Летопись Кенсингтона: Фредди и остальные. Часть 3

– Ну чего ты пищишь? – примирительно заметил Элтон Джон.

– Кто пищит?

– Ты пищишь, кто же еще?

– Это Я пищу?

– М, – неопределенно отозвался Элтон.

– Нет, это я пищу? Это ты МНЕ говоришь? – завелся Брайан.

– Нет, – пожал плечами Фредди. – Я молчу вот уже целую минуту. А что – ты пищишь, что ли?

– Пищал ли я? Ха! Ну конечно! То есть, тьфу! Не пищал! Это ты пищишь!

– Ах, я пищу? Я ПИЩУ?

– Да! – смело сказал Брайан и схватил леща.

– Я пищу! – бесновался Фредди, скача вокруг Брайана. – Я у него, видите ли, пищу!

– Да нет, не пищишь, – заметил Элтон Джон.

– Значит, он пищит?

– И он не пищит.

– А кто ж тогда пищит?

– М…

– И вообще ты во всем виноват, – и друзья, окружив Элтона, собрались задать ему перцу. И задали бы! Кабы не возвратились из кухни Джон и Роджер, а вслед за ними, оставляя грязные следы, из ванны не пришел Боуи, донельзя сырой, но не менее радостный.

– Как твой адвокат, – тут же сказал Джон Элтону, – я советую тебе немедленно рассказать, в чем дело!

– Я! – рванулся к нему Фредди. – Я скажу! Он же пищит, а ты спрашиваешь!

– Кто пищит? – почесал в затылке Джон.

– Ты что – тупой? Какой же ты тупой!

– Я попросил бы не оскорблять стряпчего! – подал голос Боуи.

– Хорошо, мне все ясно, – заметил Джон. – Кроме одного: кто же все-таки пищит?

– Он! – сказали хором все, показывая друг на друга.

Даже Роджер показал одной рукой на Элтона, а другой – на Брайана. Задранной ногой же он указывал на Фредди.

– Прекрасно, – ответствовал Джон. – Теперь заслушаем прения сторон. Элтон – к барьеру!

Элтон вышел к барьеру, отставил ногу и стал рассказывать:

– Я говорю, что они пищат. Они говорят, что я пищу. Но пищать я попросту не могу, потому как пищат они, а не я. Нам же, всем вместе и каждому в отдельности, в заданных условиях предписанного, тождественного, релевантного, пертинентного и суммированного, в одно время и в одном же месте, просто, как-то, знаете ли.., – и он. замолчав, выразительно развел руками.

– Понятно, – кивнул Джон. – Ну, что же, нечто подобное я и предполагал.

– А все-таки, – подал голос Боуи. – Кто пищал-то?

– Они, – отозвался Элтон. – Или я. Не помню. Давно здесь сидим.

– А если честно? – нахмурился Джон.

– Если честно, то я боюс, – прошептал ему Элтон. – Но могу и честнее – пищал я. Или они.

– Так, – сказал Роджер. – Кто из вас врет? Ты, Годзилла?

И он указал на Фредди, который тут же запел басом арию царя Бориса.

– Значит, он пищать не может, – сделал вывод Джон. – Следовательно, он не врет. А кто?

И все быстро обернулись, уставившись на Брайана. Тот смутился, принялся что-то горячо и хлопотливо объяснять, но тут же закатил глаза и с шумом упал.

– Допищался, – заметил Роджер.

– Пискун, – с омерзением констатировал Фредди.

– За что уронили оного? – показал пальцем на тело Джон.

– Тут как все вышло-то, – принялся махать руками Фредди. – Мы собрались поругаться, а тут – вон оно что!

– Ру-гать-ся? – хищно сказал Джон. – Я вот как позову Рингу – и будет вам на молочишко! Да как же вам не стыдно, вы, уважаемые в узких кругах люди и относительно популярные рок-звезды?!!

– Да! – вмешался и Элтон. – Как решились вы ругаться – без нас? Вот я вам подкину несколько вкусненьких образчиков брани – волосянки, гусеницы, червяки кольчатые, ноги перепончатые! Ржавые кабаны, особенно – Брайан! И еще – хвосты. Казуары. Тина.

Слово «тина» было последней каплей для присутствующих. Особенно – для нашего дорогого Брайана, который едва проморгался, как вдруг – «ржавый кабан»! Словом, над восстановлением морального облика Элтона он работал сильнее всех. Аккуратно вытерев напоследок ноги о бывшую когда-то белоснежной манишку Элтона, он уселся в кресло и вытянул ноги.

Тут в приоткрытую дверь сунулась чья-то удивленная физиономия.

– Добрый день! – сказала она, непристойно вращая глазами. – А что тут? Пьют?

– Ругаются, – заметил Роджер.

– Кто это? – осведомился Фредди, сидя спиной к двери. – Что за палочник?

– Это Дэвид пришел, – сказал Джон.

– Он здесь, – Фредди указал на Боуи. – Не делайте из меня осленка.