Злоключения на острове Невезения

– Здравствуй, тётя Маша. Не ожидала? Конечно, нет, чего спрашиваю…

Уселся за стол во дворе, пальцами по нему побарабанил. На неё не смотрел. Потом спросил:

– Наверное, не простишь?

– Давно уж простила. Сам-то как? Дочь, жена, как они?

– Обе замужем, – хихикнул. – Чужая жена от нового мужа родила. Стала как печка, что поставить, что положить.

– Не пьёт?

– Вроде нет.

– А дочь?

– Детей нет покуда.

– Уезжаешь?

– Да. В Израиль.

О встал, пересел рядом с ней и положил подбородок ей на плечо:

– Я, как заболел, всё барак наш вспоминаю. Как на лыжах… а мы все мокрые. Как Валерка спиной к печке грелся и штаны прожёг. Как я у вас прятался, когда мамка лютовала. Как Вовка родился, а мы с Валеркой коляску катали. И ещё как ты нам вечером показывала со свечкой и двумя бокалами, как Земля вокруг Солнца ходит, а Луна вокруг Земли, и как затмения происходят. Вот остарел, полысел, добро нажил… а добро было только в бараке, в вашей комнате. Больше ничего хорошего в моей жизни ни было. Ну, всё сказал. Прощай, тётя Маша. Если что, Валерке передашь, один только он друг у меня был. Не поминайте лихом!

Встал, вышел за калитку, сел в машину, водитель почтительно захлопнул дверцу и отъехал. Обдумать этот странный визит времени не хватило, рядом с калиткой уже стояло такси. Аля приехала!

Вечером, когда гости разошлись, вдвоём перемывали посуду во дворе. Переговаривались:

– Барсик сегодня объелся.

– Старый, ленивый, мышей не ловит. И ты скоро старой будешь. Семью создавать не планируешь?

– Пока не тянет. Не монашка, конечно, но к серьёзным отношениям не готова.

– Денег хватает?

– Так я ведь только первый год в районной поликлинике, и то через пару месяцев на полставки друг отца в свою клинику взял. А через год я к ним перешла на полную ставку. С сентября в ординатуре буду, гарантийное письмо от клиники сама лично отвезла. В кардиологии буду специализироваться.

– Да? А я ожидала, что в психиатрии…

– Для этого у меня самой психика слабовата.

– Да, Аля, ты документы уничтожила?

– Ой, тётя Маша, должна я вам признаться… документы этой Тины стали переходящим кубком.

– Что?!

– Дайте оправдаться, выслушайте. Первое время я ведь у Ники жила. Мы осенью гуляли с малышами, ну и Миша вывернулся от нас на Ленинградское шоссе. Ой, что было! Вдруг бросается какая-то девчонка в яркой куртке, хватает его, рванула назад, но не успела, и их сбивает машина! Мишка наш отлетел к обочине, орёт! Но цел, только грязный весь. Девчонка вся в крови. Её забирает скорая, я сажусь к ним, Нику отправляю домой. Состояние у неё тяжёлое, документов никаких. Сидела с ней ночь, сказала, если родных не найдём, всё оплачу. Утром приехали Ольга с Дмитрием. Дмитрий, хоть и хакер, но полицейский. Вещи её посмотрел и сказал: явно девочка с Ленинградки.

– Не поняла.

– Ну, проститутка. То есть никто за ней не придёт, скорее всего, приезжая и без регистрации, паспорт у сутенёра. Ольга осталась за ней ухаживать, я на работу. Вечером прихожу, общаюсь с коллегами. Показывают снимки. Там старых травм больше чем у меня! Специализация, чти ли, такая, садистов обслуживать, или профессия такая? Ну, когда она в себя пришла, я спросила. Дина из тех же краёв, родителей нет, бабушка вырастила, тоже уже нет. Самой двадцать лет, мелкая, потасканная, выглядит старше. Мы благодарим, она отмахивается: мне что под машину, что под мужика, один конец. А с таким шрамом на роже теперь и на вокзале не снимут. Тут посетитель, у неё такой испуг! Понимаем, что сутенёр или от него, Дмитрий предъявляет корочки и предлагает пройти побеседовать, парень смывается. Ну, при всех не стала, а потом предложила: вот, никакой гарантии, но есть какой-то перец, возможно, криминальный, который дочь кореша разыскивает. Даже имя похоже: ты Дина, она Тина. Рассказываю всю историю. Она говорит: уколы делать могу, за бабушкой ходила, так что под медичку закошу без вопросов. Скажу, квалификацию потеряла и в профессии разочаровалась. Про жизнь свою врать не буду, так и скажу, что проститутка. Вдруг пожалеет? Хуже не будет, всё равно пропадать. Договорились, что паспорт я положу в её тайник, на чердаке дома, где она угол снимала. В ночь дежурить не осталась, с ней всё вроде более-менее. После работы прихожу в больницу, а её нет, забрали, говорят двое бугаёв. Ну, думаю, не успела! А потом всё-таки пошла в тот дом. В квартире не открыли. Поднялась на чердак, тайник пустой. Немного успокоилась, значит, относительно свободна, и надежды не теряет удрать. А через пару недель звонок: у меня всё в порядке, это я, Тина Кузнецова. А в этом году в апреле я её на кинофестивале увидела. Мне один пациент пригласительный прислал. Я бы её не узнала. Шрам не виден, если не приглядываться. Одета неброско, но дорого. Она подошла, представилась: я Тина Кузнецова. В общем, всё у неё получилось! Она тогда времени терять не стала, позвонила с телефона соседки, как только я ушла. Адвокат этот помощницу свою прислал, та спросила, чем докажете? Дина-Тина нарисовала, как тайник найти, всё сказала, и про свою нынешнюю работу. Утром за ней прислали качков, которые перевезли её в платную клинику. Там её навестил покровитель, и даже нашёл сходство с покойным другом. Очень кстати оказалась фотография под обложкой паспорта, это покойная мать Тины. В общем, учится в колледже и работает в фирме покровителя.

(БЕЗ ТЕМЫ)

Тимофей tiryas2

Вам: tveritolgast

Оленька, здравствуй.

Не стала звонить тебе, никак с мыслями не могла собраться. Решила на бумаге сначала изложить, а потом на клавиатуре набрать.

Вчера похоронили твою маму, Анну Тихоновну Рясову. Это было её просьба – не говорить тебе и твоему отцу о ней при жизни и не звать на похороны, а дальше, она сказала, всё равно. Я только удивлялась, как твой взгляд художника не уловил очевидного сходства. Не в чертах, нет, тут ты скорее на отца похожа. Глаза твои сразу показались мне знакомыми.

От кого Анна была рождена, она не знала. Односельчане были уверены, что от врага, или немца, или полицая, других мужиков в Рясово в то время не было. Не думаю, что про неё можно было сказать «дитя любви». Судя по тому, как описывают твою бабку Нонну односельчане, скорее можно предположить, что Анна была дитя насилия.

Деревня консервативна в вопросах морали и одинаково судит женщину оступившуюся и жертву насилия. Нонне с ребёнком пришлось особенно несладко среди военных вдов и вековух. Да и мужики, вернувшиеся с войны, к таким великодушия не проявляли. И даже к ребёнку, который уж точно ни в чём не виноват, отношение было более чем скверное.

Была ли Нонна религиозна всегда, или ударилась в религию после того, как её жизнь сломали, мне неведомо. Вера дала ей силу жить и искупать свой грех, которого не было. Но она же сломала жизнь её несчастной дочери. Кажется, это называется «грех первородства», когда Адам и Ева согрешили, а ты теперь пожизненно виновата? Кругом пионеры с галстуком на шее, а Анна в платочке. Насмешки и тычки, а с возрастом – приставания более обидные. Правда, мать кружила над ней коршуном и никого старалась не подпускать. После семилетки – на ферму дояркой, рядом с матерью. Ничего в этом обидного, точно так же сложилась жизнь соседок, Лены и Пани. Только они и в клуб ходили на танцы, и песни пели, и с ребятами перемигивались. А Анна молилась. Этот мальчик соседский, внешне тогда непривлекательный, со слов соседей, но талантливый, интеллектуально выше грубых деревенских парней, не мог ей не понравиться. А в смысле житейском дети были весьма неопытные. Когда ты родилась, Анне едва семнадцать стукнуло, а Вениамину и того не было.

Как я тебе говорила, рожала Анна по чужому паспорту. На поминках Паня призналась, что это был её паспорт. И она знала, зачем Нонна у неё его попросила. И Лена это знала, и осудила за это и Анну, и Паню. Но никто из них никогда это не обсуждал. Просто отношения изменились. Паня сказала, что бабка не хотела, чтобы внучка прожила такую же безрадостную жизнь, как у дочки, и договорилась в роддоме, что тебя отдадут бездетной паре.

Не знаю точно, знал ли о тебе отец, но Анна говорила, что не знал. А вот вторая бабка знала точно, иначе не отправила бы единственного сына в Ленинград к родственникам доучиваться в 10-11 классе.

Я отсканировала для тебя довоенные семейные фотографии: прабабку и прадеда, молодую Нонну. А вот молодая Анна – только на фотографиях для документов. Помнишь, Паня рассказывала, что мужики дурели при виде её? Даже по таким фотографиям видно, что она была красавицей.

В последние годы она бережно пополняла альбом фотографиями, которые я ей распечатывала: ты, Ника, твои внуки. А в конце альбома – маленькая фотография Вениамина 3*4 с уголком, наверное, на комсомольский билет. И три детских рисунка: Анна в кокошнике, Анна в платочке и Анна с распущенными волосами.

Анна оставила завещание на меня. Ты понимаешь, почему? Я лишь душеприказчица. Она не посмела обратиться к тебе. Если ты примешь её добро, значит, ты её простила.

Не могу тебе советовать, но считаю, что тебе стоит встретиться с отцом. Ты унаследовала не только внешность, но и его талант. Если ты стесняешься или не хочешь навязываться, просто пошли ему скан одного из рисунков и свой адрес. Наверное, вам будет друг с другом интересно.

М.К