Нызга

– Правильно ли я понимаю, что остальные видят обычные сны? – жестко спрашивает Зордан.

– А ты, Зордан? Что ты скажешь о себе? – неожиданно интересуюсь я.

Все взоры обращаются в мою сторону. Я опускаю глаза и не могу взять в толк, что заставило меня сделать подобный выпад.

– Это я! – вдруг подает голос Глисс. – Мне один раз снилась мерзкая белая масса. Больше такого не было, ну я и решил, что это последствия анабиоза, – Глисс неловко улыбается.

– То есть сейчас ничего такого тебе не снится? – спрашивает Рыся.

– Нет, это было один раз. И для меня проблемой не стало, как, видимо, для других, – поясняет он.

– Дара? – это снова капитан.

Дара отрицательно качает головой. Я вижу, что она взволнована.

– Рыся?

– Ты же понимаешь, что я бы включила себя в список первой, – Рыся округляет глаза на Зордана.

– Итак, налицо четыре явных случая и один, видимо, латентный. Уверяю тебя, Верес, мне кошмары не снятся, – это капитан бросает камешек в мой огород. – Рыся, что ты собираешься делать?

– Мне необходимо провести дополнительные обследования, – сообщает она. – В первую очередь – мозга. Затем еще некоторые анализы.

– Когда ты планируешь все это?

– К сожалению, сегодня уже поздно, а на такие процедуры нужно время. Поэтому предлагаю ребятам зайти ко мне завтра, сразу же с утра. А пока могу предложить только успокоительное, так как согласно сегодняшним исследованиям вы абсолютно здоровы, – голос Рыси ровен, но я вижу, как едва заметно дергается ее левая бровь.

Так: Рыся обеспокоена, Дара взволнована, капитан вообще как натянутая струна. Но почему?

– Ребята, прошу вас всех быть начеку, – говорит Зордан. – Контроль – удвоить. Обо всех хотя бы немного странных или подозрительных событиях немедленно докладывать мне. Происходит череда непонятных инцидентов, объяснить которые мы не можем. По крайней мере, пока. Но направление их развития мне крайне не нравится. Верес, я видел в твоем отсеке распечатки результатов наблюдений за некоторый период. Удалось что-то выявить?

Взоры всех вновь устремляются на меня, а я вздрагиваю. Получается, Зордан заходил в мою каморку, когда меня не было?

– Нет, – несколько замешкавшись, отвечаю я. – Судя по результатам, мы не пересекали никаких опасных зон. По крайней мере, о которых известно нашей науке.

– Кстати, почему ты решил произвести такой анализ? – уточняет капитан.

– Мне стало известно о кошмарах Данга, – пожимаю я плечами. – У меня было время соотнести их со своими.

– Понятно, – констатирует Зордан. – Но в следующий раз ты должен сначала поставить в известность меня.

Я киваю. Лица остальных становятся предельно серьезными. Думаю, сейчас всем нам наш мощный корабль кажется утлой скорлупкой в океане злобного мрака. Ну и дела!

Суббота

Двадцать три пятьдесят восемь по бортовому времени. Выдвигаюсь на дежурство. В рубке уже должна быть Дара. Ведь пары вахтенных устойчивы во время полета и меняются только при непредвиденных обстоятельствах. Более того, их заранее определяют еще до начала экспедиции и включают туда людей, различных по образу мышления, реакциям и эмоциональным составляющим, чтобы они могли дополнять один другого. Однако кроме различий у вахтенных должно быть и нечто общее, что делало бы их совместное пребывание действительно комфортным.

Мне нравится наблюдать за Дарой, стремительной, гибкой, решительной не только в движениях, но и в мыслях. Она настоящая пантера. В отличие от меня, северного медведя, который может казаться неповоротливым, медлительным и иногда даже туповатым. Однако в нужную минуту он не менее быстр, ловок и энергичен. Ведь оба они – хищники. Наверное, поэтому нам совсем неплохо в обществе друг друга.

Ноль-ноль. Вхожу в рубку. Дара действительно здесь, она всегда успевает раньше меня. Как ни тихо ступаю, она все равно оборачивается, насмешливо щуря глаза.

– Сегодня я, кажется, вовремя, – сообщаю я вместо приветствия.

– Никто и не собирается спорить, – иронически поднимает она брови.

Бросаю взгляд на экраны и табло. Везде без отклонений. Замечательно. Чтобы заполнить паузу, закатываю рукава рубашки, подстраиваю под себя кресло, отряхиваю несуществующую пыль со стола. Дара ждет. Но как только я усаживаюсь, продолжает:

– Очень странно, что у пяти человек из команды навязчивые сны. Я бы даже сказала, мне это не нравится.

– Ты повторяешь слова капитана, – с некоторой скукой замечаю я.

– Отнюдь. Сейчас я высказываю исключительно свое мнение, – парирует она.

Я вожу пальцем по краю подлокотника и не сразу решаюсь посмотреть на Дару в упор. Ого! Глазищи, заполненные темным пламенем, совершенные линии лица, черная копна волос.

– Неужели ты видишь меня впервые? – усмехается Дара.

– Просто каждый раз изумляюсь заново, – пытаюсь подыграть я ей.

– Давненько не слышала ничего подобного.

– Слушай, а почему вас с Зорданом так беспокоят накладки нашего полета? – вдруг не в тему выпаливаю я и, тем не менее, не отвожу взор.

На самом деле, ничего такого я не собирался спрашивать. Вылетело само. Но что-то проскальзывает в ее взгляде, она чуть плотнее, чем нужно, сжимает губы, сцепляет руки в замок.

– Неужели тебе все кажется нормальным? – после паузы спрашивает она.

– Ну да, идет не совсем гладко. Но тут ведь не детская площадка.

– Вот именно! Неужели ты еще не понял, что самая маленькая заковыка именно здесь и рискует перерасти в большую напасть?

– Ты, конечно, права, – соглашаюсь я. – Однако такое впечатление, что вы видите за происходящим нечто большее. То, что нам, другим членам команды, совсем не так очевидно.

– Я много лет провела в космосе и много чего повидала, – несколько наставительно произносит Дара.

– Я тоже, – хмыкаю я.

– Ты?? – поражается она.

– Конечно, – немного смущаясь, опускаю я голову. – Да будет тебе известно, что я родился и прожил первые пять лет в далеком космосе. Мои родители были участниками экспедиции на Тобос.

Глаза Дары расширяются, брови ползут вверх.

– Тобос? Постой, постой… Неужели? Так ты и есть тот самый малыш Вылчек?

Я морщусь. Вот ведь незадача, такое определение мне явно претит. Да еще через столько лет.

– Ну, как видишь, уже давно не малыш. Однако память сохраняет многое из того, что хотелось бы забыть. И я прекрасно помню, как череда якобы случайностей привела к беде.