Кофе со вкусом тревоги

Можно подумать, что мой муж тиран, но это совсем не так. Олег не делает мне замечаний и не раздает указаний о том, как нужно себя вести. Но я знаю, как важно для мужа, чтобы окружающие думали о нас только хорошее. И стараюсь. Так стараюсь выглядеть прилично, что чертовски от этого устаю.

Поэтому бывать вне дома я предпочитаю в одиночестве.

***

Бегло кивнув знакомому охраннику на входе, я понеслась на второй этаж творческого центра, в раздевалку. Я перескакивала через ступеньки, представляя, что сейчас увижу двадцать пропущенных от Олега и столько же сообщений.

Что бы там ни говорила Марина, я с ней не совсем согласна. Да, Олег беспокоится за меня и постоянно звонит или пишет, когда мы не вместе. Но я вижу в этом проявление любви и заботы, а не какой-то сверхконтроль, который мерещится Марине.

Вот и телефон. Лежит на шкафчике. Экран темный.

Ни пропущенных звонков, ни сообщений.

Я ожидала приступа обиды. Такое со мной случается, когда Олег проявляет ко мне меньше внимания, чем обычно. Внутренне сжавшись, я ждала, когда меня накроют привычные симптомы: предчувствие, что Олег бросит меня и уйдет, ощущение беспомощности, страх, что я не выживу, если муж меня оставит.

На этот раз я осталась непривычно спокойна. Бросила телефон в сумку и мимоходом подумала, что надо бы заменить ее на что-то посовременнее. На самом деле я знала, что прохожу с этой сумкой, пока она не станет выглядеть совсем уж неприлично, но меня грела сама мысль о том, что я хочу купить модную вещь. Совсем как нормальные женщины.

За стойкой охраны никого не было. Дети и взрослые свободно проходили через неработающий турникет. Кое-кто – в основном, родители, конечно – обращали внимание на отсутствие охранника за стойкой и выражали недовольство в устной форме.

– Вот что это такое? За что деньги платим? Как ребенок может чувствовать себя в безопасности, если войти сюда может любой извращенец с улицы? – вопрошала крепкая девушка в спортивном костюме.

Кажется, сердитая дама обращалась ко мне. Возможно, узнала во мне преподавательницу. Правда, я вспомнить здоровячку не смогла, кажется, она не водила своего ребенка ко мне на танцы.

Решив проявить участие, я спросила у девушки:

– Ваш ребенок на занятиях? С ним все в порядке?

– Это я ребенок. Мне семнадцать лет, – девушка посмотрела на меня так, что если бы взглядом можно было заморозить, я бы уже превратилась в сосульку. Потом спортсменка подхватила объемную сумку и двинулась к выходу.

Да уж. Ребенки всякие бывают.

Однако охранник действительно куда-то запропастился. Когда я входила, за стойкой точно кто-то был. Да, вспомнила, это был Павел Иваныч. Бодрый бдительный пенсионер, идеальный охранник для детского центра.

Я подошла к черно-белой стойке и решила дождаться Павла Иваныча. Мало ли, может, у человека живот прихватило, всякое бывает.

Прямо за стойкой была черно-белая, в цвет самой стойки, дверь. «Только для персонала» – гласила табличка на двери. Пока я решала, будет ли прилично постучаться в эту дверь, ситуация решилась сама собой.

Из-под стойки донеслось утробное урчание. Как будто там спрятался злой напуганный кот.

Но коту в творческом центре взяться было неоткуда. Посещения с животными были строго запрещены. Не пришел же кот сам, не съел охранника и не занял его место? Это уже не кот, а какой-то лев получается.

– Эй, – тихонько позвала я, обращаясь к стойке, – кто там?

Под стойкой помолчали, а потом зачавкали. Да что там происходит?

Черно-белая дверь открылась, и оттуда вышел Павел Иваныч, на ходу поправляя ремень. Мне показалось, что он не очень рад меня видеть.

– У вас там что-то урчит, – указала я пальцем под стойку.

– Урчит? – переспросил Павел Иваныч. – Леночка, вы о чем? Может, вы устали и вам показалось?

Павел Иваныч растянул губы, изображая улыбку. Получилось устрашающе.

– Я точно слышала, – настаивала я.

Мне не было принципиально доказать свою правоту. Еще месяц назад я бы просто развернулась и ушла. Но преследующие меня непонятные звуки раздражали. Пугали. Если мне и впрямь мерещатся то стук, то странные вопли – скоро я стану пациенткой моего мужа.

Павел Иваныч уселся на стул и протянул ноги под стойку. Мне показалось, что охранник что-то передвигает ногой под столом, но я не была уверена.

– Разрешите посмотреть, – я сама была потрясена своей настойчивостью.

Почти лысый Павел Иваныч пригладил скудные островки седых волос, еще сохранившихся по бокам головы, и поджал губы.

– Шли бы вы, Лена, домой. Вам нужно отдохнуть.

– Уау-у-у, у-у-у-у-у, – завыли из-под стойки.

– Ага! – я торжествовала. – Так что там у вас такое?

– Ах, это! – воскликнул охранник и нырнул под стойку.

Провозившись там пару минут, Павел Иваныч появился со старым радиоприемником в руках.

– Вот. Не фурычит, зараза. Помехи только ловит.

Охранник выкрутил регулировку громкости на всю мощность, и приемник завизжал, заскрипел и заухал. Грохот поднялся невыносимый. Я отпрянула.

Павел Иваныч продолжал мне что-то говорить, но ничего не было слышно. Я махнула рукой и сбежала по ступенькам к выходу. Лишь бы подальше от душераздирающей какофонии.

По-моему, из-под стойки шел совсем другой звук. Не как от приемника.

***

Я припарковала свой Фольксваген у Маринкиного института. Хотя до конца ее рабочего дня оставался еще целый час, никаких других мест ожидания я искать не стала. Как представила, что придется тащиться в какое-нибудь кафе, где меня могут поджидать ранимые официантки и странные охранники с не менее странными радиоприемниками… Брр. Лучше в машине посидеть.

Ждать просто так было скучно. Я достала телефон и зашла на сайт ближайшего детского дома. Выяснила, что любой взрослый дееспособный человек может стать наставником ребенка, растущего вне семьи. Наставник – это вроде взрослого друга. Не родитель и не опекун, на которых лежит огромная ответственность за благополучие ребенка. На наставника ответственность тоже ложилась, но хотя бы не такая огромная.

Наставнику, выяснила я из статьи на сайте, не нужно жить с ребенком. Достаточно приезжать в гости или брать ребенка к себе, вести беседы и подбадривать при необходимости. Пожалуй, это я смогла бы.

Сайт строго предупреждал, что наставничество – это вам не игрульки какие-то. Там писали, что наставник должен поддерживать отношения с подопечным не меньше года.

Год – это немало, подумала я. Права была Маринка, когда говорила, что помощь детским домам – дело непростое.

А вот, кстати, и она.

– Давно ждешь? – Маринка изящно впорхнула на сиденье рядом со мной.

Вот как это у нее получается? Я влезаю в машину так же изящно, как медведь в малинник. И это при том, что мой вес – жалких сорок пять килограммов.