА 2002–2003 ГОДЫ

* При условии секвестра на 5 %.

Источник: Экспертная экономическая группа.

Дополнительные доходы есть только в оптимистическом варианте на 2002 год, и то мизерные, не чета огромной сумме (341 млрд. руб.) в 2001 году. Финансовый резерв, который в оптимистическом варианте составил бы 4,9 млрд. долл., а в реалистическом – 3,3 млрд. долл., в пессимистическом варианте обнуляется. Таким образом, идея формирования собственных ресурсов для выполнения обязательств по внешнему долгу в пиковом 2003 году оказывается нереальной, так что придется прибегать к заимствованиям у МВФ, на еврорынках на сумму как минимум 4 млрд. долл. да еще брать валютный кредит у Банка России тоже примерно на 4 млрд. долл.

В этом случае вступит, видимо, в силу договоренность с МВФ о том, что, не поддерживая реструктуризацию долга России Парижскому клубу, Фонд вернется к ее кредитованию в чрезвычайных обстоятельствах. Надо, однако, убедиться, что снижение цен на нефть до 15 долл. за баррель будет сочтено чрезвычайным обстоятельством, при том что страна не намерена ни повышать налог, ни сокращать расходы.

По расчетам фирмы «ФБК», граница «безубыточности» федерального бюджета лежит даже ниже 15 долл., на уровне 11,5 долл. за баррель. Механизм секвестрования не стоит запускать, пока цены не снизятся до 14,5 долл. за баррель. А цены на нефть с начала 2002 года между тем снова поползли вверх. Не пришлось бы опять ломать голову над стерилизацией. А про долги при таких обстоятельствах вряд ли вспомнят, даже если США захотят отблагодарить Россию за активную поддержку в борьбе против международного терроризма списанием долгов. Должны-то мы в основном Германии.

Кстати, согласно расчетам ЭЭГ, налоговая нагрузка (доходы бюджета расширенного правительства в процентах к ВВП) сократится с 37 % в 2000 году до 35,3 % в 2002-м (на 1,7 процентного пункта) в оптимистическом варианте и до 33,9 % (на 3,1 процентного пункта) в пессимистическом варианте; и еще примерно на один процентный пункт в 2003 году независимо от вариантов. Если это так, то важное условие подъема экономики на основе частной инициативы при реализации этого прогноза будет сохраняться, хотя и в недостаточных масштабах. Оптимальная же для условий России налоговая нагрузка не должна превышать 30–32 % ВВП.

Но вернемся к долгу. Россия заняла позицию погашения внешнего долга по оригинальному графику, прекратив переговоры по реструктуризации, так же как и заимствования у МВФ. Следует признать, за прошедшее время правительство преуспело на этом пути. На 1 июля 2001 года, по данным Минфина, внешний долг РФ составил 137,8 млрд. долл. против 158 млрд. долл. в пиковом 1998 году. Сокращение произведено за счет погашения долга в отсутствие новых заимствований, а также, по слухам, за счет операций по скупке долгов России государственными банками (Ведомости. 20.02.2002). Эта сумма составляет примерно 44 % ВВП России 2001 года в долларах по рыночному курсу, что вполне прилично для определения кредитного рейтинга страны. Новый пик платежей в 2003 году снижен с 19,5 до 17 млрд. долл. Финансовый резерв, созданный правительством к концу 2001 года, составил около 2,7 млрд. долл. На этом основании М.М. Касьянов заявил в феврале, что проблема внешнего долга решена.

А если цены на нефть все же будут падать? А если принять в расчет нужды модернизации? Не следует ли вернуться к вопросу о реструктуризации долга? Тем более что администрация Буша-младшего ищет способы отблагодарить Россию за поддержку после 11 сентября. По некоторым признакам, вопрос о реструктуризации российского долга в США обсуждался.

Моя позиция такова. В свое время переговоры о всеобъемлющем урегулировании внешнего долга, включая его частичное списание, не следовало прекращать. Хотя бы периодические консультации стоило поддерживать независимо от того, могли ли мы рассчитывать на успех. Тогда можно было бы дождаться изменения позиции партнеров. Но раз этого не было сделано, возвращаться к вопросу не стоит, разве что в крайнем случае. Объяснить это можно следующим образом.

Во-первых, как мы видели, изменения в бюджете в связи с падением цен на нефть отнюдь не катастрофичны. Некоторое напряжение бюджета – минимальный секвестр, небольшое увеличение доходов бюджета или заимствования, в том числе на внутреннем рынке, видимо, позволят пройти пик 2003 года.

Во-вторых, с переговорами о реструктуризации долга к 2003 году мы уже все равно опоздали. Сейчас начавшись, даже при доброй воле всех сторон, они не завершатся к сроку.

В-третьих, надо иметь в виду, что переговоры будут теперь касаться только долга Парижскому клубу, это примерно 40 млрд. долл., тогда как еврооблигации Российской Федерации уже составляют не менее существенную сумму, а они реструктуризации не подлежат ни под каким видом.

В-четвертых, интерес к реструктуризации долга после 2003 года значительно падает. Суммы платежей, кроме пика в 2005 году, не будут превышать 12–13 млрд. долл. в год, общий размер внешнего долга в 2004 году снизится примерно до 110 млрд. долл. Можно также рассчитывать на то, что условия для заимствований России на международных рынках будут улучшаться (в 1999 году об этом не могли и думать). Поэтому появятся, видимо, возможности и для рефинансирования долга на приемлемых условиях.

Тем не менее к вопросу о внешнем долге и о политике заимствований стоит вернуться, но уже под другим углом зрения, а именно в контексте задач модернизации российской экономики.

3

Капитал для модернизации

3.1

Задачи модернизации

Прежде чем двинуться дальше, подведем некоторый итог. Самая большая видимая опасность для российской экономики – падение цен на нефть. В наиболее вероятном варианте развития оно влечет за собой снижение темпов экономического роста на 1,5–2 процентных пункта и оказывает достаточно умеренное воздействие на бюджет. Короче говоря, новый кризис в ближайшие два-три года маловероятен. По всей видимости, на фоне ослабления мировой экономики Россия будет выглядеть даже лучше других.

В докладе «Экономическая стратегия России на первое десятилетие XXI века» (март 2000 года), представленном на «круглом столе» Фонда «Либеральная миссия» и на I Международной конференции в Высшей школе экономики «Инвестиционный климат в России»[11 - См. с. 20–56 наст. изд.], была предложена трехэтапная программа на десять лет:

Первый этап (2000–2003) – преодоление кризиса недоверия и улучшение инвестиционного климата; рост – 2–3% в год; инфляция – 10–12 %. Доходы федерального бюджета повышаются до 14,5-15 % ВВП. Формируются предпосылки интенсификации структурной перестройки.

Второй этап (2004–2007) – рост инвестиций как следствие улучшения инвестиционного климата, ускорение структурной перестройки экономики, ее монетизация – решение проблемы бартера и неплатежей. Рост ВВП на 2–2,5 процентного пункта. Инфляция – 5–6%, рост реальных доходов населения не менее 2–3%.

Третий этап (2008–2010) – достижение высоких темпов роста экономики, завершение структурной перестройки. Темпы 7–8% в год, рост реальных доходов населения – 4–5%, существенное повышение производительности.

Я вернулся к этой программе по трем причинам. Во-первых, полагаю правильной и сегодня ее логику: сначала институциональные изменения, благоприятные для инвестиций, затем инвестиции, затем рост выпуска на основе сделанных ранее инвестиций.

Во-вторых, есть смысл посмотреть, что сделано или не сделано в соответствии с этой логикой. Теперь можно сказать, что события развивались в основном по приведенной логической схеме. Осуществляемые ныне институциональные преобразования серьезно изменили к лучшему уровень доверия и деловой климат, хотя еще многое предстоит сделать.

Интересно, что опережающий рост инвестиций наблюдался уже на первом этапе, темпы роста ВВП были заметно выше ожидавшихся, поступление доходов в федеральный бюджет поднялось до 16 % ВВП, но это, подчеркиваю, не логика, а удача: нам повезло с ценами на нефть, так же как в 1998 году – не повезло. Благодаря этому уже на первом этапе мы в основном преодолели бартер и неплатежи.

Но раз это подарок судьбы, то надо ему радоваться и не расстраиваться, что больше не дарят. Такие подарки бывают не каждый год, затем все равно приходится работать над решением стратегически важных задач.

В-третьих, в данной концепции на каждом этапе присутствует понятие структурной перестройки. Позднее в программе Грефа для ее обозначения использовали термин «модернизация», потому что, сообразно логике, пришла пора модернизацией серьезно заниматься. И это стратегическая задача огромного масштаба, не чета тем, что возникают в связи с колебаниями цен на нефть: стерилизовать избыточную ликвидность или производить секвестр – это повседневность, как прием пищи или отправление естественных надобностей.

Смысл структурной перестройки, или модернизации, понятен: перестроить советские предприятия в рыночные компании, поменять оборудование, внедрить самые передовые технологии во всех отраслях, освоить продукцию, конкурентоспособную в стране и на мировых рынках, а для этого – резко поднять производительность и эффективность, снизить издержки, подготовить кадры, способные решать эти задачи. И так в каждой компании.

Кроме того, за пределами отдельной компании надо определиться с тем, какой будет структура российской экономики в XXI веке:

• сохранится ли ее топливно-сырьевая ориентация, или же удастся занять сильные позиции в обрабатывающей промышленности, в высоких технологиях?

• будут ли преобладать крупные промышленно-финансовые группы (конгломераты), раз за разом захватывающие новые отрасли, новые предприятия? Или же наряду с ними высокий удельный вес в экономике займут малые

и средние предприятия? Будет ли конкурентная среда только на мировых рынках или появится также внутри страны?

• будет ли модернизация осуществляться сверху, авторитарными методами, с прямым и активным вмешательством государства в экономику, или же она пойдет на основе частной инициативы, с укреплением всех демократических институтов и при ограниченной роли государства?

От решения этих вопросов по-настоящему зависит облик России, какой она станет через 20–30 или 50 лет. Более того, речь идет об использовании исторического шанса, о том, удастся ли переломить многовековую традицию отсталости, бедности и подавленности большинства народа при могущественном государстве и всесильной бюрократии; получится ли превратить Россию в страну свободных и состоятельных граждан.

Если посмотреть с этой стороны, то можно утверждать, что к решению такого рода задач мы еще только приступили, притом скорее на уровне создания предпосылок, остановившись в нерешительности перед главными задачами.

Три кратких комментария к этим задачам.

1. В таблице 4 приведен подготовленный в ИМЭМО РАН прогноз структуры мирового экспорта. Выводы можно сделать такие: в международной торговле опережающими темпами будет расти экспорт готовых изделий. На них придется и растущая доля доходов. При этом спрос на текстиль и одежду – основу китайского экспорта – будет сокращаться. Существенно (более чем вдвое) сократится доля рынка товаров российского экспорта. Вообще, вес и влияние поставщиков топлива и сырья снизится, относительно будут падать и их доходы. Главная причина – внедрение ресурсосберегающих технологий в развитых странах. Еще больше упадет роль аграрного экспорта, который был главным в России до революции и на возрождение которого многие рассчитывают.

Таблица 4. ТОВАРНАЯ СТРУКТУРА МИРОВОГО ЭКСПОРТА, % к итогу

Источник: Мир на рубеже тысячелетий: Прогноз развития мировой экономики до 2015 г. М.: ИМЭМО РАН, 2001. С. 169.