Минус один

– Орлы! – сказал тренер. – Соколы! Одним видом задавите соперника! Но!

Он поднял коротенький палец.

– Одного вида мало! Нужно еще кое-что уметь. И сегодня мы начнем изучать самое важное, без чего немыслима борьба самбо.

Тренер выдержал паузу.

– Мы будем… падать!

Правильно падать оказалось не так просто. Нужно было сильно шлепать рукой по ковру. Чем сильнее, тем лучше. Когда тренер убедился, что новички более-менее поняли технику, приказал:

– Отрабатываем! Десять раз на левый бок! Десять на правый! А потом еще по десять! Я в вас верю, сынки! Вперед!

Примерно на двадцатом падении Слава начал ловить кайф от процесса. Это было так бессмысленно – падать и вставать, снова падать и вставать.

Славик и не заметил, куда провалились полчаса тренировки.

– Закончили отработку! – скомандовал тренер. – Все молодцы. Особенно…

Неожиданно он направил палец на Славку.

– Фамилия? – строго спросил тренер.

– Слава, – ответил Славка.

– Редкая фамилия! – одобрил тренер под смешки пацанов. – Но гордая! Слава Славе! Если все будут падать, как он…

И он снова выждал многозначительную паузу.

– Станем чемпионами? – не выдержал кто-то из парней.

– Нет. Но руки точно не переломаете. А теперь любимое развлечение будущих чемпионов – общая физическая подготовка!

Славка вдруг понял, что ему очень приятно. Хотя и похвала какая-то странная. Но все-таки. Он даже честно пытался отжиматься и «делать пресс», но это у него получалось явно хуже, чем падать на ковер.

*

Надя четырнадцать лет не оставалась без дела. Выклеивание фотографий в бесконечных альбомах не в счет – это была просто отдушина, чтобы не свихнуться. Даже когда Славик был в школе или спал, она постоянно следила за данными, которые передавал Славкин браслет. Это давало ощущение нужности. А теперь следить было не за чем.

Теперь альбомы помогали ей убивать время. Надя пересматривала старые альбомы, перечитывала подписи: «Слава, тебе четыре годика. Врач разрешил сходить в зоопарк. Ты так смеялся, глядя на обезьянок, что пришлось быстро уйти. Но ты был так счастлив… Я всегда буду помнить тебя таким».

«Тебе 11. Неужели это твой последний день рождения?»

«12 лет. Господи, спасибо за еще один год, который ты нам подарил!»

Альбомов было много – как только она узнала диагноз Славки, фотографировала его каждую секунду. Боялась, что эта секунда последняя. А вечерами, когда сынок засыпал, она сортировала распечатанные мужем снимки, вклеивала их в строго определенном порядке, под каждым ставила дату, время, описание. Электронные копии хранила, но не особенно им доверяла – ей нужны были реальные доказательства того, что у нее был сын.

По этому «вахтенному журналу» можно было восстановить жизнь Славы буквально по часам – чем она и занималась теперь, когда диагноз сняли.

Она ныряла в альбомы с головой, как только Слава уходил в школу, а Сергей на работу, и выныривала в обед, когда нужно было кормить Славика. Сколько лет она мечтала о свободной минутке. Сейчас она не знала, куда девать свободные часы.

Сегодня утром она первый раз после возвращения из Израиля зашла на родной форум. Форум, в котором провела последние тринадцать лет жизни. Она нашла его, как только вернулась из больницы с эпикризом, в котором корявым врачебным почерком было написано «синдром Зайцера». Тогда она еще плохо себе представляла весь ужас этого диагноза, он обрушился потом. Но ее поддержали, с ней разговаривали ночами, ее утешали. Такие же мамочки, как она, мамочки «зайчиков».

Сначала их было пятнадцать человек, из того, первого, состава; сейчас осталось только трое. Еще с двумя Надя поддерживала отношения, но неохотно. У обеих после смерти «зайчиков» оставались еще дети, здоровые дети. И до недавнего времени Наде это казалось предательством. Как можно улыбаться и быть такой счастливой на фото, когда ты потеряла ребенка? Как можно вообще после этого заводить еще детей?

А вот теперь Надя панически боялась зайти и выяснить, что, пока она тут читает книжки, там продолжают умирать дети. Надо было написать правду о Славке сразу, как только узнала, еще в Израиле. Но тогда шок был настолько велик и было так страшно сглазить, что Надя не могла заставить себя зайти на форум.

А сегодня решилась. Просто почитать. И хорошо, что решилась, потому что первое, что она увидела, это фотография Славки. Ушедшие дети висели у них на главной странице. Надю аж заколотило от ужаса. Она написала: «Девочки, Слава жив!» На нее тут же посыпались восторги и приветствия, фотография Славки мгновенно исчезла, ей написали, что Ира, мама Юры, рассказала, что Славку не взяли на лечение, а поскольку Надя не появлялась, они подумали самое плохое. Вопрос, что же случилось, так и висел в воздухе, но мамы «зайчиков» никогда не задавали таких вопросов. А Надя все тянула и тянула, все никак не могла заставить себя написать правду.

*

Разбудил Сергея звонок мобильного. В начале седьмого. Надя на своей половине кровати нервно заворочалась. Сергей хотел уже сбросить, но звонил мэр, подписанный в адресной книге Сергея «Валерка» – еще с тех времен, когда они сидели за одной партой.

– Ты охренел? – спросил мэр придушенным голосом.

– Что? – и в самом деле сильно удивился Сергей.

– Не знаю, кто тебе это напел, – ответил мэр, – но это все вранье до последней буквы!

– Что вранье? – не понял Сергей.

– Не ожидал от тебя… – и в трубке раздались короткие гудки, тут же сменившиеся тишиной.

У Сергея возникло очень нехорошее предчувствие. Он осторожно, чтобы окончательно не разбудить жену, встал, подхватил ноутбук и отправился на кухню.

Там он первым делом открыл собственный сайт.

Последний пост гласил: «Стариков выгоняют на улицу». И фотография дома престарелых, который располагался сразу за городской администрацией. «Городские власти, – сообщалось в новости, – решили слегка расшириться. И, недолго думая, загребли под себя дом престарелых. Старики? Ну, видимо, поживут, пока тепло, на улице, а как похолодает, перемрут потихоньку…» И дальше в том же духе. У Сергея от огорчения разболелись зубы – он себе такого разухабистого слога никогда не позволял. А уж последняя фраза: «Вы же понимаете, что эту информацию я узнал из первых рук, от человека, которого считал своим другом» – заставила треснуть кулаком по столу.

– Не шуми! – шикнула на мужа Надя, которая незаметно материализовалась на кухне. – Ребенок спит.

«Я им всем расскажу, – пронеслось в голове Сергея, – они сто раз пожалеют…»

В голове возникла противная рожа Климова. И прозвучали его последние слова. Сергей бросился в гостиную и достал папку с договорами. Покупатель сайта не врал: за разглашение любой информации о договоре, «в том числе, но не ограничиваясь, информации о самом факте сделки», грозил штраф. Огромный. В десятки раз больше, чем сумма договора.

Сергей посидел, подышал и решил пока не пороть горячку. И, раз уж все равно проснулся, для разнообразия прийти на работу пораньше.

*

Надежда почти не преувеличивала, когда называла место работы мужа многотиражкой. Эта газета и правда когда-то была заводской, но завод закрылся, и его «Заводскому гудку» грозила бы гибель, если бы не Сергей. Он тогда сразу пошел к Валере, который впервые выдвигался в мэры и с удовольствием «купил себе газетку», а уж потом, когда Валерку избрали, проблем с рекламодателями не было. Все знали, что Сергей – друг градоначальника, и в поддержке никогда не отказывали. Ну и городская казна каждый год подкидывала «на развитие независимой прессы».

С тех пор немногочисленные читатели звали «Гудок» «газетой Веселова», хотя он там был не главредом, а всего лишь вечным замом. Но спонсоры предпочитали вести переговоры именно с Сергеем, что главреда всегда нервировало.

Пока он дошел до родного обшарпанного здания, ему успели позвонить человек десять знакомых. Все уже читали и поздравляли с «бомбой». Сергей отвечал скупо и односложно, а в перерывах пытался дозвониться до мэра. Валера трубку не брал.

Сергей забился в кабинет и лихорадочно шарил по интернету. Весь город, все, у кого был компьютер или смартфон, перепостили «бомбу». Никаких других первоисточников у новости не обнаружилось. Впрочем, они и не требовались.

«Веселов знает, что говорит! – писали люди друг другу. – Он же одноклассник мэра!»