На столах лежим стальных.
Мы к любви готовы: голы.
Только нет желаний в нас.
Ты была прекрасным полом,
Возбуждала всякий раз.
Ты теперь совсем раздета,
С мягкой шёрсткой между ног.
Но к тебе, моя Джульетта,
Равнодушен спящий морг.
Твоя плоть уже разъята
Острым скальпелем врача,
И соседнего собрата
Не заставишь ты кончать.
Почернели наши губы,
Нас никто не оживит.
Мы давно, Джульетта, в трупы
Превратились без любви.
Разговор о любви
Бросим, родная, ругаться,
Вытри скорее глаза,
Я только начал спиваться,
Можно вернуться назад.
Это сейчас от бутылки
Трудно меня оторвать;
А ведь какой я был пылкий,
Как я умел целовать!
Как я ухаживал смело,
Как откровенно ласкал;
Всё… это самое дело…
И… вековая тоска…
Если во всём разобраться,
Пей иль не пей, но живи;
Просто не нужно бояться
Собственной пылкой любви.
Надо разбрасывать душу,
А не спешить заливать;
Выбраться лучше на сушу,
А не в вине утопать.
Близится время обеда,
Всех домочадцев зови;
Выпьем с тобой напоследок,
Поговорим о любви.
Дождик
Л.Т.
Дождик каплет уныло
Словно слёзы из глаз;
Называть тебя милой
Забывал я не раз.
Целовать и ласкаться
Забывал много лет;
И на просьбы остаться
Отвечал часто «нет».
На простые подарки
Был расчётлив и скуп;
Были ласки не жарки
Как под слоем скорлуп.
Как собака за палкой
Я набегался всласть;
И за похотью жалкой
Проворонил я страсть…
Ласковая рука
Протянулась рука и погладила,
И осталась на коже моей
Словно мелкая, лёгкая ссадина,
Раздражённая солью морей.
Протянулась рука и погладила,
Содроганья сдержать я не мог.
Будто разом – петля, перекладина,
Табурет кувырком из-под ног.
Протянулась рука и погладила,
Сколько ласк незнакомых подряд!
Словно юркая, скользкая гадина
Цепенящий мне впрыснула яд.
Протянулась рука и погладила.
Сколько хочет ласкается пусть,
Пока нежность свою не истратила,
Пока бьётся под кожею пульс.