Ромашковый лес

Так разговаривала мать со своим удивительно любопытным и мечтательным жеребенком, который очень хотел чуда.

Прошло несколько дней, а Дрими все никак не мог забыть про ромашковый лес. Однажды он бежал, разрывая своим детским, но уже мощным корпусом, воздух, бежал так, что грива и хвост не успевали лететь за своим хозяином. Он мчался по полю, покрытому удивительно простыми, но очень красивыми цветами. «Да это же ромашки! – радостно вскрикнул жеребенок, подпрыгнув на задних ножках и старательно встряхнув гривой. – Но они такие маленькие…» Дрими загрустил, и прилег отдохнуть прямо на поле, полное ромашек…

И вдруг он почувствовал, будто кто-то пробивается сквозь его тело, пытаясь вырасти. Жеребенок испугался, отскочил в сторону и увидел, как множество крохотных ромашек превратилось в большие деревья, величиной с сосну. «Ромашковый лес, – прошептал жеребенок, – Ромашковый лес!» – крикнул он и поскакал, огибая тоненькие зеленые стволы, в глубь леса. Неожиданно переполняющую его радость прервал голосок, доносившийся откуда-то издалека: «Жужжа! Жижжик! Где вы? Ау!» Дрими остановился и почувствовал какой-то легкий толчок прямо в бок. Ему показалось, что он врезался в одну из выросших ромашек, но, увы, это был сон, а когда он проснулся, он увидел маленького жучка, случайно уткнувшегося в жеребенка. А ромашки были все такими же маленькими.

– Простите, – начал разговор жучок, – я ражжбудил вас?

– Ничего, – еле слышно произнес Дрими, – только сон уж больно прекрасный был.

– А жжто за сон? – поинтересовался жук

И жеребенок поведал ему о ромашковом лесе и о том, что хочет быть счастливым.

Жук улыбнулся и сказал:

– Ты обязательно найдежжъ свой ромажжковый лес, – но тут же, отвернувшись, он горько заплакал.

– Почему ты плачешь? – спросил его жеребенок, полный жалости и сочувствия, которые мгновенно заполнили его глаза.

– А вот для меня – отвечал ему жук, – это поле – лес, и в нем я потерял своих детижжек, – и заплакал еще горче.

– Как это потерял?! – удивился Дрими, – вот же они, – сказал он, указав копытом на место, где в гуще белых цветов с желтым «сердечком» блуждали двое жучат. Он поднес к ним их папу, и они стали обниматься и радоваться. Наклонившись к детишкам, Дрими дунул на них теплым воздухом, отчего те захохотали и совсем забыли о случившемся.

– Спасибо тебе, Дрими! Кто жнает, можжжет быть, это поле и есть твой ромажжковый лес и ты будежжъ счастлив оттого, что делаежжъ счастливыми других.

Дрими пошел домой и думал о том, что завтра он снова пойдет на ромашковое поле, чтобы принести кому-то радость.

Прошло уже много лет, Дрими вырос, и его теперь совершенно не узнать: великолепный жеребец с вьющейся черной гривой и пронзительными карими глазами, бесстрашный и грациозный, быстрый и свободный. Но в одном он не изменился: каждый день он приходит на ромашковое поле и помогает жучкам и таракашкам находить выход из леса полевых цветочков. Дрими по-настоящему доволен жизнью, ведь он нашел свой ромашковый лес: такой крохотный, но действительно приносящий счастье, которое он так долго искал.

Что такое счастье?

Что такое улыбка?

Перламутровой росинкой упала слёзка из её добрых глаз. Она сначала медленно выплыла из глаза, потом, оставляя свой след на чешуйчатом лице, направилась вниз по мордашке, задела носик и, немного задержавшись на его кончике, разбилась о землю. Ящерка медленно двигала лапками, впиваясь своими длинными когтистыми лапами в обижающуюся на такое грубое обращение землю.

Она уселась на самой-самой вершине горы и стала рассматривать всё кругом. Закат. Ну да, закат. И что? Ветер. Ну да, ветер. И что? Красиво. Ну да, красиво, наверное. Ей было совершенно всё равно. Её никогда ничего не радовало, она никогда ни от чего не веселилась и никогда не улыбалась. Просто не от чего было, да и незачем, вот и не улыбалась. Она не знала, зачем нужен этот многоцветный, золотисто-прекрасный закат, зачем этот шумящее-шепчущий ветер, зачем всё это? Это ведь всё не для неё. В этом мире всё не для неё. Ей принадлежит только этот холм, и то, ходят по нему тут всякие.

Вот и сейчас пришли. Пока ящерка который раз подряд пыталась найти повод хоть раз в жизни улыбнуться, совершенно незаметно к ней подползла змея. Ящерица даже не рассмотрела её. Что её рассматривать: змея как змея. Все они одинаковые! Мерзкие и скучные! Из-за гибких движений тельцем из стороны в сторону, сине-бирюзовые чешуйки на змеином тельце отливали то красным, то рыжим, то лимонным цветом, попадая под лучи засыпающего солнца. Её кузнечикового цвета глаза блистали каким-то неописуемым обожанием. Обожанием всего, что только происходит, обожанием всего, что только в мире есть. Она увидела ящерицу и просто не смогла проползти мимо.

Когда змея была уже совсем близко, ящерица издала неповторимый отталкивающий звук и отвернулась. Змейка приблизилась еще.

–Отстань, а! – попыталась прогнать ее ящерица.

–А я к тебе и не приставала, я закатом любуюсь.

И обе замолчали.

–Ой, смотри-смотри! Птичка летит! Как она летит!.. – воскликнула змея

–Обычно летит. А не углядишь, еще и съесть может.

Змейка притихла.

–Ой, смотри-смотри! Какой муравьишка! Смотри, палку какую огромную тащит!

–Ну и пусть тащит, тебе-то что?

Змейка опустила голову на землю.

–В моей жизни нет ничего, понимаешь? – неожиданно начала ящерица. – Я знаю о ней всё. Когда я была малышкой, съели моего братика. Так я познакомилась со смертью. Когда я стала чуть взрослее, сестра обманула меня, и я чуть не умерла с голоду. Так я познакомилась с предательством. Когда я стала еще взрослее, у меня были друзья. Мой лучший друг съел месячный запас жучков нашей семьи и сказал, что это я. Так я познакомился с трусостью. И много-много-много всего другого. Я знаю о жизни всё! Она не достойна того, чтобы я была счастлива в ней. В ней нет ничего прекрасного, и даже этот закат, он всего лишь картинка! Далёкая! А где-то рядом кто-то опять кого-то предал! Я всегда хотела быть рада своей жизни, но я слишком много о ней знаю и…не могу…Ты прости, что я так, просто у меня никого нет и даже поговорить не с кем. Да и не хочется рассказывать о том, что на душе. Кажется, сама справишься, а потом становится так тяжело, и понимаешь: не справилась… – перламутровой росинкой упала слёзка из её добрых глаз. Из добрых! Действительно добрых глаз. Ящерка еле заметно улыбнулась.

–У тебя очень красивая улыбка, – сказала змейка.

–Правда? – переспросила её ящерица, улыбнувшись заметней.

–Да, очень.

–Правда? Красивая? А мне никто не говорил…

–Очень красивая. У тебя очень красивая улыбка.

Ящерка помчалась к водоёму, чтобы посмотреть на свою улыбку. Она шустро подбежала к нему и улыбнулась своему отражению.

–Хахах! – захохотала она, – красивая! Я и не знала, что так могу!

И ящерка стала всем улыбаться, чтобы все увидели, какая замечательная у неё улыбка.

Прошло время.

Из-за гибких движений тельцем из стороны в сторону, сине-бирюзовые чешуйки на змеином тельце отливали то красным, то рыжим, то лимонным цветом, попадая под лучи засыпающего солнца. Её кузнечикового цвета глаза блистали каким-то неописуемым обожанием. Обожанием всего, что только происходит, обожанием всего, что только в мире есть. Она увидела ящерицу и просто не смогла проползти мимо.

Когда она уже была совсем близко, ящерица её заметила, резко развернулась и бросилась на неё с весёлым хохотом.

–Змейка! Змейка! Послушай! Я и не знала, что жизнь, что она такая…такая…такая совсем другая!

Она вся сияла, как фосфор и, казалось, вот-вот взлетит от счастья.

Змея улыбнулась и обняла её хвостом.

– У тебя очень красивая улыбка!

Что такое детство?

– Говорят, что взрослые такие ужасные и отвратительные! Что от них можно ожидать всевозможных подлостей, что они кошмарны и невыносимы. Вот дети – это другое дело! Их головки светлые, их сердца добрые, а душа – доверчивая. Стоп! А взрослые раньше разве не были этими самыми светлыми и наивными созданиями? – сурок никак не мог понять, почему, если все рождаются хорошенькими малышами, им обязательно надо превращаться в настороженных, скрытных, серьезных взрослых. Почему бы вечно не оставаться в душе ребенком, чтобы только количество морщинок на лице могло выдать реальную жизнь? Почему, вырастая, нельзя сохранить детскую непосредственность и оптимизм? Подумав, сурок решил, что именно так и сделает: взрослеть будет, а меняться – нет.

И он великолепно справлялся! Он много улыбался, помогал другим суркам, и даже сусликам, жившим у подножия гор, которых многие из его семьи недолюбливали. Но в жизни стали происходить непоправимые, невозвратимые, неотвратимые и необратимые вещи. Началось все с того, что сурок потерял своего самого близкого друга: суриката Стручка (его прозвали так за то, что он был очень любопытным и, когда высматривал кого-то издали, вытягивался как стручок) загрызли львы. Но сурок не отчаялся, приютил семью бедняги у себя, и через какое-то время снова стал смотреть на мир глазами маленького сурочка. По крайней мере, ему так казалось. Потом он случайно обнаружил, что о его секретах, которые он доверял одному своему брату, знают почти все жители гор. Знают даже те, кто находится в этой местности лишь некоторое время, пусть даже одну ночь. А ведь это очень сокровенные секреты! Это мысли! А с ними так поступили…Но сурок сумел сделать шаг вперед и после этого, продолжая думать по-детски. После еще было много-много всего, но сурок был слишком хорошим, он не запоминал того, что могло бы испортить его цветной взгляд.

Сурок становился старше. Несмотря ни на что, он был счастлив, потому что был в этом уверен. Он помогал всем, кому только мог помочь, его любили и хвалили за его доброту.