Продолжай меня целовать

Продолжай меня целовать
Евгения Бес

"…Я тону в твоих глазах, как в чёрной, но тёплой бездне. Кажется, вот только сейчас передо мной были зрачки твоих глаз – и в следующую секунду я в окружении чёрного вакуума беззвёздного космоса. Вокруг кажется, сверкают молнии, дует порывистый ветер, светит солнце и толкаются какие-то люди, пол под ногами вибрирует, и где-то за пределами этой бездны живут люди и идёт снег. Тело находится в каком-то двигающемся транспорте, но моим взглядом, и душой завладели твои тёмные глаза. И у меня нет сил отвести свой взгляд в другую сторону, посмотреть на чью-то другую спину или затылок, нет сил, чтобы просто осмотреть тебя самого, полностью, с ног до головы. Я вижу перед собой только темноту твоих глаз, и застываю в ней словно муха в смоле, которая впоследствии станет драгоценным янтарём. Я не могу представить тебя всего целиком, чтобы попытаться осознать тебя живым человеком, а не выдумкой писателя-фантаста. Ты скорей похож на героя какого-то любовного романа, красавца, родившегося и выросшего на берегах тёплого заграничного моря, несчастного, которого судьба-злодейка занесла в снежные регионы планеты. Что ты всё-таки здесь делаешь? В ненасытном брюхе человеческого транспорта, предназначенного для обычной прослойки населения, для простых смертных? Почему ты не путешествуешь на своём личном самолёте где-то в верхних слоях атмосферы, или автомобиле в параллельной вселенной? Значит ли это всё, что ты, подобно любой выдумке моего воображения, лишь только выйдя на улицу – растворишься в снежном тумане серой повседневности…?"

Евгения Бес

ПРОДОЛЖАЙ МЕНЯ ЦЕЛОВАТЬ

Начало вечера.

…Я тону в твоих глазах, как в чёрной, но тёплой бездне. Кажется, вот только сейчас передо мной были зрачки твоих глаз – и в следующую секунду я в окружении чёрного вакуума беззвёздного космоса. Вокруг кажется, сверкают молнии, дует порывистый ветер, светит солнце и толкаются какие-то люди, пол под ногами вибрирует, и где-то за пределами этой бездны живут люди и идёт снег. Тело находится в каком-то двигающемся транспорте, но моим взглядом, и душой завладели твои тёмные глаза. И у меня нет сил отвести свой взгляд в другую сторону, посмотреть на чью-то другую спину или затылок, нет сил, чтобы просто осмотреть тебя самого, полностью, с ног до головы. Я вижу перед собой только темноту твоих глаз, и застываю в ней словно муха в смоле, которая впоследствии станет драгоценным янтарём. Я не могу представить тебя всего целиком, чтобы попытаться осознать тебя живым человеком, а не выдумкой писателя-фантаста. Ты скорей похож на героя какого-то любовного романа, красавца, родившегося и выросшего на берегах тёплого заграничного моря, несчастного, которого судьба-злодейка занесла в снежные регионы планеты. Что ты всё-таки здесь делаешь? В ненасытном брюхе человеческого транспорта, предназначенного для обычной прослойки населения, для простых смертных? Почему ты не путешествуешь на своём личном самолёте где-то в верхних слоях атмосферы, или автомобиле в параллельной вселенной? Значит ли это всё, что ты, подобно любой выдумке моего воображения, лишь только выйдя на улицу – растворишься в снежном тумане серой повседневности…?

За окном кружил мокрый снег, и вообще погода была довольно простуженной. Свежий снег, что выпал ещё утром, сейчас спокойно скончался под ногами бесчисленных прохожих, и кажется, передумал покрывать улицы новым слоем замёрзшей воды. Именно из-за этих, умирающих осадков, вечер сегодня был промозглым и сырым.

Девушка устало и сонно прислонилась головой к поручню. Её тёплые зимние сапожки отказались быть сухими ещё полдня назад, а теперь и подавно промокли.

Их уже давно следует поменять. И никакие они не тёплые.

Всё-таки, день не удался. Тяжёлая рабочая смена, вечерние лекции в институте, да ещё и домой приходится ехать окольными путями, потому что какому-то умнику из городской управы заблажило ремонтировать дорогу именно в октябре.

Желудок девушки уже давно приник в страстном объятии к позвоночнику, и теперь наверно слёзно ему жалуется на свою хозяйку. И скоро начнёт слать ей смс-ки на телефон…

…как в той дурацкой рекламе, про какие-то таблетки для хорошего пищеварения…

«Эй, там, наверху! Подкинь уже дровишек в топку! Механизму нужно топливо». Или что-нибудь в таком духе.

Ноги, в общем, тоже отказываются служить, потому что устали, и вообще, сапоги мокрые уже с обеда. Господи! И почему это сегодня так много народу в этой чёртовой маршрутке? Вот бы найти какую-нибудь более надёжную опору, вместо этого дурацкого поручня. Например, свободное кресло.

О господи. Поручень. Как хорошо, что ты есть. Эта идиотская машина так и подпрыгивает на всех дорожных колдобинах.

Подпрыгнув на очередной яме, маршрутка бодро продолжила движение к своей цели, а девушка, едва не царапнув потолок своей макушкой, только подавила тяжёлый вздох.

Вот спрашивается, о чем ты думала всего минуту назад?

Девушка возвела очи к потолку утомительного городского транспорта, пытаясь вернуть поток неустойчивых мыслей к прежнему предмету своих размышлений.

Кажется, я размышляла о чём-то очень приятном, и даже сказочном.

Девушка фыркнула.

Чего только не породит уставший мозг. Подумать только, я думала о глазах.

О каких таких глазах можно думать в половину десятого вечера, направляясь домой в дребезжащей маршрутке? Разве только о каких-то особенных.

Девушка нерешительно обвела взглядом салон шумного и неудобного наземного транспорта в поисках вдохновения для темы своих размышлений.

Глаза, глаза. Что же это за глаза такие были? Что же в них такого было чудесного и волшебного? Ну, где же они? Так хочется опять упасть в это желе из обещаний чего-то неземного, которое было в этих глазах. Хоть время скоротаю…

О господи, я вижу свободное место, надо скорей его занять…

Девушка решительно двинулась по проходу к свободному местечку около окошка. Благо, что претендентов на него вроде больше не было.

Не успела она пристроить свою уставшую спину к восхитительно прямой спинке кресла, как на соседнее место опустился какой-то парень, и девушка улыбнулась про себя, услышав исходивший из его уст вздох облегчения.

Как же хорошо я тебя понимаю, парень.

На новом месте дислокации в узком пространстве салона маршрутки было так хорошо. Сидение – мягкое и упругое, бережно приняло её уставшее тело в свои велюровые объятия. Печка, которая располагалась под ним – заботливо обдувала ноги теплом. А рядом сидело какое-то не слишком неприятное тело мужского пола.

Девушка нахмурилась и резко выпрямилась. До нужной остановки оставалось ехать не так уж и много, а вот уснуть в согретом печкой пространстве двух сидений ей совсем не хотелось.

Но от соседа справа исходил лёгкий аромат очень мужской туалетной воды, край его пальто щекотал её щёку, и вообще, плечо, облачённое в это пальто, было таким родным и уютным…

На краю затухающего сознания слышался неприятный визг тормозов, ругань водителя и крики других пассажиров, это очень пугало, но девушка оставалась титанически спокойной.

Она знала, что это всего лишь сон, навеянный не спокойным днём, километрами потраченных нервов, и усталостью после вечерних лекций в институте.

К тому же, стоит только ей покрепче прижаться к этой сильной, мускулистой груди, почувствовать руку, которая обнимает её за плечи, и все тревоги проходят, растворяются в тумане. Она чувствует тепло, такое долгожданное для замёрзшего тела; она чувствует тяжесть его головы на своей макушке; чувствует, как его дыхание тревожит выбившуюся из-под шапки прядь её волос – чувствует силу его жизни, и ей хочется жить самой.

Только жить не в постоянной беготне на работу или в институт, а жить где-то в облаках, на краю той самой вечной любви, в просторных залах воздушного замка. Бегать по сугробам зимой, и брызгаться водой из речки летом. Смотреть на бесконечный мир звёзд по ночам, и погружаться на дно солнечного моря днём. Вдыхать розовый зефир счастья; дышать полями, заросшими полынью и ромашками; и выдыхать мыльные пузыри, если конечно они сделают хоть кого-нибудь настолько же лёгким и счастливым, какой была она в этом сне.

Её обдувал ветерок странствий, её дух был способен путешествовать среди высоких башен старинных замков, и среди гибких осин весеннего леса неизвестной доселе планеты.

Она перемещалась на какой-то пиратский корабль; его чёрные паруса раздувались по её команде; она была там настоящим морским волком и смело карабкалась вверх по верёвочным лестницам, видя снизу свой собственный развевающийся плащ. А там, наверху, она устраивалась в «вороньем гнезде», сдвигала свою треуголку на затылок, и смотрела в подзорную трубу. И видела в ней лицо своего возлюбленного – наконец видела его целиком и полностью, а не только очерченные провалами вакуума зрачки, в которых пропадает всё живое.

Он бежал следом за ней, протягивал к ней руки, смеялся чему-то, сгребал её в охапку, и они падали в тёплую бирюзовую воду, поднимались и начинали брызгать друг в друга водой, пока вдруг не оказывались лежащими на розовом покрывале посреди безгоризонтного белоснежного песчаного пляжа. Она чувствовала на своей коже обжигающие лучи солнца, и тут же понимала, что это вовсе не солнце. Это он, её любовь, сжимает её в своих объятиях, овладевает ей с решимостью хозяина гарема, но ей это нравится. Она не сдерживает стона на губах и на границе белого неба над её головой слышатся странные слова.