Минута Славы. Ромфант для проснувшихся творцов

Минута Славы. Продолжение про чудесных детей, которые изменят мир
Евгения Ивановна Хамуляк

Совершенно необычные дети стали рождаться по всему свету. Они чудесные, видят мир по-новому, готовы к приключениям, борьбе, если надо – даже отправиться в космос! И хотя часто их истории начинаются совсем несказочно, невзгоды и потери делают их лучше, укрепляют веру в то, что окружающая действительность ненастоящая. Ее кто-то украл или намеренно портит. Ведь настоящий мир похож на сказку, там нет места боли и несправедливости. Дорогие читатели, перед вами четвертая независимая часть приключений про одну чудесную девочку по имени Слава, подругу Славика Вселенского. В ее сердце столько творчества и столько добра, что она находит способ найти своего потерянного друга, хотя это практически невыполнимая задача – надо обойти весь свет и просить каждого жителя земли о помощи. Но именно так мыслят волшебные дети, с сердцем и по сей день связанным с Большим и Прекрасным, у которого есть сотни способов для любой невыполнимой задачи. Только нужно правильно задать вопрос.

Евгения Хамуляк

Минута Славы. Продолжение про чудесных детей, которые изменят мир

Глава 1. Просыпаются Каи и Герды

– Ведьма! Ведьма!

– Открой! Помоги! – кричали люди.

– Ведьма!!!

И не спрашивая разрешения, врывались в резной дом, срывая толстенную деревянную дверь с искусно выкованных железных петель.

На такой крик и шум из дальней комнаты выбежала молодая женщина, одетая в летнее льняное платье, держа в руках расшитую цветами подушку. Видно было, что переполох и незваные гости застали ее врасплох за застиланием постели в этот утренний час.

– Василина, помоги! – неожиданно из толпы упал ей в ноги здоровый мужик. И не дожидаясь ответа, стал хвататься за подол ее платья, за ноги, целуя льняные тапочки с вышитыми подсолнухами. На все это время хозяйка резного домика будто замерла в недоумении, наблюдая за толпой, шумящей в ее в горнице, обезумевшим здоровяком и вносимыми самодельными носилками, на которых лежала бездыханная девочка с лицом ангела и с черной обугленной грудью, словно кто-то выстрелил ей прямо в сердце.

– Василина, помоги! Заступница ты наша! – не унимался здоровяк. И только после этих слов хозяйка словно проснулась. Глаза ее заблестели, губы сжались в тонкие бордовые ниточки, щеки впали и побелели от ярости.

– Опять ты, Семен! – злобно прошептала молодая женщина еще минуту назад такая милая и симпатичная, а теперь и в самом деле похожая на ведьму из страшных книг со сказками. – Мало тебе с нашего последнего свидания сталось?

– Знаю, знаю, – затараторил Семен, обливаясь потом и слезами, которые капали ему прямо на рабочую форму человека власти. – Обижал тебя незаслуженно в прошлом и ищеек своих напускал. Только мы ведь поплатились тогда. Три креста на кладбище стоят, семьи скорбят по ушедшим… – и метнул взгляд за спину на друга, что держал носилки с ребенком.

– Кто меня обидит – тот три дня не проживет… – будто заговор повторила хозяйка и с удивлением посмотрела на слугу народа. – От чего ж это ты жив-здоровехонек остался… А ведь с топором на меня ходил!

– Не гневись, Богом тебя молю! Во всем разберемся потом! Только помоги сейчас! Заступница ты наша…

– Какая я тебе заступница!!! – еще злее прошипела женщина, неожиданно оказавшись в другом углу комнаты, подальше от подползшего здоровяка.

– Все оплачу! Все твои расходы, все потери… Дом, дачу, машину продам. В долг возьму – только помоги, Василинушка! На тебя одна надежда…

Люди зашептались за спиной, прослышав про топор да про наезды чиновника.

– Что защебетали?! Если б меня ваш начальничек со своими дружками укокошил, принесли б хоть цветочек ко мне на могилку? – закричала Василина и вдруг как засвистела, аж волосы дыбом у народа поднялись, и люди, будто подгоняемые этим свистом, стали из домика вываливаться.

– Те останьтесь, у кого сердце по-настоящему болит! – приказала страшным шепотом Василина. И людишки, как оловянные солдатики повыскакивали из дома в разные стороны. А она тем временем удачным броском точнехонько забросила подушку прямиком на вершину подушечьей пирамиды в другую комнату, чтобы ничего не мешалось в руках.

В комнате осталось четверо незнакомцев и бездыханная девочка.

– Зачем мне твои фантики, дурак! – Василина рукой отстранила достающего кошелек с деньгами Семена, усаживаясь на деревянную лавку у красивого стола. – Ты мне лучше скажи, кто тебя научил мои мины проходить? Ты как, паразит, торсионные поля пробил?! Магнитные катушки к чертям разорвало. Знаешь ли ты, раб Божий, что мне теперь за ними в Мексику ехать придется? А хозяйство на кого брошу? Кто дом сторожить останется? – и в сердцах чертыхнулась, от чего нехорошо зажглись ее глаза.

– Все расходы оплачу, только спаси Славушку! – мужчина молебно сложил руки и со всей раболепностью, на какую был способен уставился на разгневанную Василину.

– У нее сильные ожоги, сердце уже как час остановилось, – наклонилась она к Семену. – Здесь только может помочь чудо…

– За ним и пожаловали, – хором откликнулись гости, прильнув к бездыханной девочке.

– Что ж вы думаете, я вам – ваш Господь Бог, оживлять умерших умею? – иронично высказалась Василина и, теперь серьезно взглянув на девочку, задумалась.

– У тебя ж, Семен, никогда детей не было… Да и быть не могло. Вы с Тамарой, проклятые, гребете только под себя, кроме своих кошельков ни с кем не считаетесь. На тебе одном, – и она пригляделась к нему, будто подсчитывая что-то, – только сто пятнадцать грехов против совести, не считая трех смертных… А ты, Тамара, – и ведьма взглянула в заплаканное лицо молодой женщины, одетой и накрашенной по современному, – искромсала лицо, теперь тебя никакой род не признает. Чудо-юдо какое-то, а не баба! Может, только кикиморы решатся… Да и они народ приличный, уважают себя.

Василина посмотрела в потолок.

– Не должно быть детей. Что накопили за века прародители – вами все и растрачено.

Потом взглянула на еще одну пару.

– Мы крестные, – несмело отозвались те.

– Крестные… – издевательски передразнила Василина. – Где вы были, крестные? Ребенок полез на электростанцию…

– Она взрослая, умненькая, самая умненькая из всего класса! – стала оправдываться крестная, заламывая руки с длинными розовыми ногтями. – Но не как другие дети. Немножечко глупенькая что ли… Наивная. Все в сказки верила. Что может письмо отправить по электрическим проводам своему мальчику…

– Из детдома мы ее взяли, – стала дополнять Тамара, заламывая руки с точно такими же ногтями.

– И у вас на роду крест стоит, – всмотрелась лучше Василина. – Двести долгов перед совестью, перед законом, перед людьми, три погубленных судьбы… Да вы что тут?! Издеваетесь что ли?! Сломали мне катушки! Теперь любой дурак пожалует: кому приворожить, кого отсушить, болотной воды для денежного колодца налить!!!

Вскочила Василина и хотела уже засвистеть, чтоб прогнать из дома нежеланных гостей, но тут заметила что-то интересное, привлекшее внимание… И забыв про свист, направилась к мертвой девочке.

Люди розошлись в стороны, хватаясь за руки в надежде на чудо.

– Мертвая… а сердце бьется…

Семен ахнул.

– Не тот мускул, что ты сердцем зовешь…. А настоящее сердце, коих сейчас у людей не осталось. Оно после первого века жизни только появляется. Вам, короткоживущим, этого не понять. – И протянула руки с широко расставленными пальцами к бездыханному телу с черной дырой посередине, из которой белели детские обугленные кости.

– Спаси солнце, Василина. Если надо, жизнь мою забери. Но спаси Славушку.

– И мою забери.

– И наши, – горько вторила пара крестных.

– Ишь, что творится… – еле слышно обескураженно произнесла Василина, и неожиданно развернувшись, с большим удивлением посмотрела еще раз на людей, будто впервые их увидела и услышала.

На лицах присутствующих хранилась решимость пожертвовать собой.

– Видели люди, как ты по лесу гуляешь, животных после охоты оживляешь. Как с деревьями разговариваешь, как они, словно живые тебе отвечают, ветками машут… – трепетно пересказывал сплетни Семен. – Оживи и Солнце наше. Оно погаснет – все вокруг погаснет. Я без нее все равно не жилец. Как только мы с Тамарой ее из детского дома привезли, другая жизнь у нас началась. Права ты, раньше все себе хапал, загребал. Сам не знал, зачем мне столько! А как Солнышко засветило – жить захотелось. Без денег, понимаешь?! Я ж уроки с ней делал… Мы даже с Тамарой ссорились, кто с ней больше времени проведет. Я отгулы брал, чтоб ее по паркам возить. В кино водить. Стал ей игрушки самолично стругать. Она уж больно деревянные буратинки любила, чтоб они как живые на ниточках двигались… Спаси! – и вновь с раздирающим криком бросился под ноги.

Зарыдали и остальные, не в силах поверить, что дочки больше нет.

Василина же, будто не слыша воя, с подозрением подошла к плачущему мужчине, подняла его смиренную голову, оттопырила веко и стала внимательно вглядываться в глаз.

– Святая Мара Превышняя! Каи с Гердами просыпаются… Что же это происходит такое сегодня? – озабоченно проговорила Василина и, отпустив бугая, в задумчивости побрела к столу, опять усаживаясь на лавку. – Давно, ведать, я в народ не ходила. А у вас там перемены неслыханные. В коем-то веке случалось, что б люди человеками становились, собой жертвовали ради чужого ребенка…