Явление прекрасной N

– Я не буду думать, – Полина шмыгнула носом. – Первая любовь? Я ей покажу, старухе этой!

Кайса стояла с мобильником у уха ещё несколько минут после того, как девочки отключились. Предчувствия её не обманули, но действительность оказалась такой жуткой и странной, что она даже половины этого надумать не могла.

***

Риту Кайса увидела издалека. Высокая, шумная, от неё всегда шла мощная, хотя и несколько бестолковая аура. Она сидела возле небольшого замызганного ларька за пластиковым, не менее замызганным столиком и пила пиво из жестяной банки.

Одновременно с Кайсой с другой стороны улицы к ларьку бежала маленькая Полинка в короткой коричневой дублёнке и шапочке с помпончиком. Она была очень похожа на гибрид Снегурочки и весёлого гномика, но, когда свет от фонаря упал на Полино лицо, Кайса поняла, что этот Снегурогномик плакал много часов подряд.

– Сколько ты ревела? – спросила она вместо приветствия Эдикову жену, а та, потупившись, ответила:

– Не так уж много.

Облако, грозно опираясь на гнущийся под её кулаками пластик, приподнялась над столом.

– Идёмте, – сказала она и смяла в руке банку. С таким хрустом, что Кайса подумала: «Конец Нире».

И это её гнусно обрадовало.

Такси остановилось на рабочей окраине. В стороне от линии старых пятиэтажек, проулки между которыми Кайса знала когда-то как свои пять пальцев, но сейчас уже подзабыла. Столько времени прошло, она с тех пор, как закончила школу, не бывала в этой части города. Мама умерла, а оставаться в старом доме с отчимом причины не нашлось.

– Дальше пойдём пешком, – сказала Ритка.

В неживой темноте издалека мерцало огнями и гудело музыкой. Новогодняя ёлка в полной амуниции, забытая в чистом поле. «Лаки» таким и остался в памяти Кайсы. Ничего не изменилось. Она вздрогнула от ощущения искажения времени. Оно, это время, выпущенной бичевой кнута щёлкнуло в воздухе, развернулось и вернулось к рукояти. Холостой наброс. Кому нужны были эти годы, если в одночасье вернулись к тому моменту, с которого всё у Кайсы и началось?

Бичева летела в обратном направлении, чтобы полоснуть её по рукам, которыми Кайса запустила своё время. И если она не сможет это остановить, то будет больно. Очень больно. Наверное, даже смертельно.

– Чего застыла? – толкнула её Ритка. – Идём.

Всё уже запущено много лет назад.

Они пошли к бару, придерживаясь друг за друга, чтобы не упасть. Дорогу расчистили совсем недавно, но машины успели накатать скользкую наледь. Их толпилось у «Лаки» довольно много, и подъезжали ещё. Некоторые машины были роскошные.

Интересно, когда именно вернулась Нира, как успела собрать столько гостей на открытие бара? И откуда она явилась? Как жила все эти годы?

Кайса надеялась, что всё у Ниры замечательно. А раз так, то зачем ей вторгаться в жизнь Кайсы и Гордея? Она покрасуется и вернётся обратно. Похвастается, какой стала успешной и все эти годы прожила не зря.

Когда Кайса так подумала, то немного воспряла духом. Почему нет?

Ей расхотелось идти туда и «портить малину». Конечно, если она попадётся на глаза Гордею, это будет жалко, унизительно и непременно вызовет его гнев. Он и так редко разговаривает с ней и почти не обращает внимания, а после подобной выходки и вовсе перестанет. Не для демонстрации своего недовольства. Гордей никогда ничего не делает напоказ. Она просто перестанет для него существовать.

Это снилось Кайсе в самых страшный снах. Она подходит к Гордею, а он смотрит мимо неё таким нежным и полным любви взглядом, что сердце останавливается. Кайса протягивает руки, чтобы повернуть это нестерпимо влюблённое лицо в свою сторону, но ладони проходят сквозь скулы, не задерживаются на тёмных глазах с невероятно длинными ресницами, скользят, не потревожив ни единого волоска на лобастой, упрямой голове.

Зачем Кайса послушала Ритку Облако и отправилась сюда?

– Опять тормозишь, – оглянулась Ритка, словно прочитав её мысли. – Чего испугалась? Тут даже бугаев на входе нет.

Она схватила Кайсу за руку и буквально втащила в вестибюль, где все тут же окрасились в розовый, зелёный, голубой. Детские глаза Полинки загорелись от блеска, наполнились звоном праздника. Облако же, не поддаваясь яркой суматохе, решительно осмотрелась. Губы её были плотно сжаты, отчего физиономия Ритки выглядела слишком брюзгливо в этой атмосфере вечной молодости.

Они сдали куртки в гардероб, но оставили снуды и шарфы, скрывающие лица. Полинка вытащила огромные чёрные очки, и стёкла в них сразу вспыхнули отражениями огней.

– Нам – туда, – сориентировалась Ритка, указав налево.

Справа от вестибюля в огненном свете мелькали то ли тени, то ли люди, рвано дёргались, возникая из небытия и снова пропадая в сполохах. Левая арка открывала бар. Тёмную пещеру, затягивающую в себя запахами лакированного дерева, шоколада и кофе. В мягком свете ламп плыл старинный уютный джаз, разнузданные ритмы диско-зала доносились очень приглушённо, скорее едва заметным колебанием пола, чем собственно звуками. Несколько пар, скрытых друг от друга полусумраком и высокими спинками кресел, едва угадывались в наполненном особым уютом пространстве.

Первым делом шпионская тройка забралась в самый угол барной стойки, устроившись на высоких табуретах.

– Кофе, пожалуйста, – попросила Поля блестящую бутылками стену.

– Три, – сказала Ритка, внимательно всматриваясь в полусумрак зала.

– Вам какой? – словно ниоткуда материализовался бармен, и Кайса, посмотрев на него, вздрогнула.

Игра света или и в самом деле юное лицо было таким мертвенно-белым?

– Американо, – быстро сказала Ритка. – Всем – по большой чашке американо и бутылку ликёра.

Она, не глядя, ткнула на стену позади себя.

– Кофейного.

Бармен, облачённый в элегантный светло-серый костюм, отошёл к кофеварочной машине.

– Ага, – шепнула Ритка, – вот же они, голубчики. Милейший, нам вон в тот угол.

Кайса натянула снуд до самых глаз и обернулась.

Она зря беспокоилась. Ему не до неё. И вообще ни до кого. Даже если бы тысяча орудий палили сейчас возле Гордея, он ничего бы не заметил. А уж закутанную в снуд жену в тёмном, вспыхивающими редкими огнями зале…

– Давайте! – сказала Нира, в упор уставившись на Гордея, – За нашу бесконечную любовь. Выпьем!

Кайса услышала это, как если бы Нира прокричала ей в ухо. И видела взгляд ненавистной женщины, устремлённый на любимого мужчину. Лицо Ниры сияло во тьме, искусно озарённое мягким светом единственного над их столиком светильником. Почему-то Кайса даже издалека и в полутьме слышала каждое слово и видела каждое движение на лице Ниры. Словно та… Знала, что они здесь, и хотела, чтобы слышали?

– Любовь вечную, как твоя красота и молодость, – сказал Эд, и Полинка рядом с Кайсой сдавленно всхлипнула.

Нира и в самом деле не изменилась. Кайсе стало совершенно безнадёжно.

– Я пойду, – сказала она тихо. – Глупо было приходить сюда.

Выползла из-за столика и пошла к выходу. «Что же теперь делать?» – билось у неё в голове. – «Что делать?».

Ощущение, что она призрак, занявший место законной хозяйки, охватило её с небывалой силой. Кайса с ужасом посмотрела на свою руку: показалось, что она начинает бледнеть и растворяться в морозном воздухе, сразу подхватившем её на крыльце.

Но рука оставалась материальной, и её перехватила железная длань Облака.

– Стой, Курага! – Ритка называла её вдруг давно забытым прозвищем. – Куда ты?

– А что ты предлагаешь? – недостойно злиться на глупую и невиноватую в возвращении Ниры Ритку, но Кайса ничего не могла сейчас с собой поделать.