Матрешка в Лондоне

Быть женой писателя не так уж просто. Тем более такого, как Фред. Он еще в Москве рассказал мне, что часто работает на своей небольшой яхте, пришвартованной на Темзе. Там он может отгородиться от окружающей действительности и полноценно поработать.

Я стала подумывать, нужно ли мне ставить дворецкого в известность о том, что я собираюсь «отойти ко сну». В конце концов, решила все же сказать и отправилась вверх по лестнице в сопровождении дворецкого.

Остановившись в дверях своей спальни, я тоскливо окинула взглядом огромный коридор, дальний конец которого терялся далеко в сумерках, и спросила:

– Простите, Батлер, а вы спите здесь, в доме?

– Да, мэм. Комната прислуги на первом этаже. Но если вам неугодно мое присутствие…

– Перестаньте, Батлер! Все совсем наоборот. Я не хотела бы оставаться совсем одна в таком огромном доме. Жутковато с непривычки.

Лицо старика просветлело:

– Не беспокойтесь, мэм. Если хотите, я буду здесь, за дверью. К тому же в доме есть ружье.

– Это ужасно! – вскрикнула я. – Оно обязательно выстрелит!

Батлер недоуменно выпучил на меня глаза. Я посмотрела на него мгновенье и поняла, что вряд ли смогу объяснить старому англичанину смысл широко известного в России чеховского правила.

– Не обращайте внимания, Батлер, это просто черный юмор. Порой я несу ерунду.

Что это со мной? Похоже, от веры в сказки я плавно перешла к законам прочих жанров.

Быстро, чтобы не ляпнуть еще чего-нибудь странного, я пожелала дворецкому спокойной ночи и прикрыла дверь спальни. В комнате было тепло и в целом уютно.

С чужеземной сказкой о Синей Бороде я решила бороться исконно русским методом (который, впрочем, с успехом использовала американка Скарлетт О’Хара). Утро вечера мудренее, сказала я себе и забралась в ворох английских перин и одеял. Уже почти погрузившись в сон, я вдруг вспомнила о собаке, которую обещал мне Фред, но, не успев снова расстроиться, уснула.

10

Я не заметила, как взошло солнце и наступил яркий осенний день. Когда я открыла глаза, комната была залита солнечным светом и все призраки вчерашнего дня безвозвратно растворились в нем. Какая же я все-таки мнительная особа!

Решительно распрощавшись со своими вчерашними страхами и сомнениями, я весело сбежала по лестнице на первый этаж.

Внизу, в холле, я распахнула все портьеры, дом залился светом. Я заглянула в столовую. Она была пуста. С кухни раздавалось позвякивание посуды и шум воды. Батлер, судя по всему, готовил завтрак. Я открыла дверь и вошла. Примостившись на высоком табурете, взяла из вазы яблоко и жизнерадостно пропела:

– Доброе утро, Оливер Батлер!

Батлер, не слышавший из-за шума воды, как я вошла, резко обернулся и, увидев меня, стал рассыпаться в извинениях:

– Простите, мэм, завтрак еще не готов.

– Не страшно, Оливер, – улыбнулась я, – а что у нас будет на завтрак?

Старик смущенно покосился на кучку продуктов на столе:

– Я хотел сделать вам сюрприз, мэм, и приготовить… русские блины.

– Так в чем дело?

– Тесто я приготовил точно по рецепту, но ума не приложу, как это готовить. Оно слишком жидкое!

Я засмеялась и соскочила с табурета, взяла сковороду, поставила на огонь. Если что-то я умею делать мастерски, так это блины, спасибо бабуле! Я налила тесто в сковородку, позволила ему равномерно растечься по дну. Батлер внимательно наблюдал за процессом. Через полминуты я поддела краешек блинчика ножом и ловко перевернула. Это, конечно, не бабушкино мастерство – она переворачивала блины одним взмахом сковородки, – но тоже кое-что.

– Элементарно, Ватсон! – гордо сказал я, широко улыбаясь Батлеру. Батлер сдержанно кивнул. Я повторила:

– Элементарно, Ватсон! – неужели старый англичанин, живущий в Лондоне, не знает самой известной фразы самого известного английского сыщика? Или эта фраза была придумана уже нашими киношниками? Похоже, настоящая Англия и настоящие англичане – несколько другие, чем кажутся, когда смотришь на них из России, особенно через экран телевизора.

– Попробуйте, Оливер.

Мы ели блины прямо на кухне, за столом прислуги, несмотря на все протесты дворецкого. Я наотрез отказалась есть в одиночестве, а Батлера усадить за хозяйский стол не представлялось возможным. Наверное, я неправильно вела себя с дворецким, ведь он был всего лишь прислугой, а я нарушала правила, и кто знает, во что это выльется в будущем. Но сегодня старик Оливер был единственным человеком в этой стране, который хоть как-то участвовал в моей жизни, которому было небезразлично, сыта я или голодна, пусть даже это является его работой.

Так как до приезда Фреда у меня был целый день, я решила повидаться с Кариной. Однако подруга не ответила на звонок. Спустя пару минут пришло сообщение:

«Прости, дорогая, сегодня никак. Я сама тебе перезвоню».

Последний раз мы общались с ней по скайпу, когда я рассказывала о встрече с бывшим. Поржали, перемыли косточки Антону и его новой пассии, все было как обычно. Наверное, она просто занята. Что ж, придется заняться чем-то другим, и у меня даже есть идея!

Я попросила Батлера прокатить меня по Лондону и потерпеть, пока я буду визжащей от восторга туристкой, на что он с радостью согласился.

11

Мы выехали из дома около полудня, день был солнечный и теплый, весь Лондон словно сиял, приветствуя меня. Я спросила Батлера:

– Как долго продлится такая замечательная погода, Оливер? Что говорят синоптики?

– Синоптики, мэм, у нас каждый день говорят примерно одно и то же: «Местами теплее, местами холоднее. Там где, похолоднее, возможен дождь». Новости о погоде в Англии не предсказывают погоду, они лишь констатируют ее.

Я улыбнулась. Видимо, поэтому люди на улицах Лондона одеты так по-разному: пробежала дама в дубленке, за ней – девушка в джинсовке и босоножках…

Мы поехали по Вест-Кэрридж-Драйв, между Гайд-Парком и Кенсингтонскими садами. Даже зимой (которая здесь больше похожа на осень) здесь было очень красиво. Я смотрела на парочки, целующиеся под деревьями и толпы туристов из разных стран, а Батлер рассказывал мне довольно мрачную историю о том, как в центре Гайд-Парка в озере утопилась первая жена английского поэта Шелли, после того, как муж бросил ее и ушел к шестнадцатилетней Мэри. Той самой Мэри, которая стала впоследствии автором «Франкенштейна».

– Брр! – меня передернуло. – И что, в этом озере купаются? – у меня мороз пробежал по коже.

– Нет, мэм, что вы, сейчас очень холодно, не сезон, – невозмутимо ответил Батлер.

– Не будем здесь останавливаться, Батлер.

– Хорошо, мэм. А что бы вы хотели посмотреть? Биг Бен, Тауэр?

– Тауэр – это ведь тюрьма? Что-то не хочется. Я хочу увидеть это ваше самое большое в мире колесо обозрения, а еще Ноттинг-Хилл, я смотрела фильм про это район, он очень красивый.

– В Ноттинг-Хилле нечего посмотреть, кроме блошиного рынка.

– Блошиный рынок? Отлично! Безумно хочу посмотреть на блошиный рынок!

Батлер согласился, но предупредил, что сам он туда не пойдет – будет ждать меня в машине. Уже через пятнадцать минут я гуляла по гудящей самыми разными языками улице. Сколько же здесь всего продается! Викторианские платья, костюмы Элвиса, какие-то экстравагантные вещи, которые, если и войдут в широкие массы, то точно не раньше, чем лет через десять.

Я притормозила у одной из лавочек. Ношеные мужские рубашки, брюки, носовые платки и несколько книг.