Непростые истории 4: Печальные звёзды, счастливые звёзды

– Какие ёлочки?! – захохотала Маша, хватая его за шею и опрокидывая на себя.

– На пальму надевают пластиковые кольца, в них вставляют искусственные лапы ели. Гирлянды, шарики, все дела. Дед Мороз в красной «шубе» на потное тело, на ногах – шлёпанцы-вьетнамки. Народ радуется. Самые любопытные и трезвые поднимают головы, а там – высоко-высоко – пальмовые листья на ветру шуршат, – Иван Сергеевич почувствовал, что теряет мысль и начинает проглатывать слова. Руки помимо его воли жили отдельной насыщенной жизнью.

– Где же ты был всё это время, принц? Почему так долго… – он чувствовал движение её губ у своего пылающего уха.

– Были проблемы. То конь хромал, то дракон под ногами путался, – выдохнул Иван, и некоторое время они не разговаривали.

***

Выслушав просьбу, Сашка в трубке молчал пару минут. Иван терпеливо ждал, пока партнёр переварит новость.

– Не горячился бы ты, Иван Сергеевич, – проворчал тот недовольно. – Что ты… как мальчик, ей-богу. Любовь нечаянно нагрянет… Подумал бы, а? Квартира на Мойке – это большие деньги. Да и мне по делу, бывает, ты тут нужен, а не чёрт те где.

– Подумал. Эта моя квартира, и мне нужны деньги, – терпеливо ответил Иван. – Я же не в казино их отнесу, Сань. Считай, инвестиции в недвижимость за рубежом. И потом, не последнее продаю. Если придётся вернуться, плацдарм есть. Мою двушку на Стачек ты продолжай сдавать, деньги перекинешь, реквизиты пришлю. Я же расчётливый хомяк, помнишь? По делу ничего не меняется. Давно изобрели скайп.

Сашка опять молчал, вздыхал, шуршал по привычке бумажками на рабочем столе. Иван так ясно представлял его себе – невысокого, с ёжиком седых волос, с физиономией французского бульдога – как будто сидел рядом в кабинете. Кабинет они делили на двоих почти десять лет, пока бизнес не набрал серьёзные обороты. Тогда только разъехались в собственные.

Сашку Иван Сергеевич знал как себя. Но и Сашка его знал.

– Не хомяк ты, а ишак, – безнадёжно ответил партнёр. – Как вобьёшь себе чего в голову… Хорошо. Сделаю всё, но сам понимаешь, это не за три дня.

Тяжёлая артиллерия подтянулась сразу после тихого часа.

Сын Ивана приехал один, здраво рассудив, что при разговоре с отцом жена и внуки только помешают. «Вот же зараза», – усмехнулся Иван Сергеевич. Сашка не был бы сам собой, если бы сдался так просто, не попытавшись использовать все возможные средства.

– Это правда? Дядя Саша позвонил, я подумал, он шутит, – Артём раздражённо бросил в кресло куртку. – Куда ты собрался? Почему вдруг?

– Устал от зимы, потянуло к морю. Съезжу, осмотрюсь. Может, потом осяду. Чаю будешь? – Иван оглянулся на сына.

– Да не буду я чаю! У меня в офисе дел по горло, а я тут… Сначала ты сюда переехал… мне стыдно друзьям в глаза смотреть, когда они меня спрашивают, почему отец в богадельне живет. А потому что он так решил! Теперь новая беда. Поезжай куда хочешь, но зачем нашу старую квартиру продавать?

– Ты мою квартиру на Мойке имеешь в виду, сына? Так мне такая большая всё равно ни к чему, – Иван Сергеевич сел в кресло, закинул ногу на ногу и недобро прищурился. – А тебе что за беда? Чего ты так запыхался-то? Или тебе жить негде? Под мостами с семьёй бомжуешь?

– Да, нам есть, где жить! Да, ты купил нам квартиру! Я прекрасно об этом помню, благодетель ты наш и спаситель. Только не надо делать вид, что ты не понимаешь в чём дело, – лицо Артёма стремительно краснело, на висках выступил пот. – Есть же разница между квартирой на Мойке и квартирой в Озерках, пусть даже и хорошей! Ну, приспичило тебе, так отдай нам ту, что на Мойке! В конце концов, наплевать тебе на меня, но мальчишек же ты вроде любишь – о них подумай!

– Мои внуки не сироты. У них есть отец и мать, оба вполне дееспособные, – проскрежетал Иван.

– На этом основании ты продаешь шикарную квартиру, чтобы рвануть с какой-то бабой на юга?! – не помня себя выкрикнул Тёма, стоя посреди комнаты со сжатыми кулаками.

– Артём!

Резкий окрик заставил Тёму замереть с перекошенным лицом и приоткрытым ртом.

Иван Сергеевич жёстко смотрел на сына. Мужику четвёртый десяток, вон брюхо висит и залысины появились. Весь какой-то рыхлый, вялый. Не только телом, но и душой. Словно усталый с детства. Что же он, Иван, сделал не так? Работал. Уходил, сын ещё спал, приходил – уже спал. Тогда казалось – как можно иначе? Всё же, в конечном счёте, для них, для Тёмки и Дашеньки, для семьи. Сын вырос как-то… мимо Ивана. Рядом.

Дашка с Артёма пылинки сдувала. Болезненный ребёнок. Послушный. Удобный. Правильный.

Когда же Иван упустил сына? Когда не настоял на секции карате и махнул рукой на бальные танцы? «Прекрасная осанка, мальчик будет замечательно двигаться…». Или когда звонком в деканат решил вопрос с недостающими для поступления на юрфак баллами? Когда отмазал от армии? «Это же потерянные годы! Зачем нашему сыну это вообще надо? А если куда-нибудь зашлют?». Может быть, когда устроил работать к себе в контору? Никто бы сразу после института не взял мальчишку без опыта на такие деньги. Дал всё – образование, жильё, работу. Только вот… мальчик не вырос.

– Конечно! Это ты у нас можешь делать, что захочется, – тихо и зло процедил Артём. – Жить, где нравится, продавать, что в голову взбредёт. А я должен вести себя правильно. Работать круглыми сутками, семью содержать… Дерево сажать, твою мать!

Иван молчал. Артём постоял, глядя на него почти с ненавистью, сгрёб с кресла и обнял обеими руками свою куртку.

– Да что с тобой разговаривать! Ты же железный. Железобетонный. А я… Сказано – заканчиваем английскую школу, закончил. Сказано – учимся на юриста… а как же! Папа известный адвокат, сам Бог велел на юриста учиться в престижном вузе города. Получил диплом…

Иван молчал.

– Я, может быть, хотел пожарным стать! – отчаянно крикнул Артём. – Понимаешь? Огонь, он же живой, как опасный зверь, или как… не знаю… У него свой язык, движения, повадки. Если их знать, с огнём можно договориться. Спасать людей! Я бы смог!

Тёма задохнулся и пару минут только шевелил губами.

– Представляешь, как бы расстроилась мама? Она так хотела, чтобы я «пошёл по стопам», – он безнадежно махнул рукой и, шаркая как старик, побрёл к двери.

– Лучше бы ты стал пожарным, сын, – тихо сказал Иван Сергеевич ему в спину.

Артём замер на мгновение, потом, не оглядываясь, вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь.

***

– Что это ты сидишь тут один, загадочный, как лорд Байрон? – Мишка-Творожок просочился в комнату Ивана Сергеевича на манер кота – сначала впихивается нос, потом голова, следом вползает туловище. И вот уже кот целиком перед вами. – Всё отделение гудит. Бабки наши раскололись на два лагеря. Одни шипят, словно клубок рептилий. Этих, надо сказать, больше. Вторые рыдают от умиления и сюсюкают про великую любовь и судьбу. Рождаются легенды, как вспыхнула неземная любовь в одноместной платной палате и… Короче, схватил, прыжком на коня и в закат! Ничего, если я зайду?

– Да уже зашёл вроде! – засмеялся Иван. – Ну а мужики что?

– Не стану я тебе, Ваня, про мужиков рассказывать. Не ровен час, наладишься им морды бить. Соломонычу это не понравится. Одно могу сказать, Михалыч остался равнодушен, – Мишка-Творожок поелозил в кресле, пристраиваясь поудобнее. – Мимо меня сейчас Тёма пробежал, весь красный и злой. Даже не заметил. Поцапались?

Иван Сергеевич неопределённо дёрнул плечом и отвернулся.

– Поцапались, – констатировал приятель. – Зря ты так, сын же. Понятно, что переживает. Ты же квартиру продаёшь, а он, верно, сам на неё рассчитывал…

– Переживёт, – глухо буркнул Иван. – Пора своей головой жить. Нормальным мужиком становиться, чёрт возьми.

Они помолчали. Творожок сочувственно вздыхал, Иван смотрел в окно на низкое зимнее солнце. «А парка-то там не будет, – подумал вдруг Иван Сергеевич. – Как же я без него…».

– Ну, ничего, – преувеличенно бодро начал Мишка. – Слетаете на море, развеетесь. Новый год встретите, фруктов наедитесь. Ананасы там всякие, папайя… Наш серпентарий поутихнет. Потом вернётесь с Машкой, и будет всё хорошо. Без тебя-то как? Кто же мне будет на полднике свои творожки отдавать?

Иван молчал, и Мишка замолчал тоже. Несколько долгих секунд они смотрели друг другу в глаза.

– Мы не вернёмся, Миша, – тихо и твёрдо сказал Иван Сергеевич.

В дверь энергично постучали, и заглянула Маша. От прошедшего приступа аллергии остались только припухшие веки и губы. Сама она сияла, как маленькое радостное солнышко.

– Вот вы где! А я вас ищу. Давайте чай пить? Мне презентовали замечательный чай.

Иван Сергеевич удивлённо рассматривал тёмно-зеленую коробку в её руках. Определённо, она была ему знакома. Лысый засранец подкатывал к его женщине с коробкой дорогущего чая, которую Иван ему же как-то и выдал из собственных запасов!

Иван наклонил голову к плечу и медленно перевёл внимательный взгляд на приятеля. Тот округлил глаза, приподнял брови, плечи и развёл руки. Весь вид его говорил – нет, ну а что?!

***